Графъ - Аля Пачиновна

Или дело не в платье?

Пришлось напомнить себе (и не без удовольствия), что именно эту голубоглазую нимфу он трахал не далее, как сегодня утром и что именно он делал это первый и единственный.

- Проси чего хочешь, - Глеб поднялся навстречу, сдерживая в карманах руки от произвола, - только дай мне потом порвать это платье на тебе.

Он представил себе, как тонкая ткань легко расходится по швам и сверкающей лужицей стекает к тонким щиколоткам. А под ним ни-че-го. Кроме идеального тела, которое он ещё не всё попробовал. Он ещё не наигрался с ней. Ещё не всё показал девочке.

- Я как раз хотела попросить оставить это платье себе. Это ты его выбрал?

Какая-то каналья, колючая и холодная, шевельнулась за пазухой. Он хотел спросить, зачем ей такое платье и куда она в нем собирается ходить в своей Москве, но вовремя придушил недостойные его сиятельства эмоции. Признаваться даже себе в том, что он банально ревнует очень не хотелось.

- Если бы знал, что мой ответ как-то может повлиять на твоё решение уехать, я бы соврал, - соврал он.

Обхватил хрупкие запястья, наклонился к уху и добавил уже шепотом:

- Мария выбирала. Ты ее покорила, судя по платью.

- Передай ей, что у неё отличный вкус…

- Согласен… - он коснулся губами тёплой кожи шеи, провёл носом вниз до ключицы, отметив, что никакой гламур не перебил ее сладкого натурального аромата. - Проси, что угодно, детка, кроме Москвы, у меня с ней отношения весьма натянутые.

«Только дай подышать тобой ещё немного…»

- Осторожно, Глеб, - проворковала Лера на ухо, - оно не подразумевает нижнего белья, если ты его порвёшь раньше времени, будет очень неудобно. Нам обоим.

Он перестал мять ее ягодицу, нехотя убрал руку, сунул в карман, оттягивая ткань. Если и на халдейском капустнике на неё будет так стоять, он даже руки никому подать не сможет. С другой стороны, по той же причине, ее никто и не протянет.

И зачем ей это торжество пафоса? Зачем ей тушь на ресницах, каблуки, платье с каменьями? Когда лучше всего ей быть голой в его постели вместе с ним. Но не присутствовать на ежегодном осеннем балу у губернатора он не может. Явиться туда без пары - моветон, с бабочкой-однодневкой - не прельщало, а Ардову отторгает организм.

Глеб скрипнул кадыком, сглатывая.

- Опаздываем, - выдохнул он в ароматную волну волос, взял за руку и повёл к выходу.

Только когда выехали за ворота, понял, что девочка не по дресс-коду упакована. Не хватает пары стандартных деталей для полноценного образа львицы светского общества Сибири.

- Почему цацки не надела и пушнину? - спросил он.

Лера как-то странно улыбнулась и опустила ресницы.

- Извини, - пожала плечами, - слишком тяжела сбруя любовницы Сибирского мецената. Это очень большая ответственность для простой журналистки. Там такие ценники…

Наверное, девчонка решила, что водитель и Вольдемар на переднем сидении гарантируют ей свободу слова на данной замкнутой территории. Осмелела, завела свой репродуктор яда. Глеб не стал ее в этом разубеждать, и не потому, что платье, действительно, может пострадать раньше времени, а потому что он, кажется, кое-что понял…

- Давай уедем… на пару-тройку дней, - он сел ближе, заглянул Новодворской в декольте, - Бали… Мадьдивы? Куда хочешь…

Она посмотрела, как носитель высшего разума смотрит на безнадёжное звено эволюции - со скорбью и смиренной печалью.

- Боюсь не потяну, дорого мне обойдётся этот эскорт. Да и не хотелось бы превращать эту душераздирающую драму в банальный курортный роман.

Стало любопытно, до зубовного скрипа: что надо сделать, чтобы она перестала фонтанировать цитатами из будущей книги и, наконец, призналась! Она не хочет уезжать! Не хочет! А этот ее дерзкий базар - упрямое отрицание очевидного. Заставить ее? Посадить на цепь? Самый грубый и неэффективный метод воспитания - это принуждение. Но именно он производит самые острые, самые запоминающиеся впечатления в процессе…

- Я ведь могу заставить тебя, - вкрадчиво предупредил Глеб, наклонился совсем близко к ее уху, втянул воздух и четко, громко проговорил на выдохе: - скрутить суку и увезти туда, где ты снова будешь голой и тихой.

- Не можешь, - девчонка гордо вскинула подбородок, - ты должен поддерживать баланс между законом и преступностью. У силы, что вечно хочет зла, но совершает благо не бывает отпусков.

Тут даже Вольдемар не выдержал душного пафоса. Повернув маленькую голову на объёмной, как баобаб шее, он зыркнул хмуро на Новодворскую, потом с сочувствием посмотрел на шефа. Глеб отвёл взгляд к окну. За стеклом плыли сосны, уже плохо различимые в плотных сумерках, и редкие придорожные фонари, в свете которых периодически мелькало отражение бледного лица, жесткого, непроницаемого для эмоций и потерянного…

Глава 41

Глава 41

От города до Губернаторского дворца вели широкие, гладкие двадцать километров федеральной трассы. Каждую первую пятницу сентября с наступлением темноты по ее выделенным полосам то и дело проносились роскошные экипажи с мигалками. Дальше трасса для автомобилей представительского класса не прогружалась.

Начальники департаментов, мелкие барыги от официальной власти области; директоры заводов, владельцы пароходов и нескольких газет съезжались на ежегодный бал в честь открытия сезона миграции. Перед тем, как разлететься в тёплые страны на зимовку, они сбивались в одну петушиную стаю и сверкали друг перед другом позолоченными хвостами.

Столичная мода доезжала сюда с опозданием, на перекладных и то не вся. К тому же быстро адаптировалась под климатические условия и суровые феодальные понты. Блестки, люрекс, пух и перья, декольте спереди до пупа, сзади до копчика - все это мелькало и рябило, кричало о том, что вкус здесь не главное. В Сибири чем больше на тебе денег - тем теплее. Соотвественно, чем больше на твоей даме каратов и пушистого горностая, тем ты моднее и вообще - круче. В этом плане Глеб не вписывался в топы знати. Чем только привлекал внимание, а не наоборот.

Сегодня Граф был здесь с белой вороной. И каждый встреченный им представитель местной фауны считал необходимым подойти и сунуть свой клюв в декольте Новодворской.