Тело и зрелое поведение. Фундаментальные основы тревожности, сексуальности и способности к обучению. Паттерны движения в условиях воздействия силы тяжести - Мойше Фельденкрайз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плач ребенка также более понятен, если является частью реакции на падение, а не на громкий шум. Упавший младенец нуждается в немедленной защите и чувствует боль. Плач в ответ на стимуляцию громким шумом, не распространяющуюся на вестибулярный путь, будет излишним, поскольку предполагается, что мать не хуже ребенка знает его значение и ту информацию об опасности, которую он может передать.
Рефлекторный захват любого предмета, помещенного в руку новорожденного ребенка в течение первых нескольких недель, вполне вероятно, является еще одним аспектом сокращения сгибателей и его важности в младенчестве. В этом смысле на определенные размышления наводит наблюдение за молодыми обезьянами, цепляющимися за волосатую грудь своей матери.
Подводя итог, можно сказать, что врожденный страх – это страх падения. Исходя из анатомической структуры следует предположить, что следующим испытываемым страхом является страх громких звуков. Безусловное чувство тревоги вызывается раздражением вестибулярной ветви VIII черепного нерва. Следовательно, все остальные страхи и ощущения тревожности условны. Основной паттерн всех страхов и тревог – раздражение VIII черепного нерва, по крайней мере, через одну из его ветвей. Страх перед громким шумом не является наследственным и инстинктивным. Однако у всех нормальных младенцев он будет первым условным рефлексом из-за сходства их анатомии.
Страх и тревога здесь рассматриваются как ощущение импульсов, поступающих в центральную нервную систему от внутренних органов и других систем. Позже мы увидим, что есть основания рассматривать все эмоции как возбуждения, исходящие от вегетативной, или автономной, нервной системы, а также от органов, мышц и т. д., которые она иннервирует. Поступление подобных импульсов в высшие центры центральной нервной системы воспринимается как эмоция.
Мы уже упоминали утверждение Фрейда о том, что тревога – это центральная проблема среди неврозов. Пол Шильдер[7] считает, что примерно также обстоит дело и с головокружениями. Цитирую: «Дисфункция вестибулярного аппарата очень часто является выражением двух противоречащих друг другу психических тенденций; поэтому головокружение возникает почти при каждом неврозе.
Невроз может вызывать органические изменения в вестибулярной сфере. Головокружение служит сигналом опасности и возникает, когда субъект не может осуществлять некие сложносоставные функции по своим ощущениям, а также в случаях, когда конфликтующие в связи с с желаниями и стремлениями двигательные и установочные импульсы больше не могут быть объединены. С психоаналитической точки зрения головокружение играет не менее важную роль, чем тревога. Вестибулярный аппарат – это орган, функция которого направлена против изоляции различных функций тела».
В этой связи может быть интересно процитировать следующий отрывок Пола Шильдера, отражающий почти родственный подход к нашему предмету: «Вполне ожидаемо, что такой сенсорный орган, получающий только полусознательные впечатления и ведущий к моторике инстинктивного и примитивного типа, будет очень чувствителен к эмоциям и поэтому играет важную роль в неврозах и психозах. Его реакции будут острыми, и можно даже ожидать, что изменения в психике немедленно проявятся в вестибулярных ощущениях и тонусе. Органические изменения вестибулярного аппарата отразятся на структурах психики. Они повлияют не только на тонус, вегетативную систему и положение тела, но также изменят весь наш аппарат восприятия и даже наше сознание».
Согласно этим общим соображениям, изучение вестибулярного аппарата может иметь большое значение для понимания психотических и невротических состояний». [8]
При выявлении физиологического источника и основы тревожности открываются новые возможности для улучшения; а в некоторых случаях – для лечения неврозов. Тревога, в какой бы форме она ни присутствовала, сформирована последовательным обусловливанием безусловной серии рефлексов, составляющих врожденную реакцию на падение. Поэтому любое лечение должно быть направлено на исчезновение условной реакции и формирование вместо нее более желательной. Таким образом, рецидивный характер тревоги можно объяснить незавершенностью психиатрического лечения, которое не затронуло все соматические связи и вспомогательные нервные пути. В результате не происходит полного торможения условных рефлексов. При прерывании лечения состояние мышц остается неизменным, в результате чего прежняя условная реакция постепенно восстанавливается, или, выражаясь техническим языком, усиливается.
Какой бы важной ни была эта проблема, наша цель гораздо шире. Мы видели, что страх падения вызывает первое торможение антигравитационных мышц и что с этим процессом связана тревога. При изучении даже самого обширного списка инстинктов можно увидеть, что никакой из них, кроме страха, не тормозит движение. Таким образом, проблема «может» и «не может» – это, по сути, вопрос действия, то есть мышечной активности. Даже бездействие требует очень сложной мышечной деятельности. Мы надеемся, что удастся пролить свет на все явления, сопровождаемые хроническим или привычным мышечным сокращением. Для этого необходимо более пристальное изучение нервного механизма, связанного с равновесием. Кроме того, стоит более внимательно изучить основу исследуемого явления и ответить на возникающие в связи с ним вопросы.
Из всех инстинктов человека только страх тормозит движение. Именно поэтому одни при опасности бегут, а другие впадают в ступор.
Может возникнуть интересный вопрос: почему атакующее животное рычит или иным образом отказывается от огромного преимущества незаметного приближения к своей добыче? У такого внезапного громкого шума есть два преимущества. Во-первых, производимый поблизости внезапный громкий шум вызывает реакцию на падение, то есть резкое сокращение сгибателей, и мгновенное подавление разгибателей. Это на некоторое время пригвождает атакованное животное к месту, давая атакующему больше шансов, позволяя ему наброситься на замершую на месте, а не убегающую от него добычу. Однако законы природы не благоприятствуют тому или иному виду: сильное сокращение сгибателей способствует значительно более сильному сокращению разгибателей. Чем дольше длится состояние торможения и чем сильнее растяжение разгибателей, тем сильнее будет следующая вспышка сокращения, вызванная нервной индукцией и рефлексом растяжения. Таким образом, и у атакующего, и у жертвы свои преимущества. Нормальные условия равновесия между соответствующим числом хищников и жертв создаются другими факторами. Кроме того, это равновесие непрерывно «смещается» с периодичностью, задаваемой климатическими циклами.
Второе преимущество рычания заключается в том эффекте, которое оно оказывает на издающее его животное. Вытеснение воздуха из легких при реве способствует сильному сокращению мышц и снижает возбуждение. Мужчинам тоже легче произвести мощное физическое усилие, выдыхая при этом воздух и
