Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О да. Я понимала это и до разговора, помнила до мелочей его смех, его дурачества и два острова, соединённых вместе. Но теперь… теперь я понимала это в тысячу раз лучше. Кирмос лин де Блайт доверился мне куда больше, чем я могла себе представить. Возможно, именно поэтому он так остро отреагировал на моё признание в предательстве…
По шее пробежал холодок. От того что Кирмос навеки стал воспоминанием, я не перестала его меньше любить… Стоп! Ни в коем случае нельзя позволять прошлому влиять на настроение! Иначе я рискую разреветься на плече у того, кому точно нельзя показывать слабости.
– Вы в ответе за нас, – невольно повторила я, чтобы заполнить паузу.
Провела пальцем по надписи на своём браслете, возвращая себя в этот ужин, к этому мужчине и к этой беседе.
Всё же какая странная забота о том, кого ты хочешь уничтожить! Может, в этом была особая, таинственная любовь Демиурга? Может, поэтому он почитал её за проклятие? Он никого не убивал, но всё, чего он касался, гибло. Тезария Горст. Тать. Иверийская династия. Мерзкая пиявка Элигия, которую я теперь так часто вспоминала добрым словом… А ещё Квертинд. Безупречная политическая карьера Кирмоса. Даже Мелли, несчастная Мелли…
А смог бы Демиург полюбить меня?
– Спроси, – неожиданно сказал он, и я вздрогнула.
Неужели прочитал мысли?
Его глаза смеялись:
– Я же вижу, что ты хочешь спросить меня о чём-то ещё.
Демиург был так близко, в этом тёплом свете, так соблазнителен и так безупречно откровенен этим вечером, что мой рассудок помутился. То ли вино ударило в голову, то ли я всё-таки не выдержала напряжения этой беседы, но из двух вопросов – «Что грозит Кирмосу?» и «Вы бы смогли полюбить меня?» – второй казался заманчивее. Он так и норовил сорваться с языка. О Ревд и все боги! Я вела игру, мотивируя это желанием узнать новости, но на самом деле – доказывая себе и ему, что я достойна. Его уважения, любви, внимания. Мне хотелось влезть к нему в душу, узнать о его слабостях, доказать ему, что любовь, в конце концов, не катастрофа и не проклятие. Мне хотелось… слизывать мёд с его пальцев. И пусть всё катится в пекло…
Повинуясь внезапному порыву, словно кто-то толкнул меня в спину, я подалась вперёд и спросила:
– Вы проводите меня в мою комнату?
Демиург опешил. Впервые за всё время.
– Гиселла такая огромная и тёмная, что я боюсь заблудиться, – добила я бессмысленным кокетством.
– Провожу, – коротко, даже обиженно бросил Демиург и встал.
В смятении он подал мне руку и вывел из библиотеки, больше не проронив ни слова. В просторной гостиной тут же замелькали одежды, зашуршали шаги: многочисленные слуги разбегались при виде того, кого они боялись больше древних привидений поместья. Выл ветер за окном, и вдали заводили бодрый марш солдаты.
Старая Гиселла поскрипывала, словно дышала во сне. Шумная даже ночью, не знающая покоя плантация стала пристанищем для многих людей.
Но это было как будто в другой реальности, вне нашего личного, тесного мира с господином Демиургом. Он до сих пор звенел той музыкой, под которую мы танцевали, – неслышной, но абсолютно точно существующей.
Где-то на поверхности сознания мелироанская дева Юна Горст ликовала, довольная тем, что оставила своего кавалера слегка голодным. Всё, как учили на уроках соблазнения. Но глубоко-глубоко в душе я знала, что нарочно избегала сближения. Взрослая Юна понимала то, чего не знала Юна маленькая: Господин Демиург был той опасностью, в лицо которой нельзя смеяться. Он был бездной, прыжок в которую мог бы стоить… не только жизни. Ведь лишить человека жизни недостаточно. Гораздо страшнее отнять у него всё, во что он верит. Честь, достоинство, гордость, идеалы. Преданность и даже драгоценные воспоминания. Как много у меня ещё оставалось!
Господин Демиург был риском, связаться с которым решится только безумец.
«Ты безумен», – прошептала память моим голосом.
И тут же сама себе ответила: «И ты тоже».
***
Следующее утро ворвалось в Гиселлу шумной кутерьмой. Топот служанок в коридорах, рассеянный смех, песни, птичий щебет и жужжание насекомых. На какое-то мгновение я даже подумала, что никуда и не уезжала из Мелироанской академии.
Но потом к утренней суете добавился стук кузнечного молота и звон мечей, громкий гомон и мужской гогот. Лагерь стоял неблизко, через поле, но его шум слышался в поместье даже ночью.
– Вы уже не спите, госпожа? – приоткрыла дверь безымянная служанка.
Я завернулась в простыню:
– Заходи.
Она юркнула крохотной лаской в комнату:
– Вам тут подарок.
В руках у девушки сияла серебряная вазочка, доверху наполненная свежей спелой малиной.
Я улыбнулась.
Встала, с удовольствием потянулась, разминая гудящие после вчерашней тренировки мышцы. Хитро ухмыляясь, отправила в рот сладкую баторскую ягоду. Прищурилась от удовольствия. Вкусно! Всё-таки вызревшие под солнцем ягоды отличаются от выращенных с помощью магии Ревда.
Интересно, он сам собирал их для меня или…
Быстро тряхнув волосами, чтобы отогнать ненужные мысли, я спросила:
– Что-нибудь прилагалось к угощению? Карточка? Послание?
Служанка помотала головой.
– Может быть, он снова приглашает меня на ужин?
Снова отрицательный ответ. Что же это значит?
– Раздай эту малину слугам, – велела я. – Или съешь сама.
Девушка выпучила глаза, но перечить мне не решилась. Хорошо.
За ширмой, где пряталась древняя ванна и умывальные принадлежности, я разделась, умылась, обтёрлась ледяной водой. И вдруг вспомнила, что снова не спросила, какой сегодня день. Трава стояла выжженная солнцем, зной не спадал, но мы всё ещё были в Баторе, так что угадать примерную дату не представлялось возможным.
Ответ пришёл сразу же, как только я подошла к окну. Первое, что увидела – телегу, гружённую свечами и очередь к ней. Значит, сегодня…
– Ночь Красной луны, – выпалила я на выдохе.
Не может быть!
Каждый день я думала об этом, и всё
