Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Также и смерть для Спасителя нечто неестественное, Ему нелегко вот так сразу забыть о ней, уверовав в бессмертие души. Нашей уверенности в том, что душа по смерти ни при каких обстоятельствах участи тела не разделяет, у Иисуса нет. «То, что вы, люди, должны умереть, или вернее, что вы не живете, очень прискорбно», – эта мысль проходит через все Евангелие от Иоанна. И в то же время Он говорит: верующий в Меня имеет (именно поэтому, что уверовал, то есть с этого момента) «жизнь вечную» (Ин 6:47). Лютер перевел это более определенно: «вечную жизнь», что вполне допустимо, если только при этом ошибочно не домысливать, что Спаситель подразумевал «после смерти». Это совсем другое. Мысль, будто со смертью для нас возникнет нечто доброе и хорошее, чего прежде не было, чужда Спасителю. «Жизнь вечная», которой мы жили уже во плоти, продолжается и после смерти. Если ее не было, то и через смерть она не возникнет. Но эта «жизнь вечная» вовсе не врожденное свойство души, это жизнь Иисуса, плод духовного обновления, нечто, пронизывающее душу и тело. В чувственном участвует не только тело, но в еще большей степени – душа. Всю нашу жизнь необходимо вознести над чувственным, а для этого ее – всю, без остатка – следует наполнить Божественными импульсами.

Такие мысли возникают при чтении Евангелия от Иоанна, особенно этих мест. Божественный дар, обещанный той женщине в услаждение души и тела, подтверждает здесь свое действие именно на Нем Самом, ибо Он – в начале встречи телесно жаждущий и алчущий – в конце ее утоляет голод и жажду без еды и питья, лишь тем, что Ему было даровано, поручено Отцом – искать и находить заблудших.

Спаситель смотрит на эту жизнерадостную, падкую на удовольствия, ветреную и тем губящую себя и других женщину (то, что она идет за водой в полуденный зной, свидетельствует о ее неорганизованности, несобранности), и видит в глубинах ее души первоисточник смятения – некую потребность, нужду, истинное удовлетворение которой может дать только Сам Бог. Заблудший человек предлагает нечто бессмысленное, неспособное напитать душу, и это вызывает у Спасителя сострадание к ней. Он мысленно сравнивает Свою жажду с ее, Свою отраду с ее. Но у Него есть отрада и для нее, та же отрада, данная Ему в крещении водой во прощение грехов, предназначена и ей: что есть у Него, воспримут и все уверовавшие в Него. «То, чего, сами того не осознавая, жаждут люди, они имеют теперь во Мне – прощение грехов и дар Святого Духа». Жизнь в мире и единении с Отцом – вот единственный источник той отрады, что пронизывает плоть и кровь, исцеляя, освобождая человека и принося ему удовлетворение. И сей дар Божий предназначен людям, Я им владею, Я и есть Дар. Спаситель настолько преисполнен им, что в Своем величии являет Собой тот дар Божий каждому человеку, пожелавшему его принять! «Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин 4:10).

Правда, женщина понимает Спасителя слишком буквально, но Он ее не поправляет, следовательно, Его вовсе не смущает, что она представляет себе этот дар в буквальном смысле. Продолжать беседу с незнакомой женщиной об обещанном ей даре (к тому же понимаемом ею так примитивно) в отсутствие мужа противоречит заповедям Отца, а пренебрегать ими «во имя высших интересов» – такого Он себе и представить не мог. Как часто подобное следование заповедям сразу же раскрывает истинное положение вещей. Не скажи Спаситель «позови мужа», женщина еще долго бы благодушно и с интересом внимала Его наставлениям, нисколько не переживая их в себе, в своей душе. Слова Спасителя тотчас же возвращают женщину к реальности, и у нее возникает великий, самый главный вопрос: «Кто Ты?» Спаситель кратко и убедительно говорит о ее прошлом, ничего не опуская, но и без тени осуждения, нисколько ее не порицая и не упрекая. Этого и не требуется, грех начертан на челе, его достаточно вывести на свет Божий. И женщина предстает пред Господом такой, какая она есть — в свете Божьем. Вот он, решающий момент для всякой души, когда подобные обличительные слова, не общие, а конкретные, касающиеся именно ее, задевают совесть. Вынесет ли она это? Или не обратит внимания на такие жесткие слова? Или же, возмущенная такой якобы «бестактностью», попросту отвернется? Однако эта женщина оправдала Его доверие, и в бесхитростном ответе «Господи! Вижу, что Ты пророк» звучит простое, но явственное покаяние в грехах.

Каким царским, победоносным видится духовному оку Спасителя этот дар Божий людям, нуждающимся в нем, как ни в чем другом. И это видно по тому, как Он прощает женщине, искренне «пришедшей к Свету», все «обличенное Светом» греховное прошлое, ожидая от нее высшего проявления священной воли и понимания и доверительно беседуя с ней, как мало с кем станет беседовать в будущем.

Вода сослужила свою службу, она очистила ее духовную жизнь и открыла в ее сердце дверь к Отцу. Усовестившись, женщина решается на самый крайний шаг, который только мог прийти ей в голову. Сегодня мы это назвали бы переходом в другую веру. Она хочет преклониться перед истиной, которую увидела в Иисусе. Но Иисус, объясняя ошибочность расплывчатой веры самарян и указывая на веру в открывшегося Бога как единственно правильную, возносит ее столь высоко, что вопрос «о месте, где должно поклоняться», кажется уже не столь важным. Тот самый храм, ради которого Он, будучи мальчиком, забывал обо всем на свете, храм, святость которого Он еще совсем недавно так рьяно защищал, сейчас, когда жаждущая спасения душа желает узнать путь, ведущий к Богу, становится для Него чем-то второстепенным. Он говорит ей теперь о Духе Вечном, о храме, в который она может вознестись, поднявшись над земной жизнью души, чтобы обрести там Бога, Отца, который есть Дух. Духу не нужна земля, ему нужны только Бог и Божественное, Он Сам источник жизни. «Бог есть Дух» и первопричина всего, что есть и что будет, единственный источник всякой духовной жизни, и кто Ему в Духе поклоняется, тот не должен и не может искать свет, силу и отраду где-нибудь еще, только непосредственно у Него, в Нем и через Него. Поклоняясь Ему «в духе и истине», мы служим не только себе, но и Ему, ибо и Отец ищет тех, кто Ему поклоняется[47]. Иными словами, среди тысяч и тысяч молящихся, но молящихся неискренне, бездуховно и бессмысленно, без веры, Отец ищет тех, которые в своем обращении к Нему подобны детям, просто разговаривающим со своим отцом.

Женщину охватывает священный трепет, и ей становится так отрадно на душе, что внезапно осеняет мысль: так ведь и будет, когда «придет Мессия, то есть Христос». Женщина говорит Ему это с таким искренним доверием, что поражает Его до глубины души, и Он невольно открывает ей Свою сокровеннейшую тайну. То, что Он до времени намеревался тщательнейшим образом утаивать от людей, сообщается ей, поскольку она того заслужила: «Это Я, Который говорю с тобой» (Ин 4:26).

Что же пережила женщина за каких-нибудь четверть часа! Ее вытащили из болота плотских чувств и вознесли в сферы Духа, к Отцу Небесному. И вот перед ней – подобно неожиданному небесному явлению, но только воплощенный – вдруг возникает Тот, к Кому обращались все надежды, – Христос, Спаситель мира! И ей стало тотчас же ясно, что это Он. Она Его почувствовала и узнала, прежде чем умом поняла, что это Христос.

Трогателен и естествен ее порыв, когда забывая все, о чем ей так хотелось расспросить Мессию, и даже то, что Он ведь хочет пить и просил у нее воды, оставляет «водонос свой» и спешит в город, чтобы возвестить великую новость. И то, как она «говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос», – свидетельствует о происшедшей в ней перемене и о ее трогательной готовности покаяться в грехах. Но стоит ли им идти к Нему, это ведь опасно? А если Он то же самое проделает с нами и назовет каждому содеянное им? Но самаряне все же пошли и просили Его остаться у них. Какими чудесными были те два дня, которые Иисус провел у них! Иначе бы Он так надолго с ними не оставался. Доказательством служит и то, что засвидетельствовали самаряне женщине, подведя итог своего общения с Иисусом: «мы сами слышали и узнали, что Он – истинно Спаситель мира, Христос. Как было с тобой, так было и с нами, так может и должно быть со всем миром. Пережитое нами поражает своим величием и будет иметь значение для всего мира. Если были спасены мы, то будет спасен и весь мир». Вот к какому выводу пришли эти мужи, овеянные Духом Иисуса, к выводу великому, простертому в будущее, смелому, но не слишком. Так и химик, исследуя несколько граммов ртути, переносит свои выводы на всю ртуть, существующую в природе. Почему бы и нам, когда поврежденное естество так громко вопиет о помощи и эта помощь во всем своем могуществе познается на опыте, не прийти постепенно к такому же выводу?