Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как грустно. Уходил год, как будто уходила вся моя жизнь.
Какой это был год… Незабываемый. Может, самый лучший. Сколько раз я была на пороге гибели. Но не погибла. Сколько раз взлетала к вершинам блаженства! Но счастливой не стала. Я ещё дышала, ещё была жива. Я прислонилась плечом к стене и закрыла глаза.
Снег. Снег. Снег и пепел. Пепел в волосах Джера. Капли солёного моря на плечах Кирмоса. Лепестки вишни и сиреневая темнота южной весны.
Вихрь бала под звон колокольчиков – и зубы голодных икша в пещерах.
Смех Сирены и зелёные жилеты академии, которую я так и не закончила.
Сколько всего было и сколько ещё могло бы случиться…
В горле встал ком. Я резко открыла глаза.
В пекло! Зачем снова терзать себя? Думать о несбыточном глупо и бессмысленно. Жизнь такая хрупкая, в ней так мало счастья, зачем же портить дурными мыслями хороший сегодняшний день?
Ухватившись за спасительную нить, я принялась с жадностью выискивать удовольствия в настоящем. Спустилась во двор. Прогулялась вдоль полей, любуясь сочной зеленью табачных листьев и наслаждаясь видом робеющих передо мной мужчин. Побывала в сараях, хозяйственных помещениях и полевой кухне. Снова потренировалась. Осмотрела скотный двор, даже залезла на сеновал и посидела на тюке соломы. Вернулась к своим подснежникам и добавила к ним несколько свежих стеблей.
И, поднявшись обратно в комнату, огорошила служанку:
– Я хочу встретить Ночь Красной луны со слугами.
– Вы не побрезгуете обществом простолюдинов? – осторожно спросила девушка.
– Я и сама простолюдинка, – хмыкнула я. – Не вижу в компании слуг ничего унизительного.
Тепло улыбнулась, чтобы расположить к себе девушку, но, всё-таки не удержавшись, спросила:
– Приглашений и сообщений для меня так и не было?
– Нет, госпожа.
– Тогда буду рада присоединиться к вам. Но сначала вымоюсь. Одолжишь мне одно из своих платьев?
– Как пожелаете, госпожа.
Я скривилась. Покорность отчего-то раздражала. Но и была удобна: девушка выполнила всё в точности, как я и просила. Натаскала горячей воды в ванну, принесла свой наряд – простое платье из выбеленного льна с васильками по подолу, свободное и летящее.
– Спасибо, – поймала я её за руку, когда она взялась за мочалку. – Дальше я сама справлюсь. Тебе ведь тоже нужно подготовиться.
Служанка вроде бы даже расстроилась. Поклонилась, вышла. А я стукнула себя по лбу за то, что снова забыла спросить её имя. Тоже мне, добрая госпожа!
С вечерним туалетом я справилась быстро: смыла пыль да накинула платье, распустив локоны по плечам. Ни корсетов, ни шпилек, ни раскалённых туфель! Свобода! Простота. Покой.
Как была, босая и ещё мокрая, сбежала вниз по ступеням под своды старинной гостиной, в приподнятом настроении и с желанием отлично провести вечер. Весёлый людской гомон обрадовал ещё сильнее. Однако он тут же прекратился, стоило мне появиться в поле зрения местных обитателей. По коже пробежали мурашки: неприятное, уже почти забытое ощущение изгоя дало о себе знать.
– Госпожа… – заикаясь, заговорила со мной служанка. – Вам что-нибудь нужно?
– Я ведь говорила, хочу встретить с вами Красную Луну, – как можно мягче улыбнулась я. – Найдётся лишняя свеча?
Стало ещё тише, хотя я думала, что это невозможно. Никто так и не проронил ни слова. Тогда я взяла свечу сама – благо, их ворох желтел на одном из подносов рядом со старинной вазой.
Неловкость висела в воздухе непреодолимой преградой. Нужно было её разрушить.
Что сказать этим людям?
Что когда-то я была такой же, как они? Высокомерно и неуместно.
Что я их понимаю? Банально.
Может, для начала стоит спросить имя у той самой девушки? Пожалуй.
Но стоило мне попытаться раскрыть рот, как в поместье вдруг заиграла музыка. Чудесные переливы мелодии раздались в непривычной тишине, взлетели к потолку. Красивые, меланхоличные… знакомые.
Неужели… Это ведь бард, тот самый бард!
Взволнованная, я побрела на этот зов. Вспотевшие вмиг ладони крепко сжали свечу.
– Госпожа! – побежала за мной служанка. – Только не ходите в лабиринты, там призра…
– Тссс!… – поднесла я палец к губам.
И свернула к библиотеке. Тихо, на носочках, стараясь оставаться незаметной, заглянула одним глазом туда, где ещё вчера ужинала.
За роялем сидела девушка – прекрасная, в роскошном платье и драгоценном ошейнике. Улыбаясь, она играла мелодию баллады знакомого мне барда и не замечала ничего вокруг. Вся комната тонула в сладком дыму, его клубы вихрились как живые, прятали от глаз книги, смазывали очертания бюстов. Приторный сладкий запах тлеющего табака тут же въелся в ноздри, и я едва сдержалась, чтобы не закашляться.
— В застывшей тишине не слышно страшных мыслей,
Прекрасный день прошёл и не болит душа.
Никто больше не враг, никто не ненавистен,
А значит, до конца один лишь только шаг.
Женские руки вспорхнули над клавишами, как две белые птицы, и музыка вдруг замолкла, растворяясь в алеющих клубах дыма. Только теперь я заметила, что уже вечер. Значит, Красная луна уже взошла.
В следующую секунду девушка снова заиграла, но теперь за её пальцами потянулись жёлтые искры Нарцины – совершенная новая мелодия, ещё не знакомая мне, полилась плачем, но не грустным, а радостным. Так плачут от счастья или облегчения.
Дым курильниц больше не казался едким, наоборот. Он оседал на языке, как сладкое пирожное, и приятно дурманил голову.
Я постояла ещё какое-то время, наслаждаясь концертом и решая, стоит ли мне показываться. Какая-то странная неприязнь одолела меня, будто незнакомка заслуживала презрения уже за то, что находится в этом поместье и сидит за этим инструментом. Но потом я решила отбросить предубеждения. Она была магом Нарцины, судя по всему – обученным, и наверняка оказалась тут неспроста. У нас могло быть много общего. Стоило это проверить. Всё равно лучше, чем встречать новый год в одиночестве.
Расправив плечи, я вышла из своего укрытия и… вдруг проглотила все слова приветствия.
В высоких дверях веранды, оплетённых рябиновыми бусами, стоял Демиург. Он меня не видел, потому что наблюдал за тем, как восходит Красная луна. Мгновением позже он вышел в алеющую ночь. Растрёпанный, немного помятый, задумчивый. В руке – бокал с вишнёвым бренди. Шейный платок развязан, концы его свободно свисают на грудь. Он постоял, вглядываясь в ночное небо, потом отошёл, сел в плетёное кресло на террасе и почти скрылся из виду.
Музыка
