Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

Короткий взгляд на часы сообщил, что нет ещё и семи утра.

Что нужно местным жителям в такую рань?

Довольные и словно бы знающие, что я делала этой ночью, посетители заговорщически переглянулись и хотели начать диалог, но я их опередила, догадавшись, о чём пойдёт речь:

– Переправа сегодня не работает. Паромщик, он… – я запнулась, коротко глянула в сторону кровати и, подумав, добавила: – Занят.

– Известное дело! – хохотнул мужчина и поставил одну ногу на порог. Лихим жестом подкрутил ус. – Каков этот сказитель ловкач, а! Подманил добычу сладким голоском. Ты ведь не из наших будешь? Не спорь, я в Гарталене всех знаю. Из Ирба, небось, прибыла? Ну, как выспалась-то?

Он сорвал цветок вишни, притулил его в край рта и ехидно подмигнул.

– Не ваше дело, – огрызнулась я. – Проваливайте.

– Но-но! – нараспев протянул мужчина так, словно я была лошадью. – Придержи, лихая! Мы же не против, мы не осуждать пришли. Мы так.

– На праздник приглашаем! – выпалил малец.

– Праздник? – скривилась я, силясь вспомнить, какой сегодня день.

Эти южане свихнулись, раз по своей воле встают в такую рань.

– Так да, – вроде бы удивился усач. – День объединения Гарталены. Мы всей деревней ещё ночью пиршество начали. Вас зовём. Великий день для Квертинда!

– А, – сообразила я и перевела взгляд им за спины – туда, где над новым островом в океане кружили чайки. – Гарталена…

– Боги смилостивились над королевством, – деловито выпалил мальчик. – Толмунд и Девейна ночью бродили по земле, благословляя всех жителей. Ирда сама их видела из окошка, вот вам зарок! – он стукнул пальцем по уху, и кот в его объятиях извернулся, спрыгнул и юркнул в кусты. Но хмурый парень не расстроился, а продолжил: – Девейна что та невеста под алым покровом шагала по деревне, а Толмунд, значит, за ней – в рогатом шлеме и с пылающим мечом. Так пылал, что из Ирба было видать! А дети их над королевством летали и магию свою по миру разливали. Эх, жаль, я проспал… Понял только, когда дом трясти начало.

– То, значит, божий промысел, – важно вытянул палец вверх мужчина. – Новые времена в королевстве настают. Надо бы отметить. Так вы придёте? Мастер Мираспольский сыграет нам балладу-другую? Очень мне его сказания нравятся, особенно одно. Про горячую таххарийку вдали от дома.

Он попытался заглянуть внутрь, но я резко прикрыла дверь и сильнее натянула покрывало, убеждаясь, что оно прячет знак соединения.

– Не знаю, – честно ответила я, ошарашенная осознанием того, что мне предстоит сейчас вернуться в дом, в свой мир, в реальность… – Мы подумаем.

И захлопнула дверь прямо перед лицами чужаков. Постояла, успокаивая дыхание и дожидаясь, пока стихнут шаги. Перевела взгляд на Кирмоса – он спал в том же положении, словно бы абсолютно равнодушный к происходящему. И как это его не разбудил грохот?

Тихо, на носочках, я прошлась до высокого окна и приоткрыла ставни.

Ярко-лазурное небо почти сливалось на горизонте с полосой океана, вихрастые облака умиротворяюще проплывали над Батором. Солнце поднималось над морем, освещая рыбацкие лодочки. Вокруг крыльца пестрели цветы и шелестели вишни, между кустов разливалась молочно-белая утренняя дымка. В далёкие звуки музыки то и дело вмешивались крик чаек. Там, на улице было так ярко и безмятежно, словно Девейна и правда спустилась на землю, прихватив с собой райские сады.

И, к моей величайшей радости, в этих садах не обнаружилось людей. По крайней мере, в том самом саду, что цвёл вокруг дома.

Облегчённо выдохнув, я аккуратно вернула ставни на место и, развернувшись, едва не рухнула через кадушку с высокой травой. Оказалось, сад проникал и внутрь: вокруг всё было зелено! Расписные глиняные горшочки с огромными листьями теснились на комоде, в углу густо цвела гербера, божница с фигурками оплеталась крупными вьюном. Лианы душистых трав вились вдоль окон, свисали с потолка. На горшках с лавандой проступала морская соль, темнело дерево стен. Подрагивала ажурная, как пух, паутина в углу. И всё это царство Ревда щедро усыпали лепестки вишен. Дом как будто переходил в ведение природы. Тем приметнее здесь смотрелись следы человека: детерминант на полке у окна, кружевные салфетки под вазами, старое кресло, книжный шкаф… и большой обеденный стол, при виде которого у меня загорелись щёки.

Я закусила губу и прижала руки к груди, чтобы удержать горячую волну, прокатившуюся по телу. Сердце, словно родник, погнало по венам магию: и жар, и трепет, и щемящую нежность, и запретное желание. От собственных реакций стало сладко и неловко. Я так и не смогла уехать…

А вокруг зеленела весна, благоухала, чирикала пташками, и ей не было никакого дела до моих сомнений.

Светлый, цветущий, заполненный чистым счастьем дом тихо скрипел рассохшимися ставнями и пел в один голос с океаном. «Тук-тук-тук», – слабо стучали в окна ветки деревьев. «Ш-ш-ш-ш-ш», – шипели в такт волны. Воздух наполнялся ароматами: тянуло мокрым камнем, пристанью, цветочной пыльцой. Парили песчинки в узкой полоске света.

Смеялся Квертинд. Смеялась моя душа.

Да, теперь я видела: совершенной волшебный дом. Бард говорил, что здесь можно быть никем. Не сорокиной дочерью, не лидером банды изгоев, не мелироанской девой… и даже не Юной Горст. Никем. Вот бы остаться никем подольше…

В утреннем блаженстве я совсем не расстроилась тому, что комнаты гигиены в волшебном доме не обнаружилось. Зато у задней двери сверкало несколько полных вёдер воды и кувшин с очаровательной маргариткой на боку. Наткнувшись на своё отражение в воде, я заметила, что улыбаюсь. И выгляжу превосходно. Всё дело в кровавой магии, не иначе.

Импровизированный душ пришлось устроить прямо на пороге, спрятавшись за густо цветущими вишнями и живой изгородью. «Судьбе без уз любви всего лишь лирн цена», – напевала я себе под нос, смывая липкий пот и кровь.

Довольная свежестью и очарованная деревенской простотой, от которой уже успела отвыкнуть, я всё-таки вернулась в кровать. Натянула на нос всё то же лоскутное покрывало и отодвинулась подальше от спящего ментора, боясь разбудить его случайным прикосновением мокрых волос или холодной кожи.

Впрочем, спал Кирмос крепко.

Я украдкой любовалась им: царапины на плечах вперемешку с чёрными венами, щеки с колючей щетиной и сомкнутые губы со знакомым шрамом, спокойные веки, прячущие тьму зрачков. Таким, безмятежным и умиротворённым, он совсем не был Чёрным Консулом. Он был…

– Мой Кирмос, – прошептали губы.

Я протянула руку, чтобы дотронуться до его лица, но тут же отдёрнула её. Страшно… Страшно встретить миг, когда он проснётся.

Интересно, а такой страх ментор почувствует? Что он скажет, когда откроет глаза?

Едва дыша, я прилегла