ПГТ - Вадим Сериков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Децибелы ее крика проникли до самого чердака. От этих децибел начались схватки у девушки на третьем этаже, и прошел запор у дедушки на четвертом. Тут же, как пудели по знаку дрессировщицы, примчались остальные продавцы. За ними спешила, насколько позволяла комплекция, заведующая магазином. Мифические фурии показались бы жалкой пародией рядом с этими негодующими женщинами. Из уст их извергался гром, а из глаз сыпались молнии. Бывалым мужикам из бригады стало страшно.
Оказалось, конечно, что Славик чудовищно ошибся, решив, что понял, где нужно ломать. И в результате этой ошибки была сломана стена чужого склада.
Ой, и скандал был! Вызвали милицию. Приехали представители администрации, выдававшие разрешение на аренду подвала. Было много криков, заламывания рук и призываний неба в свидетели.
С огромным трудом удалось решить вопрос полюбовно. Работники магазина, к счастью, мало пользовались складом и ничего ценного там не хранили. Это спасло ситуацию. Захарыч пообещал накрыть "поляну" для "самого красивого коллектива на свете". Женщины растаяли. И даже заведующая, тряхнув выбеленной перекисью прической и тремя подбородками, подобрела. Уж больно галантен был Геннадий Захарович, и вид имел представительный. Настоящий полковник!
Вечером того же дня в соседнем кафе гремела музыка, а песню "Ах, какая женщина, какая женщина" заказали семьдесят четыре раза. После чего один из барменов уволился. Сказал, что он не готов работать на таком вредном производстве.
На следующий день Геннадий Захарович потребовал заложить пролом. Устранить, так сказать, недостатки. Славик, не дав ему договорить, рапортнул: "Все понятно, шеф!" и умчался устранять. Он опять торопился. Сегодня дочку надо было отвести к стоматологу.
Сделали оперативно. При этом, правда, заодно заложили вход в теплоузел. Так что с началом отопительного сезона обезумевшие сантехники две недели не могли понять, есть ли он вообще в этом проклятом доме. А замерзшие жильцы проклинали коммунальные службы и правительство.
***
– Так что, если делаешь, то, такскать, думай, – назидательно закончил Захарыч, как будто это я сломал ему не ту стену.
– Да я думаю, – ответил я.
– Да уж я вижу, – странно посмотрел на меня Захарыч.
– Как вы там? – высунулся из мастерской Дима. – Не изволите ли скучать? Вы там чаю налейте, шоб жизнь раскрасилась. Олег, ты тут все знаешь, будь добреньким, хозяйничай.
– Ви, мон женераль, – я приложил руку к пустой голове, а потом добавил:
– Можно я к тебе зайду на минутку?
Мастер кивнул головой и скрылся за дверями.
– Слушай, Дим, – сказал я, – начальник твой бывший – человек пожилой, много кого знает. А я хочу на кладбище сходить, вдруг удасться отыскать что-то интересное. Спроси у него, к кому там можно обратиться, а? Вдруг подскажет. А то мне не очень как-то удобно.
– Да какие вопросы, спрошу, – не отрываясь от работы, ответил Дима.
На самом деле, я мог бы спросить и сам. Но, подходя психологически, над Диминым вопросом Захарыч будет размышлять серьезнее. Знакомы они давно, и за ключики будет благодарен. Все-таки я циник, да. Но это часть моей работы.
– Хотите чаю? – тоном Калягина из "Здравствуйте, я ваша тетя" предложил я, вернувшись к гостю.
– Какгрится, не откажусь, – галантно произнес Захарыч.
Я поставил чайник, и, принеся из домика сахар с печеньем, снова уселся в беседке.
– Да, – задумчиво проговорил Захарыч, – замучил я вас, такскать, своими разговорами.
– Нет-нет, что вы, мне очень интересно, – заверил я.
Как будто бы я мог сказать что-то другое!
– Интересно? Ну и хорошо. Расскажу тебе тогда еще одну историю. Последнюю, – Захарыч внезапно перешел на "ты", – О том, что, какгрится, не надо думать о себе слишком много.
– А почему вы думаете, что именно для меня эта история актуальна? – обиделся я, одновременно и на "ты" и на "думать о себе". Достал он меня со своими намеками.
– Да не, ты тут вообще, какгрится, не причем. Истории просто такая.
И он подмигнул.
– А, – сказал я. – Понятно.
– Так вот…
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Качай, Гриша, качай
В то утро Захарыч бодро распределил работников бригады по объектам и выдал им задания. Гриша Силай и Леня Фокин были направлены на побелку подъезда. Жильцы там проживали скандальные и завалили контору кучей писем: побелите, мол, а то от нынешнего вида парадной оскорбляется наше эстетическое чувство. Мол, особо остро ощущается несовершенство мира при жизни в таком подъезде.
Леня с Гришей взяли пульверизатор, мел, синьку и потопали. Уже на месте намешали побелки, а Леня, как более опытный из двоих, виртуоз, так сказать, кисти и валика, лично добавил синьку. Гриша, правда, не до конца был согласен с пропорциями, и даже попробовал озвучить свое мнение. Но Леонид грубо прервал его. Мол, не говори под руку мастеру. И в продолжение популярно объяснил, что, если Гриша не разбирается в многообразии оттенков голубого и не понимает, какого цвета станет смесь после высыхания, то не стоит даже пытаться озвучивать ценное, но ненужное мнение.
Гришаня наставлению внял и выразился в том смысле, что цвет данного конкретного подъезда, особенно с такими несимпатичными жильцами, его волнует мало. Готов хоть сажей покрыть. После чего Григорий полностью отказался от оценочных суждений и закурил, меланхолично наблюдая, как напарник добавляет и добавляет синьку в раствор белил.
Из дверей квартиры первого этажа высунулась бабулечка, одна, кстати, из самых активных местных кляузниц. Тоном отличницы, отказывающей двоечнику в списывании контрольной, она сообщила, что у них в подъезде не курят. Гриша согласился учесть пожелания жильцов, но отказался от гарантий их выполнить, ибо курение составляет часть технологического процесса. Без курения, сообщил он, подъезд останется незаконченным до китайской пасхи. Бабулечка сердито хлопнула дверью, но, судя по напряженному молчанию за ней, держала ситуацию под неусыпным контролем.
Наконец Леонид решил, что цвет идеален. Можно начинать. Он взял "удочку" с распылителем и сказал:
– Качай, Гриша. Давай, качай.
Гриша послушно заработал насосом.
В то же самое время в контору нежданно-негаданно заявился новый районный начальник. Был он активен. Очень активен. Даже для нового начальника чересчур. И активен не в ту сторону, куда надо.
Он почему-то пребывал в уверенности, что в строительстве понимает все, а остальные даром едят свой хлеб. Даже более того – воруют. Воруют, стервецы! Поэтому надо их всех – к ответу. К
