Графъ - Аля Пачиновна

Глеб уверен был, что такой сальный блеск в глазах богемы вызывают семизначные нефтедоллары. Но его женщина проигнорировала важные атрибуты материального благополучия сиятельства. Только несколько алмазных завитушек горело в ее правой мочке и внимание людей, умеющих считать деньги, явно было направлено на что-то другое. Глеб проследил за одним таким взглядом и сам обомлел.

В золотом освещении аллей губернаторского сада платье на девчонке растворилось. Силуэт просто мерцал, когда она двигалась, заставляя воображение дорисовывать детали. И детали эти вырисовывались очень соблазнительные. Официальные жёны важных лиц, оценив фасон и его стоимость, из кожи вон лезли цапнуть Новодворскую, которая ещё находила в себе силы красиво изворачиваться и не жалить в ответ. Глеб видел, как ей это чуждо. Как тяжело ей находиться в обществе, которое она презирает. Понимал, с каким трудом ей даётся вежливая улыбка. Чувствовал, как холодеют пальцы по мере концентрации пафоса, к которому стремились гости бала…

Резиденция Губернатора области принимала очередной парад победы денег над совестью! По широченной полукруглой лестнице помпезного крыльца, залитого ослепительным светом прожекторов, поднимались ее ветераны. Женщины - в мехах поверх вечерних туалетов. Мужчины - в смокингах.

Вычурный стиль холла в который раз заставил Глеба остановиться и зажмуриться. Впрочем, как всегда, стоило проморгаться и оглядеться, первое впечатление быстро поблекло. Русский ампир, доведённый до китча гигантскими хрустальными люстрами, голыми античными статуями, золоченой лепниной и подлинниками Айвазовского - не столько каприз губернатора, сколько должностные требования. В России высшее общество хочет чувствовать избранность русского народа в каждой детали интерьера, в каждом предмете роскоши. А на Майорке у его слуги вилла в средиземноморском стиле, записанная на тещу. Потому что Губа - ярый патриот.

Смутная, тягостная нервозность никак не отпускала Глеба. Ему стало казаться, что он барахтается в густой разноцветной хляби, тонет в гламурном болоте, еще немного, и погрузится с головой в удушливый ил эксклюзивных парфюмов. Им бы двоим развернуться и по лестнице вниз, сквозь толпу, по аллеям назад, мимо цыганского табора с медведями и файр-шоу, на воздух свободы в солёные воды. Но нельзя.

Здесь и сейчас решалась судьба фонда помощи пострадавшим от санкций олигархам, который прикрывался громким социально-значимым названием и который Глеб должен был возглавить как самый крупный инвестор с подходящей биографией: судимый с погашённой, остальные дела закрыты, ибо не пойман - не вор. Перспективы космические, баблос можно сосать непрерывно и почти без палева. Но в случае неминуемого шухера, за яйца возьмут именно Графа, а остальные отскочат, как ни в чем не бывало. Перезимуют на испаньщине, экономя на футбольных клубах, сохранят свои кровные с минимальными потерями. И через пару лет сквозь норы в законе, путём махинаций на залоговых аукционах, смогут вытащить свою долю с процентами, чистыми перед судебной и налоговой системой. Сегодня их лесть была особенно приторной. Или Глебу так казалось, потому что он знал - их старания того не стоят.

Привыкнув к блеску убранства, девчонка перестала тянуть губы в принужденной улыбке и начала озираться. Потом попробовала выкрутить свою кисть из его локтевого сгиба - он сильнее сжал в руке тонкие холодные пальцы. Через холл, сквозь пестрый бомонд продвигалась чета хозяев приёма. И, поскольку, Глеб сегодня - звезда вечеринки, все внимание сюзерена и придворных было направлено на него.

Рукопожатие с этим человеком всегда давалось через силу и Глеб часто ее не рассчитывал. Жилистая, но крепкая ладонь, не дрогнула и в этот раз, принимая вызов. Дальше пара дежурных фраз, которыми обмениваются деловые люди, галантный комплимент даме, которую Глеб вертел в сауне лет десять назад во всех ракурсах… Этих политесов вполне бы хватило, чтобы разойтись с Купчиным до приватной беседы, если бы Маша-Фаберже не сыграла в фею-крестную на всю катушку. Как знала, стерва!

- Милое платье, - промурлыкала высокая брюнетка, мазнув снисходительным взглядом по Новодворской, - на ком-то я такое видела.

- На Монро в шестидесятых прошлого века, вы должны помнить, - проворковала Лера и щеки ее порозовели. Глеб даже не удивился, он, можно сказать ждал, когда у неё сдадут нервы и был готов. Укус был стремительным и, если Граф правильно освоил змеиную семиотику, довольно ядовитым.

Плотно заполненное грудью декольте брюнетки заметно натянулось. Над алым ртом проступили влажные усики. Марина начинала свою карьеру вместе с Муркой, мотаясь по злачным местам, меняя бандитов по мере их бесславной кончины. Пока не повезло одному из них подняться по депутатской линии. В сорок с небольшим ее зрелая красота выглядела искусственной и навязчиво-формальной, как у пошлых стихов с идеальными рифмами. Но она довольно эффектно смотрелась в должности любовницы губернатора, знала это и нередко превышала свои полномочия.

- Ты давно не показывал нам своих подружек, - обратилась она к Глебу, облизывая губы. - Уже все элитные агенства перебрал? На четыре звёзды перешёл?

Мариночка, видимо, забыла, по каким ей саунам пришлось свои звёзды собирать. Глеб уже почти придумал, как максимально прозрачно намекнуть об этом вслух, уже открыл рот, но…

- Глеб? Тебя Глебом зовут? - воскликнула Новодворская жеманно, и затрепетала ресницами. Выдернув из-под его локтя ладонь, хмыкнула: - Так бы и сказал сразу. А то пока шли сюда, всё Граф, да Граф. Думаю, не могли же родители так обдолбиться, или это типа… кликло у тебя такое?

Лера хлопнула его тыльной стороной ладони по животу и закатилась. Вполне натурально получилось, кстати.

Циркуляция гостей вокруг огромной пирамиды из бокалов с шампанским замедлилась. Все, кто расслышал этот спич стали оборачиваться. Пегий, с подпалинами ус Купчина дёрнулся, а губы Марины потерялись на фоне вишнёвого лица.

Надо было, все-таки, отодрать сучку перед тем, как ехать сюда. Она явно выпрашивала еще в машине и сейчас намекала, что готова на нечто большее. Что ж, ладно...

- Выписал из Москвы, дорого, - пояснил Глеб присутствующим и добавил уже тише, обращаясь, в основном, к Купчину. - Больше не буду там брать. Бабы в столице слишком эмансипированы - все равно, что трансы. Все время есть ощущение, что не ты ее, а она тебя.

Он заметил, как у усатого любителя экзотических путешествий по Сиамскому заливу дрогнул кадык.

- Мариночка, - Глеб нарочито комическим жестом почесал затылок, быстро перевёл внимание на ИО хозяйки, - вы не подскажете Валерии, как ей найти уборную? Тебе какую?

Повернувшись к Лере, поддел ее плечо локтем и подмигнул.