Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

Стараясь оставаться незамеченной, я тихо-тихо прошла по паркету, на котором недавно танцевала, и вышла под лунный свет. Сюда никто не мог проникнуть: роща чудно изогнутых деревьев надёжно прятала задний двор. Со всех сторон непроходимой стеной напирали густые заросли малинника.

Не взглянув на Демиурга, я пересекла огромное пространство веранды и села далеко от него, на потемневшие от времени ступени. В заросли тянулась поросшая травой тропинка. По ней давно никто не ходил, только сверчки стрекотали в траве да сновали мелкие ящерки. Алый свет пробивался сквозь кроны, разливался в воздухе вместе с едва ощутимым привкусом баторских благовоний.

Здесь было свежо.

Спиной я чувствовала взгляд, но приказала себе не оборачиваться. Вместо этого обхватила свечу обеими руками и… недоуменно уставилась на фитиль. А в следующее мгновение он вспыхнул.

Я улыбнулась.

Но тут же скисла: настало время вспоминать мёртвых. Сколько их было в моей судьбе? Кем Горст, Каас, Аспид. Нина… Элигия, Тильда. Тать и его пятерка. Линда Арден, ключница Мелироанской академии. Ренуард. Жорхе… Нет. Не хочу об этом думать. Не хочу сегодня грустить. Только не сейчас.

Уж лучше загадать желание… Желание. Же-ла-ни-е.

Присутствие Демиурга отвлекало. Волновало. Возбуждало. Дурман кружил голову.

Что же загадать?

Конечно, самое заветное.

Пусть эта Ночь Красной луны невыгодно отличалась от других, но зато я впервые чётко знала, чего хочу. Поэтому потянулась губами к пламени свечи и беззвучно произнесла:

– Хочу, чтобы Кирмос лин де Блайт стал королём. Чтобы он правил долго и мудро, как величайший из правителей. И никто не смог ему в этом помешать.

Красная луна скрылась за тучей, и вокруг сделалось темно. Бррр… Надеюсь, это не дурной знак.

Ведь мои желания сбывались. Всегда. Неизбежно. Порой ужасая меня. В этот раз я обхитрила Красную луну: загадала то, что уже сейчас доставляло мне радость и боль. Радость – потому что мы с Кирмосом сделали правильный выбор. Боль – от того что никогда не будем вместе.

Как он там? Хорошо ли спит? Здоров ли? Где он сейчас?…

Тишина нарушалась глухими звуками лагеря, и Красная луна снова выглянула.

Я задрала голову.

– Знаете, а ведь я могла бы полюбить вас, – призналась я неожиданно. И, обернувшись, взглянула на Демиурга через плечо.

Он смотрел неотрывно. От вчерашней тщательности благородного господина не осталось ничего. Он сидел, раскинувшись в кресле, со стаканом бренди, и в подёрнутом пьяной поволокой взгляде читался вполне мужской интерес. Из-за него я всё-таки струсила. Задула свечу и добавила:

– Полюбить как человека.

– Наивно считать, что я человек, а не древняя тварь из тьмы, – заговорил он и глотнул бренди.

– А вы? – скрывая нахлынувшую грусть, я откинулась назад, оперлась на руки, тряхнула волосами. – Вы могли бы полюбить меня?

Он удивился. Не притворно, а вполне искренне – тёмные брови поползли вверх, взгляд стал растерянным. Меньше всего господин Демиург ожидал, что я начну с ним флиртовать.

– Знаешь, сколько раз я любил? – устало проговорил он. – Много. Чуть меньше раз я любил так, что думал, будто это навсегда и по-настоящему. Но всё проходит, – он облокотился на колени и заглянул в свой стакан, будто там были написаны подсказки. – И это пройдёт.

Музыка прекратилась на какое-то время, но потом возобновилась. Пианистка была талантливой, элегантной, артистичной. Возможно, она была созданием Демиурга, как его спектакли, театры и Свободный Квертинд. Возможно, она была его любовницей. Нет, не возможно. Совершенно точно – была.

– Вы маните женщин, – с неожиданной для себя завистью сказала я.

– Женщин всегда манит то, что опасно и запретно. А меня опасаются даже боги. Представь, сколько бед я наведу в пекле Толмунда?

Я рассмеялась. Запрокинула голову и позволила себе похохотать. Даже ногами свободно поболтала в воздухе. В тонком простом платье это оказалось удивительно легко.

Демиург улыбнулся, прищуренно наблюдая за мной поверх стакана. За этой игрой я и не заметила, что музыка снова сменилась, и, словно навстречу новой тихой мелодии, прилетели бабочки. Одна за другой они вылетали из распахнутого окна и оседали в алой ночи на листьях деревьев, на цветах в вазе, на плетёной мебели. От неожиданности я притихла и испугалась. Кто-то освободил красавиц из их стеклянного плена.

С немым вопросом я уставилась на Демиурга, ожидая его гнева или нового удивления, но он задумчиво попивал свой бренди и никак не реагировал на появление бабочек. Он их видел, но… Ему было безразлично.

– Ты ещё хочешь уехать? – едва слышно спросил он, и я вздрогнула.

Снова рассмеялась от шутки. Уже не так весело. Даже вымученно. А когда поняла, что меня не поддерживают, замолчала и осторожно спросила:

– Куда?

Демиург пожал плечами, пьяно взъерошил волосы, уставился перед собой. Откинулся на спинку кресла.

– Куда-нибудь, – мужские пальцы очертили круги в воздухе. – В Тимберию. В Веллапольское княжество. Или ещё дальше, за материк, где живут темнокожие людоеды.

Я поджала колени к груди, положила на них подбородок.

– Они же нас съедят, – прошептала в ответ.

Демиург нашёл меня глазами. Улыбнулся:

– Думаешь, мы с тобой кому-то по зубам?

Я резко отвернулась, выпрямила спину, села ровно, как и подобает мелироанской деве. Прижала ладони к щекам, чувствуя, как они полыхают. Икша тебя дери, Юна Горст, соберись! Дикое желание понравиться Демиургу, ослепить его завладело мной с тех пор, как мы приехали в Гиселлу. А теперь оно подстёгивалось ещё и хмельным весельем. Безумие. И наслаждение. Я была в плену во всех смыслах.

А он… Он был прекраснее, чем всегда. Он был дома, он был расслаблен и пьян. И ждал от меня ответа. Мне впервые в жизни захотелось сохранить в памяти этот образ, нарисовать его портрет, запомнить таким навсегда. Странное, несвойственное мне желание.

Я медленно поднялась, прошлась по высокой траве, разгоняя мелких насекомых. Сорвала ягоду сладкой, душистой малины. Ещё одну. И ещё. Набрала целую ладонь и вернулась на террасу. Подошла к креслу, где сидел Демиург:

– Откройте рот, господин.

Он сощурился, как довольный кот.

– Ладимин, Юна, – прошептал он. – Сделай это.

Мужские губы мягко взяли из моих пальцев ягоду. Потом следующую. И ещё. А когда ягоды закончились, Демиург медленно и с явным удовольствием облизнул мои пальцы. Я напряглась вся, от макушки до пяток, страшась следующего мгновения. Но оно оказалось совсем не страшным: господин Демиург взял мою ладонь, испачканную в соке малины, и прижал к своему лицу. Зажмурился.

Я превратилась в статую, замерла, боясь потревожить застывшее время. Казалось, в это мгновение даже боги закрыли глаза, а красный мир