Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Судя по тому, что вы говорите, – сказал Тан Ао, – в вашей уважаемой стране все сдают экзамены. Как же это можно в такой большой стране добиться того, чтобы все знали грамоту?
– У нас сдают разные экзамены, – ответил старик, – одни сдают на знание канонов, другие – по истории, третьи – на умение сочинять стихи, четвертые – на знание словесности; сдают также экзамены на умение составлять трактаты и доклады, указы и письма или сочинять музыку, на знание произношения и рифм, на знание законов или умение вести календарь и счет, на живопись, на врачевание и на гадания. Всякий, кто разбирается в одной из названных отраслей знания, может получить шапку ученого или темно-синее одеяние. Если хочешь продвинуться выше, то для этого надо уметь сочинять книги. Голубое одеяние не может достаться без этого умения. Вот почему, когда еще только закладывались основы нашего государства, на воротах столицы была начертана надпись, конец которой гласит: «Хочешь иметь ты потомков достойных, классиков книги читай постоянно»; это для того, чтобы поощрить всех к продвижению вперед.
Собеседники незаметно осушили несколько чайников вина.
Выпив более чем достаточно, старик хотел было покинуть друзей. Заметив, что уже не рано, Тан Ао уплатил по счету, и все собрались уходить.
Старик встал, вынул носовой платок, расстелил его на столе, завернул в него оставшиеся соленые бобы и спрятал за пазуху.
– Вы уже уплатили, – сказал он. – Эти остатки лучше я возьму с собой, чем отдавать их даром слуге. Завтра, если доведется снова прийти сюда выпить вина, можно будет закусить ими и вспомнить про вашу милость.
Затем он взял чайник с вином, поднял крышку, заглянул внутрь, и, увидев, что там еще осталось вина чарки на две, передал чайник слуге со словами:
– Даю тебе на хранение. Если завтра, когда я приду, будет меньше хоть на одну чарку, то я накажу тебя на десять чарок.
Затем, сложив остатки других закусок на одну тарелку, он подал ее слуге, сказав при этом:
– И это сохрани для меня.
Все четверо поднялись со своих мест; не сделали они и двух шагов, как, проходя мимо столика, за которым он сидел прежде, старик увидел свою зубочистку, понюхал ее, вытер и спрятал в рукав.
Выйдя из винной лавки, все направились на рынок. Там они увидели толпу людей, окруживших какую-то красивую девушку и глазевших на нее. Девушке было лет тринадцать или четырнадцать; личико у нее было белое, словно напудренное, она была очень хороша собой; глаза ее были полны слез, и она горестно всхлипывала.
Старик вздохнул:
– Как жаль, такая молоденькая! Вот уже несколько дней ее заставляют стоять на улице с открытым лицом и никто не пожалеет ее!
– А что с ней случилось? – спросил Тан Ао.
– Родители ее давно уже умерли, и она работает прислужницей во дворце. Когда дочь нашего государя вышла замуж, эту девушку взяли прислуживать во дворце зятя государя. Третьего дня она в чем-то ослушалась хозяина, и тот велел продать ее сводникам за любую цену. Но у нас деньги ценятся как жизнь, кто же согласится купить ее. Между тем зять государя держит в своих руках всю военную власть, шутя убивает людей, и простой народ трепещет перед ним. Кто же решится идти наперекор ему? А девушка эта, чувствуя себя опозоренной, искала способа покончить с собой, но всякий раз сватьи спасали ее от гибели. Теперь она уже не властна над своей жизнью и смертью, поэтому и плачет так горько. Если у вас доброе сердце, купите и спасите ее, это обойдется вам всего лишь в десять связок монет, зато вы совершите благое дело.
– Зять, отдай за нее десять связок! Ты сможешь взять ее с собой в Линнань, чтобы она прислуживала твоей дочери. Чем плохо? – предложил Линь Чжи-ян.
– Раз эта девица прислуживала во дворце, то ясно, что она не из простой семьи, – ответил Тан Ао, – хорошо бы нам спасти ее, но я не посмею купить ее как простую служанку. Интересно, есть ли у нее хоть кто-нибудь из родных? Если есть, то я охотно дам деньги, чтобы они выкупили ее; вот это и будет достойным поступком.
– Третьего дня, – сказал старик, – зять государя отдал приказ, чтобы никто из ее родни не смел брать ее домой. Кто ослушается, тот будет строго наказан. Поэтому никто из ее родных не смеет явиться сюда.
– Стало быть, никто из родных за ней не придет и никто ее не выручит? Что же делать? Придется нам выкупить ее и спасти, как вы предлагаете, а уж потом придумать выход, – сказал Тан Ао и попросил Линь Чжи-яна сходить на джонку за деньгами.
Отдав десять связок старику, Тан Ао попросил его выкупить девушку. Выполнив поручение, старик ушел.
Взяв с собой девушку, друзья отправились обратно на джонку. По дороге Тан Ао стал расспрашивать девушку, как ее зовут и какого она рода.
– Меня зовут Сыту, – ответила девушка, – мое детское имя Хур; другое имя Ур; в этом году мне исполнилось четырнадцать лет. С детства меня взяли в дворцовые прислужницы для ухода за царевной. В позапрошлом году она вышла замуж и меня назначили к ней во дворец зятя государя. Отец мой был помощником полководца, он вместе с зятем государя был в походах и умер в чужих краях.
– Так вы, значит, из благородной семьи, – сказал Тан Ао. – Может быть, вас просватали еще при жизни вашего отца, барышня?
– Что вы! Что вы! – ответила Сыту Ур. – Я провинилась, и вы, мой благодетель, купили меня как служанку, как могу я допустить, чтоб вы назвали меня барышней?
– Мой зять только что сказал, что ни за что не согласится считать вас служанкой, – сказал Линь Чжи-ян, – по-моему, вам, барышня, надо просить его стать вашим приемным отцом, и тогда вы будете знать, как вам величать друг друга.
Разговаривая, они незаметно дошли до берега; матросы подали лодку-сампанку и доставили их на джонку. Линь Чжи-ян велел Сыту Ур поклониться приемному отцу, а затем провел ее в каюту к своей жене Лю и дочери Вань-жу. Поздоровавшись с ними, девушка вышла и вновь поклонилась До Цзю гуну и Линь Чжи-яну.
Тан Ао снова спросил ее, не просватана ли она. Роняя слезы, Ур воскликнула:
– Если бы не мой неблагодарный жених, то разве могло бы со мной случиться такое несчастье!
– А чем занимается твой жених? –
