Графъ - Аля Пачиновна

- На месте разберусь, - сладко мурлыкнула девчонка. А сама метнула в него холодными синими искрами и закусила губу.

- В конец зала надо пройти, там прямо по коридору комната для гостей, - ровным сухим тоном сказал областной глава.

- Будуар… - тихо поправила его Марина.

Показалось, что Купчин выдул в ус нецензурное междометие, выражающее его отношение к дурацкой ремарке.

- Проводи, Глеб Гордеевич, своего транса, и возвращайся, - угрюмо проскрипел «папа», - в бильярдной жду.

Он нервно обхватил атласную талию своей змеи и повёл ее дальше, навстречу представителю областного правосудия.

Глеб сделал все то же самое, но в обратную сторону. Дотащил девчонку, ни с кем не здороваясь, до «будуара». Перед дверью развернул к себе, обхватив оба ее запястья, вжал собой в стену. Самого окатило жаром. Спина под пиджаком увлажнилась, рубашка натянулась на бицепсах, в висках молотил отбойник, а воздух в лёгких стал плотным как пенопласт и никак не выдыхался.

- Ты чё творишь? - просипел он.

- А куда ты меня притащил? - фыркнула девчонка. - Не предупредив, что тут слёт упырей… Да ещё выставляешь меня перед всеми своей соской.

«В натуре, есть бабы, которых ты получаешь в наказание. Чаще всего - пожизненное».

- Какой ещё соской? Ты чё несёшь?

- Ты никому меня не представил! Будто я… - она сглотнула и глаза ее влажно заблестели, - я никто, одна из каталога…

Белиссимо, блять!

- А кто ты? - Глеб сильнее вжал ее в стену коридора, слегка стиснув нежную шею в ладони. - Кто? Блогерша, или как правильно - блогерка? Так тут все такие блогерки, разницы никто не поймёт.

Объяснять ей, что в данном наряде даже ее очень громкое и известное имя никто из этих упырей не запомнит - нецелесообразно и не ко времени. Рыжая ведьма наколдовала противоречивое платье. Платье невидимку и провокацию. Секретное оружие и приманку одновременно. И, наверное, не просто так, не случайно.

- Мужчина приходит сюда с женщиной, на которую ему смотреть хочется и чем чаще, тем лучше. Это светский раут по-сибирски, Лера. Здесь у любовницы или жены одна обязанность - украшать и радовать своего мужчину, а не выносить ему мозг. Или, хотя бы, изредка улыбаться ему…

- Тогда ты не по адресу!

- Это я уже понял!

Он освободил ее горло и запястье, шагнул назад, дунул себе на лацкан. Пенопласт в груди стал рыхлым. Глеб шумно втянул воздух носом. Прежде чем снова подойти к ней близко, сунул руки в карманы. Прижался лбом к ее лбу.

- Я сам ненавижу такие сборища. Но обязан присутствовать, Лера.

Кто-то прошмыгнул мимо арки, послышались голоса и смешки.

- Ненавидь один, - Лера снизила голос до шёпота, - я здесь причём? За что ты мне мстишь. Я думала, мы квиты.

Глеб сдержал в кулаках желание причинить Новодворской какую-нибудь легкую боль. Вспомнил, что сейчас в его руках ключ от клетки с выдрессированными системой садистами и придурками и чека от гранаты. Неразумно сразу применять грубую силу, когда можно попробовать мягкую.

- Просто ты единственная… единственный человек здесь, на которого я хочу смотреть. И так уж получилось, что я в своём желании не одинок. Не провоцируй меня, Лера. Я не хочу совершить что-нибудь, о чем потом пожалею. Мне это сейчас на хер не упало!

На обратном пути через огромный зал в три этажа с парадной лестницей он представлял, что можно сделать с девчонкой такого, что у неё не хватит смелости описать в своей книжке. Эти мысли сильно притупляли внимание и ориентацию, но не отпускали. Человек так устроен. В стремлении избавиться от внутреннего дисбаланса, он между реальным состоянием дел выбирает их идеальный образ. И часто не сразу замечает предупреждающие об опасности знаки и сигналы.

Показалось, в толпе смокингов мелькнула бородатая рожа Рудика. Глеб остановился в пролёте, кивнул спускающейся навстречу пожилой паре. Ещё раз оглядел сверху зал. Никого похожего.

Нет, показалось…

Глава 42

Глава 42

Ещё совсем недавно он испытывал что-то похожее на удовлетворение, ему приятно было представлять себя со стороны и сравнивать это представление с отражением в зеркале. Каменную уверенность, собранность, внешнюю и внутреннюю силу приходилось укрощать сорочками вызывающе-цыганских расцветок. В перьях павлина прятать козыри оказалось куда надежнее, чем в деловом костюме. На яркий, принт хорошо слетались бабочки-однодневки и необременительно-выгодные контракты. Ничего личного, только бизнес и то через резинку, а еще лучше - через стандартный договор.

Пока не свалилась на него эта Новодворская. Разбудила в нем море и всё, что выше колена разбередила. Плескалось внутри теперь какое-то тёплое, приятное недоумение: у него ещё никогда не было такой чистой физической и эмоциональной близости. Такой пряной, сладостной тяги к нежности без бумажной волокиты. Ещё никогда желание обладать одной женщиной не сводило челюсти до онемения. И ещё никогда так сильно не хотелось, чтобы это было взаимно. Ну, разве что только очень давно, однажды…

Наверное, он заигрался. Уже перебор, а он все прикупает и прикупает, будто верит в рай для самоубийц. А старый еврей предупреждал, настоятельно советовал крестнику не терять берегов, смотреть по сторонам и избегать любых привязанностей.

- Чем выше ты забираешься, тем тише ты должен быть и прозрачнее. - Сказал он однажды полудохлому от похмелья и душевной боли Глебу. - Закон такой мироздания, понимаешь? Нельзя сразу и море, и по колено.

Глеб эту жизненную философию усвоил, но постулатам ее, скорее, подчинялся, чем следовал. Считал это некой платой за успех. В конце концов, убедил себя в том, что море подождёт, никуда не денется.

Как оказалось, не зря. В нулевых он холоднокровно доказал своё право на власть, победил всех врагов и осчастливил братву, не забывая регулярно отстегивать на благо общества. Раскачал амбиции так, что город уже жмёт в плечах. Такой вес в тени уже сложно прятать и, рано или поздно, он бы, по-любому, привлёк внимание не только инвесторов, но и властных боссов из правящей элиты.

Два года, как Глеб под колпаком. За это время Фараоны хорошо поняли, что люди высоко ценят общение с ним и согласны принимать его правила. А