Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

В голове всё смешалось, как при лихорадке. Война, Демиург, штурм Гиселлы. Наследие Иверийской династии. Мы двинулись медленно, будто нам предстояло открывать бал или, быть может, играть на сцене. Торжественно и неспешно. Высокие своды Гиселлы гудели, как медные трубы.

В воздухе отчётливо пахло смертью. Пусть Демиург её не боялся, но я – боялась. Боялась его смерти. Я всё смотрела на мужской профиль и не могла оторвать взгляд. Рассматривала его нагло, беззастенчиво, жадно. Запоминала детали. В груди теснилось сожаление о несбыточном. Что-то могущественное, особое, сильное связывало меня с ним. Не любовь, конечно, и не влечение. Что-то, чему не было названия. Мне хотелось говорить, требовать, убеждать, просить, врать, соблазнять, манипулировать, но я не могла вымолвить ни единого слова. Я боялась, что Демиург меня не послушает, так же сильно, как боялась, что смогу его убедить. А спасая Демиурга, я предавала Кирмоса.

– Постойте, – вырвалось у меня перед самым выходом. – Всё ведь может быть иначе.

Вспомнился наш разговор под Красной Луной, и вдруг все сказанные Ладимином слова обернулись криком, последней мучительной мольбой о жизни. Я помню, что вчера он хотел жить. Ещё вчера…

– Всё могло бы быть иначе, – закончил мою мысль Демиург, открывая передо мной двери. – Но уже не будет.

Мы вышли в сумрачный вечер, остановились прямо на ступенях. Дохнуло прохладой, сухими листьями и – дымным зноем. К поместью, вздымая пыль, приближались всадники. Было в этой картине нечто священное, почти божественное: по покинутым пустошам неслась конница, а за ней разливалось людское море, ощетинившееся пиками, мечами и гремящими щитами. В Гиселлу возвращалась жизненная сила – на этот раз злая, воинственная, готовая к схватке.

Не смея рассматривать ряды всадников, я зажмурилась.

Только одним трепетным чутьём я чувствовала его приближение. Не по стуку копыт лошадей кавалькады и не по трубному гласу далёких отрядов, а по разливающейся вокруг уютной, обволакивающей мгле. Это была наша общая мгла. Моя стихия. Вместе с ней на Гиселлу медленно опускался рассеянный вечер.

Стоило на секунду распахнуть глаза – и я сразу увидела ментора. Кирмос ехал впереди. Должно быть, под ним был некогда сильный и прекрасный конь, который сейчас выглядел жалко: шкура покрылась пылью и белым налётом, бока сильно вздымались, ноги тряслись.

Чёрный Консул остановился далеко, у вытоптанных полей, поднял руку, отдавая приказ сопровождению. К поместью он подъехал уже один. Лицо его ничего не выражало. Словно интересуясь архитектурой, он медленно оглядел Гиселлу. Чёрные глаза оценивали обстановку, но меня не замечали. Потом ментор откинул поводья, спешился. В расстёгнутом мундире виднелся зелёный огонёк Ревда, темнел на широком ремне ряд кровавых тиалей, а выше, на шее – знак соединения.

Чтобы не упасть, я схватилась за рукав Демиурга. Он оттеснил меня назад, уверенно, по-мужски, как будто защищая от Кирмоса. Тот остановился в десяти шагах.

– Добро пожаловать в Гиселлу, ваша милость, – сказал Демиург радушно, так, как будто действительно был рад видеть гостя. – Наслышан, что с нашей последней личной встречи вы научились убивать.

– Это правда, – охотно ответил Кирмос и вдруг, посмотрев на меня в упор, приказал: – Юна, иди ко мне.

Он протянул руку, и я было дёрнулась ему навстречу, но Демиург мне этого не позволил.

– Придётся ещё немного потерпеть, – рассмеялся он, но в этой весёлости я с удивлением заметила фальшь. Он словно играл роль, как делал это тысячи раз, но в это мгновение я отчётливо поняла, что за этой ролью он прячется. – Я ведь обещал, что в финале отдам её, как поощрительный приз. Я выиграл Квертинд. Тебе достанется мейлори.

– Ты уничтожил Квертинд, – с вызовом, но спокойно поправил ментор. – Глупо и бездарно. Устроил бессмысленную бойню. Отправил людей умирать, только ради того чтобы потешить своё самолюбие.

Кирмос был напряжён от макушки до пят, глаза следили за малейшим движением Демиурга. И столько скрытого презрения было в этом взгляде, что я могла бы поспорить: несмотря на сдержанность, прямо сейчас Кирмос представляет, как снимает кожу со своего собеседника. Я прекрасно знала эти мечты. Я сама о подобном мечтала.

Но ещё Кирмос боялся. За меня. Поэтому не двигался.

– Тебе ли не знать, что самолюбие не такой ненасытный зверь, как любовь, – почти промурлыкал Демиург. Он сделал вид, что не замечает злобы своего собеседника. Хотя, конечно, всё прекрасно видел лучше меня. – Однако это правда: с Иверийским Квертиндом покончено. Знаешь, что будет дальше?

Луна взошла яркая, жёлто-белая, в светлое небо взметнулись искры костров. Ледяное напряжение сковало воздух. Вместе с Кирмосом в Гиселлу пришла война. Она добралась из Квертинда по болотам и заброшенным полям, одетая в армейскую сталь и ведомая бордовыми стягами.

Война происходила прямо здесь, в эту секунду, в это мгновение.

И выиграл её тот, кто даже не был вооружён. Господин Демиург владел положением. Он мог бы убить меня прямо сейчас, на глазах ментора, и лишить его абсолютно всего. Унизить и оставить не просто проигравшим, но ещё и сломленным, обманутым. Однако… я не сомневалась в том, что Демиург этого не сделает. Отчего-то Кирмос не разделял моей уверенности.

– Знаю, – ментор убрал ладонь с рукояти меча и подчёркнуто расслабился, давая понять, что не опасен. – Престол займёт Рутзский, а после его коронации в Квертинд войдут миротворческие войска веллапольцев для укрепления власти нового короля. То, что останется от королевства, превратится в развалины и горстку пепла. Ты победил.

– Вижу, гонцы донесли тебе последние новости, – удовлетворённо кивнул Демиург. – Однако ты не развернулся, чтобы предотвратить мою победу. Ты здесь. Признаюсь, я в восхищении. Жаль только, что ты до сих пор считаешь меня своим идеологическим врагом. Но я слишком долго ждал этой встречи, чтобы тратить время на бесполезные споры. Довольно о политике. Я держу обещания. Через пять минут ты обнимешь возлюбленную и испытаешь долгожданное облегчение. Однако у меня есть условие. Крохотное. Ничтожный каприз, который ничего не стоит для Чёрного Консула.

Кирмос нахмурился.

– Расскажи мне свою историю, – ласково попросил Демиург. – О Юне. Я хочу услышать, как ты полюбил её в тот самый миг, когда увидел. С первого взгляда. Как она стала светом в твоей душе. Как ты осмелился предать Квертинд ради неё. Сразиться с целым войском в одиночку. Умереть, в конце концов. Я ведь заслужил последнее желание? Хочу насладиться тем, как ты, вечный солдат Квертинда, изрекаешь слова любви.

Стало так тихо, будто Демиург изрёк не просьбу, а заклинание, лишающее звуков всю Гиселлу. Никто не мог слышать, что здесь происходит, кроме нас, но мир затаился, замер в