Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё поменяло короткое «да».
Ментор усадил меня на край стола, нашёл своими губами мои. Целовал долго, проникая языком в рот, зализывая и покусывая. Пока не понял, что я дрожу так, как недавно дрожала земля, покорная его магии.
– Ты замёрзла. И напугана.
Он осмотрел меня, взволнованную, в мокром платье.
– Нет, – замотала я головой. – Мне… хорошо.
Мне и правда было хорошо. Так хорошо, как не было, наверное, никогда. В эту секунду показалось, что я и не жила раньше, не умела чувствовать и наслаждаться, а только существовала – ради этого дома, ради этого лунного света, ради этого мужчины. Он был прав: нам не нужно возвращаться в прошлое. Ведь мы столько ещё не познали…
– Ты опять врёшь мне, – с сожалением определил Кирмос.
Я торопливо спрыгнула на пол, протянула руку и положила ладонь на его грудь. Провела пальцем по потемневшей дорожке, бегущей по мужскому плечу. Ментор шумно выдохнул. В чёрных глазах заворачивался смерч. И я вдруг остро, всей своей кожей ощутила, что он и правда сделает для меня всё. Что он не оставит меня, чего бы ему это ни стоило. Пойдёт на любые жертвы. В этом и была моя сокровенная суть и… опасность. Потому что цена за наше счастье была слишком, непомерно высока. Он и правда уже сделал выбор. Ещё тогда, когда поднял мой пергамент. И единственный человек в мире, который может встать на его пути, – я сама. Только я владела такой властью, способной изменить судьбу королевства. Лаптолина Првленская говорила именно об этом – она знала, что зависит от меня, как и все жители, которые верили в великое наследие Иверийской династии и в образ того, кто мог бы сохранить его и приумножить. Мне придётся заплатить их надеждами и их счастьем за своё собственное. Такова цена.
Я её назначила, но до сих пор не знала, смогу ли заплатить. Однако знала совершенно точно, что за долгую ночь короткой встречи я уже заплатила сполна. И теперь намеревалась ею насладиться.
– Мне хорошо и совсем не страшно, – убедила я нас обоих.
И, глядя в чёрные глаза, принялась развязывать ленты платья. Они не поддавались, но я снова и снова впивалась ногтями в узлы. Пальцы путались в мокрых завязках. Я пыхтела, дёргала их, чувствуя себя круглой дурой. Ментор не пытался помочь, только терпеливо наблюдал за тем, как далеко я готова зайти в этот раз. А когда наконец шнуровка поддалась, напитанная морем ткань обрушилась на пол. Вместе с одеждой к ногам Кирмоса упали остатки моей храбрости.
Мужской взгляд тут же заскользил следом – по груди, покрытой мурашками, по животу, в котором сейчас бился пульс, по тонкому кружеву белья и покрасневшим коленкам. Я сжала зубы, чтобы они не стучали слишком громко. Собственная беспомощность и страх раздражали. Как бороться с этим? Что делать?
Одним движением Кирмос оказался рядом, снова усадил меня на стол, стиснул так, что я охнула. Прикосновение горячей кожи разлилось удовольствием по всему телу. Некстати пришла мысль о том, что между мужских пальцев, сейчас нежно ласкающих мой затылок, слишком часто струятся алые ленты смерти…
– Время уроков прошло, Юна, – прозвучало над ухом. – Сейчас я не буду твоим ментором – ни хорошим, ни плохим. Просьбы, мольбы, уговоры – всё в прошлом. Даже не пытайся. Поздно.
А я и не думала пытаться. Вцепилась в плечи Кирмоса, когда он снова вдохнул мой запах. С шумом выдохнул, намотал длинные волосы на ладонь, потянул вниз, заставляя меня откинуться назад и прогнуться. В такой позе грудь встала торчком, соски сжались в плотные горошины. Ментор склонился надо мной, но не коснулся губами кожи, только скользнул дыханием по поверхности, стирая стыд, запреты, неловкость. Оставляя на месте смущения голодную бездну и… подлый шлейф страха, отравляющий нашу близость.
Руки Кирмоса скользнули по обнажённой спине, сжали ягодицы и притиснули меня к его бёдрам. Следующий поцелуй словно ножом разрезал происходящее на то, что было до и что стало после. Я хваталась за явь, но уносилась в иной мир. Дурела от влажных ласк, от прикосновения губ и пальцев. А когда эти пальцы, не снимая тонкого шёлка на моих бёдрах, по-хозяйски забрались под него – туда, где что-то жадно ныло и молило о продолжении, я заставила себя прогнать нарастающую панику.
Плотно сомкнула губы и сжала веки – так было легче переносить новые ощущения. Всё, что таилось внутри, все мои чувства и желания вырвались наружу и стали осязаемыми. Я стонала и почти плакала от нарастающего напряжения.
Жёсткая мозолистая ладонь сжала холмик груди. Моё тело выгнулось в ответ, и я упёрлась ладонями в тело Кирмоса, стараясь оттолкнуть, оторвать его от себя. И… неожиданно у меня это получилось. Близость и жар ментора исчезли, а вместе с ними как будто ускользнуло что-то главное, судьбоносное, единственное важное.
Я приоткрыла глаза. Пелена перед глазами и дурман в сознании едва ли позволяли мне смотреть. Но я смотрела. Видела, как весна врывалась в окна солёным ветром, скатывалась по лунному лучу и обступала Кирмоса лин де Блайта. Теперь он был совершенно обнажён. Смутившись, я опустила голову и спряталась за волосами. Меня мелко затрясло. Вожделение и страх сплелись в тугой комок в животе, ударили по глазам, потекли под кожей. Я пыталась вытолкнуть его с воздухом, но он упрямо вдыхался обратно.
– Трусиха, – усмехнулся ментор.
Подошёл и крепко, до боли, обхватил мою талию ладонями, а потом… скользнул по бёдрам, стащил с них бельё и развёл ноги.
Инстинкт самозащиты тут же заставил меня распахнуть глаза. Неосознанно я попыталась сжать колени, но не смогла – мешало мужское тело. Сознание забилось в агонии. Непрошенные воспоминания завладели мыслями, и я никак не могла с ними справиться. Желание, возбуждение и даже безумие старались пробить брешь в плотном коконе страха, окутавшем мою душу. Бесполезно. Перед взором стоял совсем другой мужчина. Я панически вглядывалась в яркую темноту южной ночи и видела день – совсем другой день, покрытый туманом Кроуница.
Первобытный страх выдавил то ли из горла, то ли прямиком из прошлого жалобный стон:
– Не надо…
Кирмос не двигался. Оказывается, он уже давно стоял, упираясь кулаками в стол по обе стороны от меня. Молчал, но меня едва не сносило волной его бушующих чувств – желания, злости, щемящей нежности, горячей страсти и… раздражения. Он поджал губы, и я поёжилась –
