Ярость огня - Розария Мунда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня охватило умиротворяющее спокойствие, которое я всегда испытывала при виде Ли, идеально проводящего контактный бой.
«Снова в седле».
Мы выпили. Губы Атрея расплылись в легкой улыбке, и он низко поклонился:
– Благодарю тебя за эти… любезные слова, Ли.
– За Ли сюр Пэллора! – выкрикнул кто-то.
Присутствующие подхватили этот возглас, и бокалы поднялись в третий раз:
– За Ли сюр Пэллора, сына Революции!
От ледяной улыбки Ли веяло торжеством, когда он, пристально посмотрев в глаза Первого Защитника, поклонился.
И тут с нижнего этажа до нас донесся звон разбивающегося стекла, а пронзительный вопль прорезал воздух.
10
Дочь Саутсайда
ЛИ
Эта ночь напоминала одно долгое пробуждение. Как будто я, сам того не зная, пребывал во сне, но постепенно, шаг за шагом, возвращался к реальности. Потому что, пусть я все эти годы и размышлял о том, чем жизнь патрициев при прежнем режиме отличалась от их жизни при нынешней власти, понимание снизошло на меня лишь в тот момент, когда официант предложил мне колбаски, завернутые в бекон, в разгар продовольственного кризиса.
И, думая об Атрее, человеке, который, как мне казалось, спас мне жизнь, но на самом деле предал, смысл слов Энни дошел до меня.
«Будь тем, кто заменит его».
Я полжизни потратил на то, чтобы перебороть мысли о мести, свернуть с пути, где зло побеждало добро. Но была какая-то благословенная ирония, удовлетворение в осознании того, что месть – это то, на что я, в конце концов, имел полное право. В осознании того, что этот режим, который беспечно распродавал вещи моей семьи и выставлял напоказ в пыльных коридорах, оснастив маленькими мемориальными табличками в память о бывших владельцах, заслуживал возмездия, которого я раньше жаждал.
Не важно, что Атрей предал меня и желал мне смерти. Его режим развалился, как и предшествующий. Пир во время голода, уют и тепло в домах богачей, в то время как город голодал и бедствовал. Этот режим заслуживал падения.
И месть необязательно должна быть такой, какой я представлял ее в детстве. Жизнь Атрея – это не то, что он ценит. Он ценит власть, популярность и контроль.
Месть необязательно должна начинаться с клинка. Она может начаться с хорошо произнесенной речи.
И в мгновение, ярко знаменующее переход ото сна к бодрствованию, словно на меня вылили ушат ледяной воды, я наконец-то осознал, что проснулся не от кошмара, а от чужого громкого вопля.
И воспоминания стали предвидением.
Гости застыли в разных концах комнаты, и наступила гробовая тишина. Звук падения чего-то тяжелого на пол на нижнем этаже отозвался вибрацией по стенам, сотрясая лакированный паркетный пол под ногами. Еще один крик, еще один вопль.
Энни, Пауэр, Кор и я вскочили.
Я подлетел к окну, где раздвинул занавеску и выглянул на главный двор Лицея. В лунном свете, отражающемся в низко нависших облаках, я различил несколько фигур, что двигались по темной лужайке от домика привратника к кладовой, примыкающей к учебному зданию, которое после начала продовольственного кризиса было превращено в общественное зернохранилище.
Налет.
А значит, караульное помещение у домика привратника было захвачено. Оборона Лицея прорвана. И… еще один крик снизу, глухой удар.
Прямо под нашими окнами из дверей кухни с криками начали выскакивать слуги. В зеленом сумраке парка послышались смех и грохот падающих предметов: бочек с элем, мешков с мукой и нечто, напоминающее тушу недожаренного ягненка. Наше главное блюдо.
Плохо различимые в темноте фигуры налетчиков, освещенные светом факелов, посмотрели наверх, в окно, через которое я наблюдаю за ними.
Факел полетел вверх, прямо в меня. Стекло разбилось, и занавески свалились на пол. Пламя начало расползаться по паркету.
Гости вокруг меня завопили, пытаясь уклониться от огня.
Я резко скинул парадную мантию и набросил ее на языки пламени. Мантия погасила пылающий факел, и из-под позолоченной подкладки заструился сизый дым.
Через разбитое окно до нас донесся чипсайдский говор, игривый и слишком отчетливый теперь, когда ничто его не заглушает:
– Мы знаем, что ты там.
Энни опустилась передо мной на корточки, ее рыжие волосы пламенели на фоне черного платья.
– Ли?
Как будто она сама была знакома с воспоминаниями, которые всколыхнулись внутри, чтобы потопить меня.
«Используй их. Выберись живым».
– Нужно забаррикадировать двери, – прохрипел я. – И добраться до драконов, пока они нас не разделили.
Криков и грохота было внизу достаточно, чтобы сохранить наш разговор в тайне.
На лице Энни промелькнуло понимание, и она встала. Ее голос прозвучал ровно и четко, даже чуть громче обычного:
– Пауэр, закройте и забаррикадируйте входы на второй этаж. Кор, пожалуйста, проводи Защитника в комнату без окон, которую можно запереть изнутри. Декан Ортос, есть ли на втором этаже балкон, с которого мы можем вызвать драконов?
Академическая шапочка Ортоса сползла на одно ухо, когда он вытянул дрожащую руку:
– Позади здания. В оранжерее.
– Спасибо. Всех остальных прошу отойти от окон. Ли, за мной.
Я следовал за ней по пятам, выходя из комнаты, пока ее приказы эхом отдавались в моих ушах. Я мгновенно понял ее тактику: Энни выставила охрану вокруг Первого Защитника. Потому что этот бунт напоминал те, что я пережил в детстве, только сейчас правителем был Атрей и его недовольный народ штурмовал Крепость в поисках хлеба.
И теперь наша задача – защищать его, Атрея, человека, устроившего Дворцовый день…
Балкон оказался совершенно пустым, на котором летняя мебель была сложена в углу под брезентом. От нашего дыхания исходил пар, а голые руки Энни покрылись мурашками. Раздался очередной грохот с этажа ниже, за которым последовали взрывы смеха. Мои ладони сжались от этого звука, но я заставил себя разжать их и успокоиться.
Энни тоже смотрела на мои руки.
– Ты справишься?
– Я в порядке.
Мне казалось, что я убедил ее. Энни выдохнула сквозь стиснутые губы и, судя по всему, решила промолчать. Некоторое время она простояла неподвижно, искоса поглядывая на меня, а затем качнула головой:
– Мы слишком далеко от них.
Она не чувствовала Аэлу. А драконы не смогут услышать наши призывные свистки. Мне пришлось поверить ей на слово, потому что моя связь с Пэллором никогда не была такой сильной, как у них с Аэлой.
– Крыша?
Энни, поджав
