Этюды об Эйзенштейне и Пушкине - Наум Ихильевич Клейман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна Андреевна не успела, видимо, посмотреть пушкинский автограф, иначе она обратила бы внимание на то, каким образом Пушкин записал катрен, где «вместо онегинской охватной рифмы имеем опять перекрестную».
В рукописи, на листе 2, вверху, почти все слова зачеркнуты. Новые варианты Пушкин лишь наметил, не заполнив (в трех строках из четырех) стих. Поэтому редакторы, публикуя отрывок, вынуждены восстанавливать отвергнутые автором слова. В 1934 году Томашевский счел нужным специально оговорить это место в своей реконструкции (курсив в цитате мой. – Н. К.):
«Дальнейшая часть стихотворения совершенно недоделана. Из зачеркнутых слов путем несколько произвольной выборки можно извлечь следующий не согласованный окончательно текст:
Сюда порою приплываетОтважный северный рыбакЗдесь мокрый невод расстилаетИ свой разводит он очагСюда погода волноваяЗагонит утлый мой челнок».При этой «произвольной выборке» почему-то не была принята во внимание красноречивая деталь автографа: строка [И свой] разводит он очаг записана с явным отступом от вертикали начальных букв, что у Пушкина чаще все означает перенос стиха в другое место. На эту особенность его черновиков, связанную с процессом сочинения, указывал Сергей Михайлович Бонди:
«Пушкин в своих черновиках записывал строки и отдельные слова в той последовательности, в какой они приходили ему в голову. Поэтому то и дело случалось, что какой-нибудь новый эпитет, придуманный вместо зачеркнутого, или часть стиха, или целый стих оказывался написанным не в том месте, где он должен был стоять…»[358]
Об одном из подобных случаев замечательный текстолог заметил: «…редактор имел право и даже обязан был нарушить последовательность строк в рукописи, помня, что нижняя строка в черновике не всегда последняя строка стихотворения».
На основе огромного опыта Бонди сформулировал важнейший принцип новой текстологической школы, намеченный, впрочем, еще Томашевским в его полемике с дореволюционной методикой транскрипций:
«…прочесть и передать черновик вовсе не значит только прочесть и передать все слова рукописи, точно отметив, где какое из них находится, как написано и как зачеркнуто и переправлено, а значит также установить последовательность этих написаний, развернуть рукопись во времени, расслоить ее».
Попробуем выделить временные слои в интересующем нас четверостишии, стараясь понять авторскую логику правки. При таком расслоении никак нельзя пренебрегать даже второстепенными, на беглый взгляд, деталями.
В начальном стихе Пушкин не зачеркнул только первое слово Сюда. Второе слово порою было отброшено – видимо, потому, что оно уже использовано в самом начале «отрывка», однако позже оно было возвращено и в этот стих.
Приплывает поэт заменил на прибивает(?), после чего пришлось зачеркнуть весь следующий стих, так как при новом глаголе неизбежно предполагается безличная форма предложения либо иной субъект действия. От этой формы Пушкин тоже отказался – прибивает было вычеркнуто, и ниже, над зачеркнутым стихом Отважный северный рыбак, появился неполный вариант Рыбак отважный (?).
Заметим попутно: эпитет северный мог быть снят потому, что восемью строками выше уже придан студеным водам (у Пушкина – именно водам, как правильно прочитал Морозов, а не волнам, как печатается сейчас). Но и этот эпитет отвергнут. Отсутствие альтернативы вынуждает публикаторов, вслед за Морозовым, восстановить первоначальную версию стихов:
Сюда порою [приплывает][Отважный северный рыбак].Зато традиционная реконструкция следующего стиха вызывает сомнение.
Пушкин начал третью строку словами И вла[жный?]… тут же заменил эпитет на мокрый или, может быть, мелкий (?) и продолжил стих: невод выгружает.
Затем глагол был изменен на расстилает (в автографе – «разстилает»), невод с эпитетом порознь зачеркнуты и надписаны еще выше в обратном порядке, но вновь отброшены. А поскольку над строкой в этом месте уже не осталось свободного пространства, Пушкин записал два новых слова под строкой. Получившийся стих Томашевский расшифровывал в 1925 году так: И рыбарь невод расстилает. Очевидно, что он связал правку с зачеркнутым предыдущим (на этом листе – вторым) стихом – понял ее как стремление поэта заменить слово «рыбак» на уже тогда архаичное «рыбарь». Вынужденный восстановить предшествующую строку и желая избегнуть странного соседства двух форм одного слова, Томашевский решил пренебречь незачеркнутым вариантом и восстановил невод мокрый.
Но всю правку стиха можно понять и совершенно иначе – как поиски более точного и образного эпитета к неводу. Незачеркнутое Пушкиным слово можно прочесть как робкий. Тогда в «сводке» текста возникает противоречие между «отважным рыбаком» и его «робким неводом». Конечно, не исключено, что тут – нередкое в пушкинской поэзии оксюморонное столкновение эпитетов. Но можно читать эпитет как редкий: в скорописи Пушкин часто писал д как б (см. выше зачеркнутое невод или ниже – Сюда)[359].
Кроме того, Томашевский с 1934 года, публикуя эту строку, начинал ее словом Здесь, хотя И в ней не зачеркнуто. Присмотревшись к автографу, можно увидеть, что Здесь вписано между второй и третьей строками, причем не над союзом, а с отступом вправо. Это может означать, что тут не замена слова, а вставка между строками целого стиха. И в самом деле, ниже с таким же отступом записана, как мы уже отметили, строка [И свой] разводит он очаг (последние два слова написаны слитно). Вот тут-то И вычеркнуто, притом отдельно от свой. Не к этому ли стиху относится вписанное выше Здесь? Следовательно, туда, где обозначена вставка, может относиться и вся эта строка.
Можно отчетливо представить себе по рукописи процесс сочинения. Четвертая строка, вне сомнений, родилась позже третьей, которая до этого была подвергнута многократной правке. Поэтому Пушкин сначала записал новый третий стих под четвертым, потом выше него вписал Здесь, с отступом вправо – как знаком переноса строки. Торжественный «библейский» повтор И в двух стихах подряд был, видимо, сочтен неуместным. Новое начало третьего стиха (Здесь) Пушкин вставил на правильную горизонталь.
Рядом оказалось зачеркнутое невод мокрый (или мелкий). После этих отвергнутых слов на той же горизонтали записано короткое слово, которое легко принять за волнистую линию правки. Более вероятно, что это стремительно написанное онъ. Понятно, почему вычеркнуто слово свой: неблагозвучное соседство двух «с» («Здесь свой…») заставило поменять местами притяжательное и личное местоимения.
Если наши рассуждения верны, четверостишие реконструируется как раз с охватной рифмовкой:
Сюда порою [приплывает][Отважный северный рыбак]Здесь он разводит[свой]очагИ редкий (?) невод расстилает…После трех четверостиший, написанных по формуле онегинской строфы, естественно ждать завершающей пары мужских рифм. В тексте действительно остаются ровно две строки.
Мы привыкли читать их как начало незавершенного четверостишия. Но автограф и на этот раз позволяет отказаться от привычного чтения.
Слово, расшифрованное еще Морозовым как волновая, написано очень неясно. Отчетливо читается лишь начальное «в», но второго «в» нет. Конец же слова графически похож на окончание расположенного ниже челнокъ!
Последнюю строку Морозов почему-то вообще не включил в
