Жак Оффенбах и другие - Леонид Захарович Трауберг

Он не пошел дальше, не обвинил оперетту Оффенбаха в политических грехах, до мелкого доносительства автор книжки о Дебюро «Театр четырех су» не счел возможным опускаться, но для всех, прочитавших статью, этот ее существенный смысл был ясным. Уж слишком напрашивались аналогии: чертоги на вершине Олимпа и дворец Наполеона III в Компьене. В 1858 году, через десять лет после своего прихода к власти, Луи Бонапарт еще не начал так откровенно изменять своей супруге, но слухи об увлечениях императора возникали все чаще, назывались фамилии осчастливленных императорским вниманием дам.

Конечно, балы в Тюильри были верхом приличия, корректности, добавим, скуки. Разыгрывались шарады в лицах, танцевали чинные котильоны, развлекались невинными шутками. Но на один из маскарадов во дворце прекрасная графиня Кастильоне явилась облаченной только в рыбачью сеть. Возмущенная императрица предложила ей покинуть бал. Надо было соблюдать декорум.

В самую пору Жанену было заявить, что оперетта Оффенбаха, так сказать, срывает маски с высшего света. Он этого не сделал, но намек существовал и был понят. Дело было не в отдаленных двумя тысячелетиями богах, а в богах сего дня. В пьесе фигурирует Общественное мнение. И закономерно возникает общественное значение первой в мире оперетты.

Казалось бы, нелепо придавать двухактной комедийке в бульварном театре большой политический смысл. Однако прецеденты имелись. Зачастую ярмарочные, бульварные театры преследовались, даже закрывались за безобидные намеки. В «Орфее в аду» намек был слишком явным. Вняв г-ну Жанену, правительство обязано было немедленно запретить спектакль, иными словами, запретить жанр оперетты.

На минуту, на две вернемся к герою представления, музыканту Орфею. Вполне возможно, что он стал героем пьесы по самой простой причине. Пародии писали на многих героев древности: на Дафниса и Хлою, на Геро и Леандра и т. п. Но об Орфее и его жене написали превосходные оперы Монтеверди и Глюк. Самый раз спародировать их шедевры. Возможна и другая причина: Орфей — музыкант, сам бог ему велел быть героем оперы-буфф.

Орфей известен не только по рассказам о потере жены, похищенной у него Аидом. Он не только был героем чувствительного повествования, как те же Геро и Леандр. Орфей, сын фракийского речного бога Эагра и музы эпической поэзии Каллиопы, был самым знаменитым музыкантом легендарной Греции. Он участвовал в походе аргонавтов за золотым руном; игра его была так чудесна, что волны смирялись, деревья срывались с мест и следовали за ним. Когда Орфей спустился в ад, страшный пес, охранявший ворота, Кербер, лег на четыре лапы и завилял хвостом, богини мщения Эринии, терзавшие грешников, прекратили свое занятие, а грешники забыли о своих муках.

Г-н Жанен оказался безжалостнее и Кербера и Эриний, он растерзал «Орфея». Но история Орфея — нешуточная история, недаром его мать была музой эпической поэзии. Сын музы, подчиненной Аполлону (а по некоторым легендам, сын Аполлона), Орфей имел отношение к борьбе двух начал греческой сокровенной религии — светлого аполлоновского и буйного, полного тайн, дионисийского, на стороне Аполлона. Предание гласит, что Орфей, потерявший Евридику, был застигнут служительницами культа Диониса — менадами — в момент обряда вакханалии и был ими растерзан. Каллиопа собирала тело сына по кусочкам, чтобы похоронить.

Все это стоит вспомнить, касаясь и мифа и пьесы об Орфее. Один из авторов либретто, не упомянутый в афише Людовик Галеви, был сыном весьма образованного человека, писателя Леона Галеви, и прекрасно знал все опосредствования греческих сказаний. Греки вовсе не отвергали Вакха, он был, пожалуй, самым «народным» богом и знаменит поступками, свидетельствующими о благородстве (явился к Ариадне, чтобы утешить ее, покинутую Тезеем).

Может быть, ни Галеви, ни Кремье, ни тем более Оффенбах не помышляли о серьезных аспектах мифа об Орфее, но кое-какие моменты настораживают: центральный акт происходит в подземном царстве. Конечно, мрачный Плутон не сродни богу веселья и плотских страстей Вакху, но и Плутон подчинен ему — влюбился в Евридику.

«Орфей в аду»! Название по меньшей мере любопытное. Преисподняя, Аид, занимает в оперетте половину всего спектакля. В аду действуют и Юпитер, и Плутон, и Евридика, и Джон-Стикс, и все боги. Меньше всех действует в аду Орфей: он появляется буквально на пять минут в конце представления. Еще одна странность: легендарный певец начисто лишен в оперетте сольных номеров, участвует только в ансамблях.

Оперетта заканчивается изумительным по музыке рондо Евридики, тема — «восхваление Вакха-Диониса»; звучит возглас «Эвоэ!», с которым мы позже вновь встретимся у Оффенбаха.

Вряд ли все это приходило в голову влиятельному рецензенту «Журналь де Деба», но то, что случилось с ним, поистине и драматичнее и опереточнее всего другого в этой истории. На следующий день после появления статьи у касс театра происходило настоящее побоище. Жанен как бы разъяснил парижанам, что именно они видели, и парижане пришли даже не в восторг, а в исступление. Билеты были раскуплены на месяцы вперед. Имена вчера еще малоизвестных актеров повторяли все парижане; уместно привести их здесь:

Плутон, он же Аристей — Леонс

Юпитер                           — Дезире

Орфей                              — Тайо

Джон-Стикс                    — Бах

Меркурий                        — Ж. Поль

Вакх                                 — Антонини

Марс                                — Фиоке

Евридика                         — Тотен

Диана                               — Шабер

Общественное мнение   — Масс

Венера                              — Гранье

Купидон                           — Жоффрей

Юнона                              — Энжальбер

Минерва                           — Сико.

Оффенбах, Кремье и Галеви могли рыдать от счастья: статья Жанена оказалась самой блистательной рекламой. Кремье немедленно поместил в газете «Фигаро» ответную статью, где указывал, что «Орфей в аду» не был первым театральным представлением, высмеивающим греческих богов. В 1846 году в драматическом театре «Водевиль» шла пьеса журналиста Анри Мельяка «Олимпийцы в Париже». Кремье также напомнил в своем ответе, что самые смачные по ханжеству заверения Плутона в его невиновности списаны из старых фельетонов Жюля Жанена. Публика смеялась уже не только над гробовым голосом Джона-Стикса, но и над журналистом, в прошлом «больше других похожим на поэта», будущим академиком, г-ном Жаненом.

Если 21 октября 1858 года было датой рождения нового театрального жанра, то день появления статьи Жанена можно назвать днем крестин, крестин по первому разряду.

Глава вторая. «Прекрасная Елена»

Г-н Жюль Жанен не занялся анализом основных свойств нового жанра. Он просто обвинил его в глумлении над святынями, в профанации высоких понятий. Легко было в его статье вычитать имена трех китов, на которых держался новый жанр. Назовем их весьма топорно: сатирой, культом женщины,