Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не лгу, – коротко ответила я, нервно комкая ткань штанов так, чтобы он не заметил.
Его вздох был похож на рык раненого зверя. Отворачиваясь, он сбил вазу, и та разлетелась на осколки.
Тяжело было видеть Кирмоса таким. Уязвимым, раздавленным потрясением. Я не могла поверить, что это происходит с нами. Не могла поверить, что одно короткое признание способно разрушить любовь. Может, это и не любовь вовсе? Может, Лаптолина и в самом деле была катастрофически права? Любовь – слишком хрупкая основа для того, чтобы ради неё отказываться от чего-то более прочного. Слишком непостоянная величина, чтобы жертвовать жизнью. А тем более – жизнями других.
– Прости, – прошептала я и закусила губу.
Разочарование ментора было так велико, что оно буквально раздавило его: он прижался лбом к крышке комода, сомкнул ладони на шее и застыл. Моё предательство обнажило самую мягкую, нежную часть его души – ту, которую он всегда прятал. Только мне удалось подобраться к ней, и только я могла ударить в самое чувствительное место Кирмоса лин де Блайта. Как и мечтала когда-то. Передо мной стоял не Чёрный Консул, не правитель, не наместник, не самый желанный мужчина Квертинда, а обычный мальчишка, который спустя десяток войн и потерь обнаружил, что ещё способен лишиться чего-то важного.
Я, как загипнотизированная, смотрела на его пальцы, на паука, сейчас скрытого под мужской ладонью, на пульсирующую венку на виске… На напряженные мышцы спины и плеч.
Он молчал целую бесконечность. Слишком долго, чтобы я могла дождаться ответа. И не нужно было лучшего знака: всё было понятно без слов. Оставалось поставить точку.
– Я должна уехать, Кирмос, – на удивление ровным голосом отчеканила я. – Я хочу уехать. Не бежать, как вчера, а уйти спокойно, с достоинством. Как мелироанская дева, – я до боли в спине свела лопатки и вытянулась в струну. – Я просто не могу лишить Квертинд тебя. И не смогу оставаться рядом и смотреть, как ты будешь принадлежать ещё кому-то, кроме меня. Я не желаю зла ни тебе, ни Талиции… Но я просто не выдержу. И не хочу быть причиной твоей отставки. Боюсь, это разрушит и тебя и меня гораздо сильнее, чем ревность и любые происки врагов.
Он поднял голову и словно бы успокоился. Дыхание стало ровнее, а руки больше не сжимали мебель так, будто хотели переломить её пополам. Ободрённая этими переменами, я продолжила:
– Мне предложили простой выход, и это удивительно подходящее решение. Одно короткое путешествие спасёт целый народ. Я сегодня же уеду в Тимберию.
– Это недостаточно далеко, – неожиданно тихо ответил он, и я вздрогнула. Снова попятилась. – Разве на свете есть сторона, где ты могла бы спрятаться от Квертинда? От Ладимина? И избавить меня от мыслей о тебе? Я был готов отказаться от всего. Мне бы хватило тебя, Юна, – он тяжело сглотнул. И зачем-то повторил медленно, по слогам: – Ю-на… Семеро богов свидетели, теперь я представления не имею, что должен делать со всем этим… Мне не хватит всего без тебя.
Кирмос замолчал. Обхватил голову руками так, будто почувствовал резкую боль.
«А мне – без тебя! – кричала в ответ маленькая Юна где-то внутри. – Не оставляй меня, прошу, давай всегда будем вместе. Давай навсегда закроемся здесь, в этом крохотном домике, будем вечно служить только друг другу и собственному счастью. Я здесь, я твоя, а прошлое ничего не значит…»
– Всё, что тебе нужно сделать, – просто уйти, – сказала вслух взрослая Юна, роняя слова, как камни в тёплое море. – Уйти и продолжить то, что ты умеешь лучше всего: править. Вести за собой людей и вдохновлять их. Быть символом королевства. Наводящим ужас и трепет, как, пожалуй, не наводил никто со времён Иверийской династии. Уходи, Кирмос. Умоляю тебя.
Он как-то зло, болезненно застонал. Шатаясь, вышел за дверь. «Он уходит навсегда», – застучало болью в висках. Но Кирмос не ушёл. Он прошёлся вдоль сада, мимо вишен и диких зарослей кустов, остановился за оградой, на белом песке. Окинул взглядом океан, запрокинул голову. И вдруг расхохотался.
– Я был так счастлив, – сказал он небу, смеясь. – И так безрассуден, что позволил себе думать, что ничто не способно меня остановить. Идиот.
Он шумно втянул воздух и зажмурился. А я прислонилась к дверному косяку, вцепилась в него, чтобы не упасть и не побежать следом за ментором. Вцепилась так сильно, что заболели пальцы. Я уже не надеялась, что он вернётся. Я хотела, чтобы ушёл. Чтобы я могла наконец заорать во всю глотку или завыть от тоски.
Кирмос вернулся. Зашёл в дом, завозился с ремнями, оружием, тиалями. Забрал все свои вещи.
Вышел, остановился в трёх шагах – так чудовищно далеко! – и сказал:
– Ты права. Я должен делать то, что лучше всего умею. И даже сверх того. А ты, Юна… – он запнулся, как будто моё имя теперь жгло ему глотку. – Уезжай.
Внутри всё оборвалось. Рухнуло в пропасть – затаённая надежда на чудо, вера в волшебство, желание любви… Ничего не осталось.
Кирмос обнял меня – так нежно, так бережно и так трагично, что я перестала дышать. А он наоборот – вдохнул запах моих волос и резко отстранился, собираясь наконец-то уйти.
– Стой! – раздался крик.
Ментор остановился. И я только теперь сообразила, что кричала я. И что я же схватила его за рукав – костяшки пальцев побелели. С усилием разжала ладонь, оглядела свои руки, которые, казалось, больше мне не подчинялись, и сцепила их в замок. Язык распух и не слушался, в висках маршем стучала кровь, голова кружилась… Но было ещё кое-что, что я была обязана добавить к своему признанию.
– Прежде чем ты уйдешь, – губы дрожали, и слова прозвучали жалко, – хочу сказать, что не стоит меня искать и спасать. Я освобождаю тебя от твоей клятвы. Той самой, что ты дал мне на нашем краю земли: всегда выбирать меня и возвращаться ко мне. Это будет честно. Пожалуйста, спасай королевство. Стань королём.
