ПГТ - Вадим Сериков

Ритуальная бригада обслуживала очередные похороны. Все было хорошо, но крест вовремя не изготовили. Материала, видите ли, в столярке не оказалось. Пока изыскали подходящий брус, да привезли, да обработали, настало время похорон. А машины нет, везти не на чем.

Захарыч, он и этим направлением рулил, сказал, что это не его проблемы, и крест должен быть доставлен любым способом. Любым. Задание, как новичку, досталось Бляхе.

Выпив для храбрости стакана полтора, Витя взял крест и среди бела дня понес его через весь поселок на кладбище. Встречные граждане пугались и шарахались врассыпную. Кто-то даже звонил в администрацию и выражал недовольство религиозной пропагандой. Что такое крестные ходы, в поселке тогда никто не знал, поэтому Бляха стал первопроходцем. И "Крестоносцем".

***

– Вот такая история, – сказал Дмитрий. – А теперь вишь какую карьеру сделал. Неисповедимы пути. Только, если с Бляхой будешь общаться, не говори, что знаешь подробности о его прошлом. Не нужно это. Тебе не поможет, а отношения могут испортиться. Он тебе сам все расскажет, это он любит, – и мастер хохотнул.

– Да я соображаю, – успокоил я.

– Ну давай тогда. Спокойной ночи. Пойду я, – начал прощаться Дима.

– Споки-ноки, – неожиданно ответил я. Так всегда говорил мой сын. До сих пор говорил, хотя уже и вырос. Почему я вдруг вспомнил про сына, не могу сказать. Вспомнил в первый раз с начала поездки.

Дима улыбнулся и кивнул головой. Понял.

А я пошел и позвонил Свете.

– Привет, – сказал я, – как вы?

– Привет, – ответила она. – Все хорошо. Скучаем.

– Да, – удивился я. – Давно ли?

– Всегда, – сказала она. – Нам без тебя плохо. Нам всегда без тебя плохо.

– А тебе? Лично тебе?

– И мне, – сказала Света.

– Не скучайте, скоро буду, – и повесил трубку.

Сердце почему-то сдавило. Давление что ли скакать начинает? Надо к кардиологу по приезду сходить.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Теория яйца

С утра я встал достаточно поздно. Причин вскакивать ни свет ни заря не было. Дело быстрее не пойдет. У меня осталось кладбище и три дня. Если там ничего не найду – прощай, Португалия, здравствуй, Родина. Ты меня ждала.

Кладбище – это пальцем в небо. Дохлый номер, по большому счету. Правда, случай в нашей работе порой решает все. Так что будем надеяться.

Тем более иду я туда не один, а в обществе молодой дамы под вуалью. Ну, пусть даже и без вуали. Все равно приятно. Хотя настроение все равно не очень.

Кладбища – это, конечно, не то место, которое доставляет мне радость. Не то, чтобы я испытываю перед ними суеверный страх, нет. Просто погосты вызывают во мне ощущение какой-то непоправимости. Ощущение роковой ошибки, по которой остановилась жизнь людей, там лежащих. Но что делать? Посещение сих скорбных мест – часть моего ремесла.

Взгляд мой упал на пачку писем Федора Плойкина. Мне вспомнилось, что, когда я бегло просматривал их, было там что-то и про разуменское кладбище. Ну-ка, ну-ка. Ага, вот оно.

***

"Здравствуй разлюбезная моя Соничка.

Пишешь иногда старому дураку а я и рад. Если здоровье не позволяет приехать я сам могу приехать тебя повидать. А то так и не увидимся в жизни этой. Это ты всегда молодая. А мне на кладбище скоро пора.

Помнишь кладбище-то наше разуменское? Старое? Оно триста лет стоит на одном месте точно. И только лет двадцать назад аткрыли новое кладбище далеко за пределами поселка. Где бор раньше был. И растет оно быстро и стало больше прежнего.

Но старое ничего работает потихонечку. Подхаранивают немножко особливо если у кого места выкуплены. Серьезные люди обо всем заранее думают. Чтобы вместе с родными дружно пребывать в вечном покое.

Мама одно время дружила с бухгалтером старого кладбища. Как-то я спросил его "дядя Слава а чего это раньше всем места хватало а потом вдруг перестало хватать? Поселок вырос но не настолько же?"

Дядя Слава подумал подумал и сказал так "уровень жизни видал как вырос? Богатые все слишком стали. Памятники ставят каменные да металлические. На века иттить его. Сверху уже никого не похоронишь. А раньше крест установят деревянный да и все. Ни оградок тебе ни плитки тротуарной ни гробниц гранитных. Мерли люди в гармонии с природой. Стоит крестик, подгнивает себе неспеша. А тут и коровки рядом пасутся. Иногда прямо по кладбищу попрут травоньку спелую пожевать. Зацепили хвостом крест или почесались об его и сломили. И будь здоров! Или мальчишки в прятки играются да забалуют и тоже крестик завалят. Или по весне кто сухую траву с дури запалит а она как пойдет гореть! А вместе с ней и остальное. Глядишь только холмик остался от могилки. Через пару десятков лет внуки да правнуки уже с трудом вспоминают кто где лежит. А потом и их не стало и все хорони не хочу. Пошло все по кругу опять. Потому триста лет и работало как часы."

А потом еще сказал: "так проходит слава людская". На умные слова он был любитель к месту и не к месту их вставлял.

Мы мальчишками в секрете от взрослых копали на кладбище червей. Постоянно при этом наталкивались на кости. Земля везде тронутая целины нет. Находили в куче земли черепа и творили всякие безобразия. Страха перед всем этим не было никакого.

А хоронили тогда с оркестром. Редко кого с попом. Помнишь как оркестры похоронные по улицам нашим шли? Интересно сейчас с оркестром кого-нибудь хоронят? Думаю не принято. Лет двадцать уже не слышал траурного марша хотя с детства знаю его наизусть. У нас даже слова для него были. Идет похоронная колонна а мы на лавочке сидим. Музыканты в трубы дудят в барабаны бьют а мы тихонечко подпеваем: "ту-сто-четыре-самый–быстрый-самолет ту-сто-четыре-никогда-не-упадет надо-было-поездом надо-было-поездом".

А потом конфеты и печенье нам раздавали помянуть покойника. Потому я наверно крепким вырос что питание было хорошим.

Я по кладбищу иногда гуляю. Люблю там бывать. Вся боль уже мхом покрылась поросла травой и в землю впиталась. Все стерто. Немногие могилы еще посещают люди. Остальные как дикий сад заросли. Из травы торчат камни на них буквы и цифры. Но никому это уже не интересно кроме птиц да жуков. И меня. Местные алкоголики сидят пьют какую-то дрянь да пацаны курят от родителей прячутся.