Ярость огня - Розария Мунда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подними меня.
Я сцепил пальцы между собой, как несколько часов назад, когда помогал ей взобраться на спину Пэллора, и поднял ее. Она босыми ногами зацепилась за черепицу. Я забрался на ближайшую гору стульев и, сжав водосточный желоб онемевшими пальцами, подтянулся вверх. В какой-то ужасный момент горизонт резко наклонился, но Энни схватила меня за руку, прижимая к черепичной крыше.
Мы вместе заползли на верхушку крыши Лицейского клуба, где, наконец, смогли рассмотреть все, что происходило внизу.
Домик привратника, чьи двери были сорваны с петель, полыхал ярким пламенем. Ворота в зернохранилище Лицея были распахнуты настежь. Силуэты фигур в свете факелов выбегали из дверей с мешками зерна на плечах и направлялись к телегам, въезжающим во двор.
Внизу, у ступеней Клуба, собралась в кольцо группа горожан, вооруженных факелами и садовыми инструментами. Молодой человек с клочковатой рыжей бородой, отделившись от группы, закричал с сильным чипсайдским акцентом:
– Леди и джентльмены Лицея, Отверженные явились за вашим зерном, и мы можем заодно угоститься вашим ужином!
Энни поднесла браслет к губам и дунула в призывный свисток. Звук неразличим для человеческого уха, но под нами, в логовах, Аэла его услышит.
Я поднес свой свисток к губам, но, увидев, что происходит внизу, остановился.
Рыжебородый мужчина размахивал бараньей ногой, как факелом.
– Это ваши пайки? Железные собирают крохи, а ваши люди обжираются бараниной…
Те же самые речи, которые я помнил со времен давнишних протестов. Протесты, которые подавлялись, голод, который оправдывали или не замечали. Но я больше не был ребенком, введенным в заблуждение ложью собственного отца. Я знал, что каждое слово, вылетающее изо рта этого человека, было правдивым. Железные голодали.
Мы ели колбаски.
А Атрей заслуживал того, чтобы сгореть.
Сквозь мешанину мыслей до меня долетел приказ Энни:
– Ли, вызывай!
Я поднес браслет ко рту и дунул в свисток.
Мы ждали. Ворота в каменные конюшни должны были распахнуться в любую секунду…
Я заговорил:
– Энни, они ведь правы…
Энни уже начала было отвечать, но замерла и наклонилась вперед, и ее глаза сузились.
Со стороны Клуба долетели звуки потасовки и удары в дверь, а затем из здания в толпу вытащили какого-то человека, перед которым все расступились.
Человека поставили на колени. Рыжебородый мужчина, удерживающий пленника, задрал его голову, дернув за воротник формы, и прижал к горлу мясницкий нож. Когда свет упал на лицо человека, Энни резко втянула воздух.
Пауэр.
Энни снова судорожно дунула в свой свисток.
– Где же они…
Она закрыла глаза, прижимая к ним подушечки больших пальцев, и когда снова перевела взгляд на меня, я увидел расширившиеся зрачки. Энни нашла Аэлу, ее эмоции выплескивались через край, а голос стал тихим, заглушаемый эмоциями Аэлы.
– Они пытаются забаррикадировать каменные конюшни, – сказала она. – Аэла и Пэллор все еще внутри…
Одна только мысль о том, что он был напуган и отрезан от меня, заставила мое сердце сжиматься.
– Им придется стрелять, чтобы выбраться наружу.
Энни кивнула, потирая лоб и тем самым, как мне было известно, пытаясь связаться с Аэлой, которая представляла собой витой кабель из эмоций и образов…
Фигура выделилась из толпы и приблизилась к стоящему на коленях Пауэру. Молодая женщина в зеленом шарфе, прикрывающем нос и рот.
– Дочь Саутсайда, – догадавшись, прошептала Энни рядом со мной и, прищурившись, уставилась на происходящее.
– Кто это у нас здесь? – выкрикнула девушка в зеленом шарфе. – Стражник, оставшийся без своего дракона? – Она сорвала с Пауэра браслет.
И хотя у меня имелось немало причин считать, что Пауэра настигло возмездие, потому что совсем недавно он сам срывал с меня браслет и, переполненный ненависти, собирался устроить самосуд, однако я не мог думать об этом, глядя сейчас на бунтовщиков.
Я давно решил, что никто не заслуживает подобного. Даже Пауэр.
Дора Митрайдс ответила Дочери Саутсайда с балкона второго этажа:
– Лицейское зернохранилище снабжает районы Чипсайда и Саутсайда, а также Ученый Ряд. Если вы ограбите его, то только навредите тем, кому, как утверждают ваши Отверженные, хотите помочь. Развяжите юношу.
Дочь Саутсайда расхохоталась.
Я схожу с ума или этот смех кажется мне знакомым?
– Снабжает Саутсайд и Чипсайд? Вы даете им четвертую часть от того, что получают золотые из Ученого Ряда. Настало время перемен.
Смысл ее слов ударил по мне, словно крупные капли дождя.
– Энни. Она права…
Энни повернулась ко мне:
– Ее люди взяли в заложники стражника, и я не думаю, что они сделают с этим зерном что-то еще, кроме как оставят его себе. Очнись, Ли!
Я проглотил протест, клокочущий внутри.
Энни прижала пальцы ко лбу и выдохнула так громко, что даже я услышал.
Снизу раздался звук, похожий на взрыв, и теплое свечение озарило здания.
Из каменных конюшен вырвались два аврелианца. На мгновение они казались просто силуэтами – серебристые и янтарные крылья призрачно сверкали на фоне темного неба, а затем взлетели и уселись на крышу по бокам от нас. Еще одна вспышка, и вслед за ними вылетели темные тени двух грозовиков.
Бунтовщики посмотрели вверх и, заметив нас на крыше, умолкли. Энни вскочила на ноги рядом с Аэлой. Я схватился за гребень на шее Пэллора, чтобы устоять на ногах; он рычал, прижав рога к голове, а черные глаза не отрывались от угрожающей нам снизу толпы. Аэла испустила огненную отрыжку, которая устремилась вверх в качестве сигнала бедствия для городской стражи и всех патрулей драконьих всадников.
Энни, повысив голос, обратилась к толпе:
– Стража будет здесь с минуты на минуту. Отпустите Пауэра сюр Итера и уберите свои телеги подальше от зернохранилища Лицея.
Глаза Дочери Саутсайда заискрились радостным предвкушением поверх зеленого шарфа, и меня снова охватило чувство, что мы знакомы.
– Антигона сюр Аэла, – отозвалась она. – Мне было интересно, покажешься ли ты. – Она кивнула рыжебородому мужчине, который еще сильнее вцепился в Пауэра. Он таращился на нас с отвисшей челюстью.
Энни обернулась ко мне:
– Охраняй зернохранилище. Я освобожу Пауэра.
Она взобралась на Аэлу, не обращая внимания на платье, ради которого сегодня вечером согласилась на полет в дамском седле и отказалась от огнеупорного костюма, предпочитая терпеть жар драконьей чешуи, обжигающей обнаженную кожу. Я повернулся к Пэллору и тоже вскарабкался ему на спину, зажимая колени под крыльями и хватаясь за шею, когда он оттолкнулся от земли.
Мы приземлись перед зернохранилищем, прямо между телегами и воротами Лицея.
Двери зернохранилища были распахнуты, а изнутри доносились крики людей, которые вбегали и выбегали из ворот, неся в
