Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом они лежали в темноте и дышали одним воздухом. Глеб его выдыхал, а Лера ловила своим хищным носом. Так и циркулировали, как две системы одного организма, периодически удовлетворяя его потребности. Выпили бутылку Шато из Вилкиных запасов. Сгрызли санкционный сыр. Лерка забрала у него как-то сигарету и попробовала сделать затяжку. Естественно, ей не понравилось это увлечение.
После их совместного пике в Лере будто подтаяли внутренние латы. И она даже разрешила своим рукам гладить влажную спину Глеба, пока он в очередной раз извергался в ней.
И все было хорошо, даже прекрасно. Но она решила попробовать оправдать своё поведение:
- Если бы ты меня не заставил, я бы никогда в твою сторону даже не посмотрела бы.
Буркнув это, она уткнулась в свои колени носом и заговорила уже не так уверенно, а как будто убеждая себя в существовании непреодолимых барьеров между ними:
- Мы даже из разных эпох и цивилизаций. Я родилась в интеллигентной полуеврейской семье, а ты уже в трамваях карманы чистил честным людям.
Глеб не стал говорить, что в Трамваях в то время честными ездили только бабушки, карманы которых никто не чистил. Что честные фраера воровали друг у друга, потому что иначе было не выжить. И всё, что вынес он из этого транспортного средства сделало Глеба тем, с кем она спит голая уже третью ночь подряд.
- Я приближал, как мог, нашу встречу.
Она зыркнула на него совсем по-кошачьи, но промолчала, поджав губы. Новодворская впервые сдержала слово в прямом смысле. Только поморщилась, будто и впрямь язык прикусила.
- Биологический возраст, Лера, - продолжил он, выдыхая дымом, - не так важен, как психологический. Тебе лет шестьдесят-семьдесят по некоторым признакам. Минус эмоциональная незрелость и получаем сорок-сорок пять - баба-ягодка... Мы с тобой за одной партой могли бы сидеть.
- Не могли бы, - она дождалась, когда он докурит и прилегла рядом, - У нас с тобой слишком разные школы жизни.
- А от этого никто не застрахован, Новодворская, даже ты. - Глеб потянул ее на себя и девочка на удивление быстро и легко поддалась, прижалась щекой к его плечу. - В чем предмет спора-то? Намекаешь, что нам с тобой поговорить не о чем? Так вот, вроде, лежим - разговариваем. Или это ты так на интервью меня грамотно разводишь?
Все сделал по Муркиной схеме: подвёл женщину к тому, чего она сама хотела. Хотела ведь что-то спросить важное? Спрашивай. Прошлой журналистке даже намекать не пришлось, та только с члена слезла, сразу начала интересоваться его гражданской позицией и политическими взглядами. А эта молчала.
Глеб уже думал - уснула. Но ошибся. Девчонка медленно собрала носом воздух с его груди, отчего его соски съежились в мелкие зудящие горошины.
- Что происходит, Глеб?
Это был вполне предсказуемый ход. На который, согласно шулерским законам надо было ответить честно. Потому что игра достигла того уровня, когда выйти из неё без последствий уже не получится, а лицо сохранить при этом ещё есть шанс.
- Залип я на тебе, Лерочка. - усмехнулся Глеб, - питаю, видимо, слабость ко всему такому… новодворскому.
Он замолчал, прокрутил в голове ещё раз эту фразу. Счёл, что никак не уронил себя в собственных глазах, продолжил:
- Словно четвертак с тобой скинул…
Возникла короткая пауза. Хватило пары секунд и она выдала:
- Удивительно, как это у тебя получилось с женщиной, чей психологический возраст приближается к пенсионному?
Много всего, что нельзя было собрать в прочную логическую конструкцию крутилось в башке. Да и как объяснить то, что сам не понимаешь? Вот шнырял он пацаном по соседским огородам, воровал сливы в садах и кукурузу на колхозном поле, чтобы продавать на станции проезжающим в плацкартах пассажирам. Перекатывая во рту барбариску, смотрел на всю эту возню и мечтал, что однажды уедет на какой-нибудь тропический остров или в Англию. И будет объедаться сладким каждый день. Надо только прикуп знать и вращаться в нужной сфере.
И вот когда сладкого нажрался до отвала, что ни на остров, ни в Англию уже не хочется, выясняется, что мечты-то нет - пусто. Не смертельно, конечно, жить можно. Но зачем? Можно, разумеется, купить себе яхту, например, и убедить себя, что именно ее тебе и не хватало для полного счастья. Но это как пытаться наебать самого себя. Мечта - потому и мечта, что недосягаема и не продаётся. И чем она дальше от тебя, тем сильнее ты и моложе.
- На контрасте, Лерочка. На контрасте, - сказал он уклончиво, подминая девочку под себя.
Конечно, потом он нёс канонический бред, который хотела бы слышать каждая красивая женщина в качестве комплиментов тому, что сама в себе культивирует. Только впервые Глеб сам верил в то, что говорил. Лера насторожено внимала, но молчала. Пока оба не уснули.
- Не уезжай… - сказал он утром и попытался проглотить слова обратно вместе с минералкой. Поздно, она их услышала.
- В смысле?
- В смысле, - Глеб протянул ей бутылку, чтобы она тоже глотнула, пока он собирает фразу: - Здесь я тебя держать не могу из соображений твоей и моей безопастности. В Москву свою не уезжай.
Тянуть этот вопрос дальше уже некуда. И замять он его не мог. Сейчас он предложит Лере стать его любовницей, заранее зная ее ответ. И вот от того, какие слова она в нем использует, многое будет зависеть. Пошлёт его и будет права. Грамотно отскочит - тоже только выиграет. Наверное.
- Я квартиру тебе куплю, в центре, - дожимал Граф стандартными мужскими методами. - Машину. Какую хочешь?
Лера ещё хлебнула воды и усмехнулась - видимо, решила, что он пошутил.
- Фу, Граф, я только-только прониклась к тебе крохотной симпатией. Ты сейчас все испортишь.
Глеб был уверен, что хуже уже не будет.
- Ну, хочешь, газету тебе куплю, - продолжал он, - в смысле издательство. Крышевать буду, помогать. Сможешь чихвостить там кого захочешь или…
Он оборвал себя, чтобы окончательно всё не опошлить и сам уже был не рад, что
