Ярость огня - Розария Мунда

– Ты – стражник. Ты не можешь выбирать, к какой службе годен. Твой долг делать то, что требуется.

Услышав знакомую фразу Атрея, Ли вздрогнул:

– Они были голодны, Энни!

В его словах таились воспоминания – воспоминания, которые он умоляет меня вспомнить, – но эта мольба вызвала во мне еще большую ярость. Он хотел вспомнить Элбанс? Пускай. Я помнила свой вечный голод. И как хулиганы отбирали у меня еду.

– Оправдывает ли их голод воровство из общественного зернохранилища? Дает ли им право раздавать зерно другим?

Ли указал на добычу Аэлы после сегодняшнего столкновения:

– Возможно, больше, чем нам.

Я почувствовала, как в моем горле вибрирует примитивное удовлетворение Аэлы, низкое и вязкое, пока она жует жирное мясо. Ее не волновало, что в Лицее подавали баранину во время продовольственного кризиса. И в данный момент я была вынуждена согласиться с ней, что это не самая большая наша забота. Я подняла дрожащую руку, указывая на огонь, заливающий двор алым светом:

– Единственное, на что эти люди оказались способны, – это угрожать жизни одному из моих наездников и поджечь зернохранилище.

В свете пламени, бушующего у нас за спиной, я заметила тончайший золотистый нимб вокруг темноволосой головы Ли.

– Эти люди? – воскликнул он. – Кто? Представители железного класса, простолюдины, бедняки? Энни, ты знаешь, на кого ты сейчас похожа?

По тому, каким тоном он задавал этот вопрос, я поняла, что он имел в виду не Атрея.

Позади меня с рычанием подняла голову Аэла.

«Да как он смеет!»

Ли попятился от нас обеих. Но его лицо тоже исказилось от ярости, а Пэллор, прокравшийся за нами по переулку, угрожающе зарычал. Они с Аэлой напряженно смотрели друг на друга, вздыбив крылья и гребни.

– На этот раз тебе было легко? – потребовал ответа Ли. – Стрелять по гражданским? Ты сделала это без лишних колебаний?

– Они были вооружены! – выкрикнула я.

Аэла выстрелила, и короткая струя пламени взлетела в небо. Пэллор зашипел, прижав гребень. Ли моргнул, посмотрев на меня.

Ему не нужно было объяснять разницу между кухонным ножом и драконом.

И я не отрицала, что это было легко.

Но это спасло жизнь Пауэру и десяткам золотых, которым не следовало лакомиться беконом, но они не заслуживали смерти за это.

Я сжала кулаки. Глаза щипало.

– Дело не в том, что ты чувствуешь. Дело в том, что это должно было случиться, а иначе все закончилось бы куда хуже.

Ли покачал головой. В его серых глазах полыхала ярость, которую я то и дело замечала после его дуэли с Джулией. Эта ярость казалась настолько сильной, что мне приходилось сопротивляться желанию отшатнуться от него.

– Мне надоело выбирать меньшее из двух зол. Не ради этого. Нынешний режим, Атрей… оно того не стоит.

Я засмеялась:

– Цена твоей чистой совести – это люди, умирающие от голода, потому что сгорело зернохранилище.

Ли стукнул каблуком по грязи, отчего Пэллор жалобно захныкал.

– Я помешал ссоре влюбленных?

Я резко обернулась. Пауэр с восхищенном видом застыл у нас за спиной.

– Что тебе нужно?

– Я просто хотел спросить, – заговорил Пауэр, – нашли ли вы Мегару Роупер.

– Нет, – огрызнулась я, слишком взбешенная тем, что нас прервали, чтобы думать о Роупер или теориях заговора Пауэра.

– А что насчет Кора? – спросил Пауэр.

Я открыла рот, чтобы огрызнуться снова, но осознала, что этого делать не стоит.

Я не видела Кор с тех пор, как начался пожар. С тех пор, как исчезла Дочь Саутсайда.

Кор, который откровенно ненавидел продовольственную программу, и его подруга детства, которую не видели с начала бунта, исчезли вместе с драконом.

Внезапно теория Пауэра начала вызывать больше опасений и уже не казалась мне столь абсурдной.

Я повернулась к Ли, но он уже ушел.

ЛИ

Мы с Пэллором оказались над городом в считаные минуты. Лунный свет пробивался сквозь низко повисшие облака, заливая город бледным сиянием: извилистую реку Фер, усеянные решетчатыми арками холмы Яникула, возвышающиеся во мраке стен Крепости. С высоты драконьего полета пламя, которое городская стража пыталась потушить в Лицее, уменьшилась до размеров очага. Пэллор все еще был без седла, а мои ноги в парадной форме обжигал жар его чешуи, и ничто не удерживало меня от падения, кроме моих собственных стиснутых коленей. Мне пришло в голову, что мы с Пэллором нарушили все правила базовой подготовки по безопасности полетов.

Но меня это не волновало. Мое сердце колотилось, а ярость Энни эхом отдавалась в моих ушах.

«Эти люди».

Как она могла так говорить? Стрелять по простолюдинам, чтобы защитить Атрея и его окружение…

Несколько часов назад я потерял дар речи от восторга при виде Энни на спине Пэллора, а теперь мне хотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть. Как кто-то мог быть таким красивым, таким умным и так сильно заблуждаться?

Может, мне не следовало позволять зернохранилищу загореться? Может, Отверженные были слишком жестоки, излишне жестоки в преследовании своих целей? Но это не препятствовало их словам быть правдой. Каллиполис заслуживал лучшего, чем то, что давали ему Атрей и его лицемерный режим.

И мне наскучило защищать человека, который убил мою семью, а теперь губил свой город так же, как когда-то делали они.

Прищурившись, я осматривал темные крыши и практически не поверил своим глазам, когда увидел едва различимое трепетание черных, как у летучей мыши, драконьих крыльев на фоне соломенных крыш Хаймаркета.

Я сжал коленями тело Пэллора, и мы нырнули вниз.

Мы обнаружили их в затопленной яме недостроенного бункера, скрытого от посторонних глаз, где днем работали представители железного класса, а ночью было безлюдно. Дракон, его наездник и молодая женщина. В лунном свете грозовик казался совершенно черным. Шея женщины была укутана зеленым шарфом.

Пэллор приземлился перед ними, и я увидел ту, о ком думал.

– Признаюсь, – сказала Дочь Саутсайда Кору, – не так я ожидала возобновить нашу дружбу.

Они обернулись, услышав хруст гравия под моими сапогами. Кор сделал шаг вперед, словно пытался заслонить девушку от меня и Пэллора.

– Ли?

– Кор.

На мгновение показалось, что никто из нас не понимал, что случится дальше.

Затем я посмотрел на Мегару Роупер:

– Ты произнесла неплохую речь.

Она улыбнулся, обнажив белоснежные зубы в темноте:

– Ты тоже, Ли сюр Пэллор.

11

Руки Кракена

ГРИФФ

«Мое наказание будет отменено, если я добуду сегодня каллиполийского наездника».

Судьба проклятых порой была непостижима и жестока. Плотные слои тумана укутывали потемневшее небо, когда мы пустились вдогонку