Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он молчал, ожидая разъяснения, пытаясь понять, о чём же я так сумбурно рассказываю. Я молчала тоже. Не могла найти в себе силы продолжить. Мне не хватало мужества. Хотелось провалиться в пекло Толмунда или упасть на дно кристального колодца, только бы не говорить всей правды.
– В ту ночь сработали мои часы, – прохрипела я, потирая ладонью о ладонь и пытаясь сосредоточиться на этом простом занятии.
Волосы прятали мои глаза, но так было даже лучше. Помедлив, я подняла руку. Браслет глухо звякнул о циферблат.
– Теперь я понимаю, что они были заряженным иверийским артефактом и именно они вернули меня на пять минут назад, чтобы я могла… передумать. Это они дали мне шанс всё изменить. Для маленькой глупой Юны, которая никогда ничего не делает правильно с первого раза.
Я крепко зажмурилась в ожидании реакции. Поначалу хотелось, чтобы ментор снова рассмеялся и сказал, что это теперь не важно. Что мне стоит выбросить глупости из головы. Ведь теперь мы будем вместе. Это главное.
Спустя минуту мне хотелось, чтобы ментор закричал. Обвинил меня в предательстве, в измене или вранье. Может, даже ударил, как тогда, в Эльце. Но ничего не происходило. Тогда я, осмелев, приоткрыла один глаз и глянула на застывшего Кирмоса.
– Что? – только и спросил он, продолжая на удивление ровно улыбаться.
Он стал белее мела, будто снова погиб у меня на руках. И я не выдержала – подползла, схватила его руку, прижала к губам, сдерживая ком в горле. Глаза остались сухими, а вот слова полились водопадом.
– Помнишь, как я дрожала и падала тогда? – взмолилась я. Кирмос отвёл взгляд, уставился в пустоту невидящими глазами, будто не хотел слышать или в самом деле не слышал моих слов. – Я была почти при смерти, потому что истратила огромное количество магической памяти. Я тоже чуть не погибла, и не потому, что стреляла в Кааса, а потому, что… активировала артефакт. Вернулась назад во времени, чтобы тебя спасти. Вот, – я сняла часы и дрожащими пальцами поднесла к его глазам. – Видимо, кто-то из Иверийцев зарядил их и по чистой случайности эти часы попали ко мне. И по ещё одной случайности я их активировала в момент чудовищного горя. Они больше не спешат. Они всегда спешили, ты помнишь? А теперь… – воздуха стало не хватать, и я глотала его, как рыба, пытаясь оправдаться, объясниться, вернуть на этот раз то доброе расположение ментора, в котором он был ещё пять минут назад. – Я никому, никому-никому об этом не говорила.
– Не может быть, – прошептал он. Взглянул на меня так, будто впервые увидел, и вдруг закрыл лицо руками, провёл по нему ладонями, взлохматил волосы. – Этого просто не может быть.
– Но это правда. Я много раз пыталась тебе сказать. Когда ты нёс меня на руках в пещерах и после… на маскараде в Приюте. И потом, много раз! Если бы ты только пришёл ко мне в Мелироанскую академию… Я тебя так ждала… а тебя всё не было и не было…
– Толмунд! – почти взвыл ментор, прерывая поток моей речи и резко поднимаясь.
Он отошёл, упёрся руками в старый истёртый комод, опустил голову.
– Прости, – прошептала я ему в спину.
Пожалуй, это признание и было тем самым ножом, которого он от меня не ждал.
Я хлюпнула носом, вернула часы на место и прижала ладони к глазам. Посчитала вдохи. И… наконец встала с постели, натянула брюки, накинула на шею ремешок тиаля и поправила волосы.
Хватит. Я и так украла у судьбы слишком много счастливых минут, чтобы требовать ещё. Я и так всё утро пыталась делать вид, что слова Лаптолины – ложь и мы с ментором сможем быть вместе вопреки всем условностям. Я так хотела остаться маленькой, глупой и беззащитной мейлори, очаровательным приложением к Чёрному Консулу, что едва не превратилась в Элигию Веллильер. Но пора наконец взять всё в свои руки.
Больше никаких капризов и истерик, никакой мольбы и оправданий. Я обязана быть сильной. Я должна принять последствия своих прошлых поступков и аккуратно планировать будущие. И обязана поступить, как благородная дева: поддержать и направить того, кого только что так сильно ранила.
– Возможно, я совсем не та, какой ты меня знал, – произнесла я, ругая саму себя за дрожь в голосе. – И, решившись на радикальные перемены, ты загубишь свою жизнь. А заодно и Квертинд.
Кирмос помолчал, только дёрнул плечом. Я подошла, потянулась ладонью к его спине, но так и не прикоснулась – рука застыла совсем рядом, словно наткнулась на препятствие. От тела ментора исходил жар. И, кажется, я слышала, как часто бьётся его сердце.
– Квертинд, он… великолепен, – голос звучал вкрадчиво, миролюбиво. На этот раз мне удалось подобрать слова. – Всё, что я видела здесь, наполнило мою жизнь так, как я и не могла себе представить. Он берёг меня. И любил так, как умеет только он. Я никогда не отвечала ему взаимностью. Сейчас он просит только одного: остаться в стороне. Не сражаться с судьбой, не разбивать лоб о стены, а позволить истории самой себя писать. Позволить королевству следовать намеченным курсом, чтобы у людей были праздники. Такие, как сегодня, – ком в горле мешал говорить, но я продолжала: – Это то новое будущее, которое ты должен строить. Ты ведь сам создаёшь Квертинд. Двигаешь горы щелчком пальцев, вселяешь трепет и ужас одним своим появлением, – я усмехнулась, но усмешка прозвучала криком отчаяния в тишине. Поэтому шагнула ещё ближе и прошептала рядом с его ухом: – Ты справишься.
Хотелось добавить «без меня», но я не смогла. Было слишком тяжело. Да и не стоило произносить это вслух. Меня и так едва не сносило волной гнева и сожаления, что пульсировали в менторе. Наверное, мне полагалось терзаться муками совести, но, в сравнении с другой, более сильной и глубокой болью, в сравнении с чувством потери и ощущением безысходности, эти муки казались ничтожными. Я выдохнула напряжение и сказала лучшее из того, что могла бы сказать на моём месте мелироанская дева:
– Ты обязан был знать правду, и я сожалею, что сказала только сейчас.
– Этого не может быть, – злым эхом повторил Кирмос, как будто забыв все остальные слова. – Просто не может. Ты… – он обернулся, оглядел меня с ног до головы. – Ты лжёшь мне!
Горячее, колкое обвинение едва не сбило меня с ног, заставило
