ПГТ - Вадим Сериков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапность приезда районного начальника была обусловлена желанием выявить случаи пьянства, разгильдяйства, хищений и других проявлений беспорядка и хаоса. Захарычу он свою позицию обозначил недвусмысленно и предложил сотрудничать. Иначе может начаться усиленный поиск недостатков в работе самого Захарыча, а их, недостатки, при желании возможно найти у кого угодно. Но не на того напал.
Геннадий Захарович хотя и играл иногда в бытовке на баяне в рабочее время, был такой грешок, но, в общем и целом, старательно тянул порученную ему службу. Тянул, несмотря на более чем скромное финансирование, отсутствие материально-технической базы и другие системные недостатки. И не пил никогда в рабочее время, между прочим.
Поэтому ему стало обидно за такой подход к его, а также вверенного ему коллектива, работе. Атмосфера отношений накалилась, в воздухе запахло предгрозовым озоном. Но люди взрослые, собачиться не стали, а порешили пройтись по объектам, чтобы на местах обсудить конкретные недостатки, если таковые обнаружатся.
К тому времени Гриша уже достаточно давно двигал поршень насоса, и давление в шлангах сильно выросло. Леня оглядывал потолок, как Андрей Рублев рассматривал место на сводах под свои бессмертные фрески.
В какой-то момент, устав качать, Григорий высказал мнение, что давление достаточное и пора бы заняться побелкой. А не стоять, разинув рот, как это делает Лучший Маляр Сезона. Леня согласился и нажал на гашетку. Реакции не последовало. Видимо, сопло забилось.
– Качай, Гриша, качай, – сказал Леня. – Щас продавит.
И Гриша качнул. Потом качнул еще. И еще.
Шланги напряглись. Гриша качал, все увеличивая давление, а Леня по-прежнему безрезультатно давил на гашетку.
Двери подъезда распахнулись, и вошло многочисленное начальство. В смысле, Захарыч и этот, из района. Все уставились друг на друга. Бабулечка немедленно высунула голову из дверей, готовая в любой момент вступить в какую-нибудь свару.
– Вот, белить подъезд ребята будут, – после некоторой паузы пояснил Захарыч, – четко по графику работы идут.
Районный начальник посмотрел на всех неодобрительно и спросил:
– Так чего не белят? Чего стоят-то?
В голосе его угадывались выговор с занесение в личное дело и лишением квартальной премии.
Захарыч вопросительно глянул на Леню, а тот, чтобы сказать хоть что-то, молвил:
– Качай, Гриша, качай.
И Гриша снова качнул.
Шланг разорвался сразу по всей длине. Звук был таким, будто лопнул огромный воздушный шарик, надутый добрым, но неуклюжим великаном. Целое ведро побелки, щедро сдобренной синькой, взметнулось в воздух и тут же осело на окружающий мир прекрасными белоснежными хлопьями с голубоватым оттенком. Все, что находилось в радиусе пяти метров, было прокрашено с изумительнейшей тщательностью.
Бабушка, которая непосредственно перед взрывом открыла рот, чтобы выразить свое возмущение малярами, правительством и распущенностью молодежи, вдруг почувствовала, что сказать ничего не может, потому что рот наполнен густой жидкостью. Фигуры остальных находившихся в подъезде людей напоминали гипсовые статуи из пионерского лагеря. Гриша держал во рту потухший окурок сигареты, символизируя горниста. Леня с "удочкой" поразительно походил на "Девушку с веслом". Районный начальник боялся за свою жизнь, и это было заметно даже сквозь белила.
Он и нарушил молчание первым.
– Вы что, охренели? – жалобно заскулил он. – Три дня только, как новый костюм из Москвы привезли.
По голосу начальника создавалось впечатление, что он сейчас разрыдается.
В это время бабушку отпустил шок, и она исчезла за дверью. Побежала звонить в ООН.
– Не продавило, – констатировал Леня. А Гриша, оглядев окружающее пространство взглядом бесстрастного критика, молвил:
– Я же говорил: синьки много. А ты: "качай, качай".
Виртуознее всех в этой ситуации повел себя Захарыч. Он повернулся к начальнику, и, сплюнув частицы мела, сказал:
– Моя заявка на новый пульверизатор лежит без движения год. Если будет разбирательство, мы – не причем, а вот вас по головке не погладят.
Начальник, не найдя, что сказать, развернулся и вышел на улицу. Захарыч, показав Лене с Гришей большим пальцем "лайк", последовал за ним.
Новый пульверизатор привезли только через два месяца. А еще через полгода районного босса сняли и перевели руководить тамошним клубом. На памяти Захарыча этот начальник был девятым.
***
Захарыч закончил, а у меня возникло странное чувство. В этой истории я увидел себя. Интересно, с чего бы?
– Готово, Захарыч, – Дмитрий вышел из мастерской и протянул ему ключи, старые и новые.
– Ой, спасибо, Димухан, – поднялся Захарыч. – Сколько, такскать, с меня?
– Я вам вот что скажу, Геннадий Захарович, – наклонил голову Дима. – Идите вы под три колды! С друзей гусары денег не берут.
– Когда ты пойдешь по миру с протянутой рукой, я тебе подам, но немного. Потому что я тебя, какгрится, предупреждал, – назидательно сказал Захарыч.
– Договорились, – махнул рукой Дмитрий. – Вы лучше вот что скажите. Олегу надо на старом кладбище поискать кое-что по нашей истории. Кто там сейчас командует? Имею ли я честь кого-нибудь знать или варяг какой на управлении?
– Так там же Бляха, такскать, рулит. Замдиректора он теперь, – обрадовался Захарович возможности отблагодарить мастера. – Серьезную карьеру мужик сделал, из простого копателя-то!
– Да вы что? Бляха? – искренне удивился Дима.
– Вот те и что, – поднял палец Захарыч. – Забывать не надо старых друзей, такскать. Ладно, пошел я.
– Всего хорошего, – сказали мы с Димой чуть ли не в один голос. Все же воспитанных людей что-то роднит.
Геннадий Захарыч пошел к воротам, но вдруг, осененный новой мыслью, остановился и повернулся к нам:
– Пусть к Витке сходит, у нее же музей, там что угодно можно найти. Да и по кладбищам она шлындается, дура, – возбужденно сказал он и почему-то хитро подмигнул.
– Кто это? – недоуменно спросил я.
– Виолетта – дочь Геннадия Захаровича, – терпеливо пояснил Дима, – работает учительницей. Создала в школе музей по истории Разумного.
– Понял, да? – продолжал возбуждаться Захарыч.
– Прекрасная идея, спасибо, – вежливо поблагодарил я.
– Ну, я, какгрится, пошел, – с чувством выполненного долга молвил Геннадий Захарович и покинул двор.
– А чего это он подмигивал? – спросил я Диму.
– Вита не замужем, – объяснил Дмитрий. – И он одержим мыслью ее туда выдать. Будь осторожен!
И тоже подмигнул. У них тут, видимо, было так принято.
– Но Захарыч прав, помочь она может. Ты к ней наведайся. Можешь прямо завтра с утра в
