Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О Сирена, – выдохнула я и крепко её обняла. Уткнулась в её волосы и поняла, что дрожу.
Было изнурительно жарко, но меня бил озноб. Меня трясло, как в лихорадке, зуб на зуб не попадал, и душу вдруг заполнило горе. Острая, мучительная боль – боль потери, смешанная со стыдом, с жалостью к самой себе, – вдруг вырвалась на волю из пропасти, завладела разумом и телом. Я хлюпнула носом.
– Вот так, поплачь. Поплачь, Юна, – приговаривала подруга. – Слёзы заберут твою печаль, и станет легче.
– Нет, – отстранилась я. – Я не плакала ни разу с тех пор, как уехала из Фарелби.
– Какой кошмар! – искренне возмутилась Сирена. – Страшно, когда женщина не может плакать. Хочешь, научу тебя хныкать?
Она состроила жалобную гримасу.
Настолько убедительную, что сквозь тоску в моей душе пробилась короткая улыбка.
– Ну вот, ты уже улыбаешься, – обрадовалась подруга. – Это даже лучше, чем слёзы. Значит, теперь услышишь, что я скажу. А я скажу: всё разрешится, Юна, – она обняла меня за плечи и глянула на океан. – Ты ещё встретишь свою настоящую любовь. И вот тогда заплачешь по-настоящему. От счастья. А я буду тихонько хихикать в стороне. Потому что в очередной раз оказалась права. Я так устала быть вечно права!
Сирена закатила глаза, цокнула, и мне стало легче – от того, что кое-что в моей жизни неизменно. Миинх в волосах – прощение мёртвого Кааса. Тиаль на шее. И неиссякаемый, безрассудный, иногда даже разрушительный оптимизм Сирены Эстель. Который был нужен мне как никогда. Даже если она и врала – пускай! Если бы мне пришлось рассказывать ментору за следующим завтраком, что помогало мне справляться, я бы сказала: Сирена Эстель. Невыносимо прекрасная и… просто невыносимая.
– Закат над Батором, – вздохнула Сирена.
«Закат над Кроуницем», – голосом ментора подхватила память.
– Самый красивый из всех, что мне доводилось видеть, – машинально продолжила я его слова.
– Ну нет, – не согласилась Сирена. – Я видела и получше. Этот какой-то… без изюминки.
Она отправила последнюю виноградину в рот, выкинула ветку в кусты. И встала.
– Идём, – она потащила меня за руку. – Тебе нужны новые воспоминания. Будем их создавать.
Несмотря на слабость, я поднялась. Пошла за подругой, разгоняя ногами наползающие на дорожку огромные синие цветы. От каждого шага взлетали лепестки. Память снова и снова плела из них верёвку, что пыталась меня удавить.
Дорожка сменилась белым песком, песок – прибрежной полосой океана.
– Для начала избавимся от всего старого, – серебристая лилия подняла руку, в которой оказалась колба с песком.
Я неосознанно зашарила по груди. Она стащила с моей шеи тиаль? Так и есть. Его не было. Того самого тиаля, заполненного ментором чёрного паука. Сейчас он слабо отражал солнечные лучи, покачиваясь в руках у Сирены.
– Как ты… – прохрипела я.
– А вот так, – она открыла крышку и наклонила стеклянный сосуд, собираясь высыпать песок с арены бестиатриума в воду. – Развеем прахом прошлое…
– Не смей! – бросилась я к ней, но остановилась в двух шагах, протягивая руки.
К счастью, она тоже остановилась.
– Не сметь? – сморщила носик подруга. – Так и быть. Тем более у меня есть идея получше.
Она вернулась на берег, ловко зачерпнула пригоршню белого песка и тонкой струйкой всыпала в горлышко. Легко, весело, непринуждённо. Сирена Эстель не претендовала на роль личного бога, не говорила мудрых наставлений и не делилась сокровенным. Она просто насыпала песок в тиаль так, будто пересыпала крупу. Светлый слой лёг поверх тёмного. Я сжала зубы.
– Вот теперь твой тиаль заполнен, – серебристая лилия оценила работу и осталась довольна. Протянула мне шнурок: – Держи.
Я рывком выхватила свою собственность, спешно накинула тиаль на шею, даже не рассматривая. Обида и раздражение, взметнувшиеся в душе, так быстро вытеснили все тёплые эмоции по отношению к подруге, что я была готова броситься в драку. Хотя бы словесную. Желание отругать капризную леди за своеволие едва не подтолкнуло меня к скандалу, но я вдруг опешила: злость и раздражение были гораздо лучше боли и отчаяния…
– Спасибо, – ошарашенно выдала я, понимая, что больше не умираю.
– Не за что, – как ни в чём не бывало пожала плечами Сирена и села прямо на тёплый песок, вытянув ноги к морю. – Отсюда закат красивее, не правда ли?
– Правда, – вздохнула я и хотела было усесться рядом, но меня окликнули.
– Госпожа, – раздался голос стязателя.
Я не сразу поняла, что обращение адресовано мне. А когда поняла – затравленно обернулась.
Жорхе Вилейн стоял в отдалении, убрав руки за спину. Форма стязателя смотрелась в южной, умиротворяющей картине лишней и неуместной. И его зов – тоже. Сколько себя помню, Жорхе никогда не привлекал к себе внимания. Тем более так явно.
Липкое, нехорошее предчувствие постучалось в затылок.
Настойчивый бриз трепал мою рубаху и свободные брюки, океан едва не добирался влажным языком до босых ног. Придерживая взлетающие волосы, я пошла навстречу стязателю. Ступни тонули в тёплом песке.
– Мне больше нравилось, когда ты звал меня Юной, – осторожно сказала я, приближаясь. Сирена так и осталась сидеть у кромки воды. – Что-то случилось?
– Ничего, – тихо ответил Жорхе, не шелохнувшись. Он напрягся, стоило мне оказаться рядом. – Но вы должны знать. Это и правда его милость велел мне привести госпожу Эстель. – Он помолчал, как будто хотел сказать ещё многое, но не смел. – Всё, что он делал, и всё, что ещё сделает, – для вас. Ради вас.
Я аккуратно тронула Жорхе за рукав плаща. Он хотел отшатнуться, но заметил мою несмелую нежность и его взгляд потеплел.
– Я это знаю, Жорхе.
Он свёл брови на переносице, словно для него это стало новостью.
– Не забывайте об этом. Даже если…
– Не буду, – торопливо перебила я. – Но не говори мне больше о Кирмосе. Теперь всё напрасно. Я уеду сегодня, и это не будет иметь смысла.
Стязатель опустил чёрную маску на лице. Было в этом жесте что-то мрачное, безнадёжное. Прощальное.
Жорхе Вилейн и без моих признаний знал, что будет дальше.
Смотреть на него стало невыносимо. Поэтому я смотрела на дом, растерявший своё волшебство, на сад, вмиг показавшийся неряшливым. На небо, с которым недавно говорил ментор.
– Ещё его милость консул Блайт велел мне вернуть вам оружие на пристани Ирба, – продолжил стязатель. – А туда всё ещё лучше добраться с помощью переправы. Я пришлю паромщика.
Я кивнула, пряча глаза.
– Буду ждать вас у таверны «Искристый полдень».
