Тело и зрелое поведение. Фундаментальные основы тревожности, сексуальности и способности к обучению. Паттерны движения в условиях воздействия силы тяжести - Мойше Фельденкрайз

этой первичной реакции никакого перемещения не происходит. Первоначальное торможение разгибателей сопровождается всеми теми ощущениями, которые характерны для страха. На первый взгляд это несколько удивительно. Можно было бы ожидать, что первая реакция будет состоять в том, чтобы быстрее увести животное от опасности. Однако это не так, когда пугающий стимул слишком близок или слишком силен: резкий стимул вызывает общее сокращение с той лишь разницей, что хронаксия сгибателей в целом ниже, чем у разгибателей, поэтому они сокращаются первыми. Их первичное сокращение приводит в действие рефлекс растяжения в разгибателях, которые, таким образом, способны к большему усилию. Однако такое первичное сокращение сгибателей также позволяет животному замереть и имитировать смерть, если опасность слишком близка. Все другие изменения сопровождаются повышением содержания адреналина в крови, которое служит подготовкой к возможной потребности в больших усилиях со стороны сердца и других мышц.

Новорожденный ребенок практически нечувствителен к внешним раздражителям. При рождении он почти не реагирует на световые эффекты, шум, запах и даже умеренное пощипывание. При этом он бурно реагирует на погружение в очень холодную или горячую воду. Также при внезапном опускании или в случае резкого исчезновения опоры у него будет наблюдаться резкое сокращение всех сгибателей, сопровождаемое задержкой дыхания с последующим плачем, учащенным пульсом и общим вазомоторным расстройством.

Сходство реакции новорожденного ребенка на исчезновение опоры и реакции испуга или страха у взрослого поразительно. Эта реакция на падение присутствует уже при рождении, т. е. является врожденной и не зависит от индивидуального опыта. Таким образом, мы вправе утверждать, что реакция на падение инстинктивна.

Чарльз Дарвин написал небольшую книгу «Выражение эмоций у человека и животных». Несмотря на множество неточностей, это очень важная книга. Думаю, со временем она будет считаться первым достоверным произведением по психологии. На этих нескольких страницах больше фактов о наблюдаемых в живом теле эмоциях, чем во многих современных трактатах по психологии. Поза страха, опускание головы, ссутуливание, сгибание коленей и т. д., описанные Дарвином в этой книге, – всего лишь детали того общего сокращения всех мышц-сгибателей, которое происходит в положении стоя.

Единственный способ вызвать у новорожденного ребенка реакцию, напоминающую реакцию страха у взрослого, – это резко изменить его положение в пространстве. Примерно через три недели после рождения, когда ребенок начинает лучше слышать, он также реагирует на очень громкие звуки. Хорошо известно, что более сильные, чем обычно, раздражители действуют на нас по определенным законам. Если слегка прищемить одну руку, эта рука рефлексивно отдернется. Если защемление усиливается и рука, к которой применяется стимул, не может двигаться, то будет подергиваться противоположная рука. Если раздражитель становится более интенсивным, в действие вступают ноги и все тело.

М. А. Минковский обнаружил обширную иррадиацию, т. е. распространение возбуждения по всей нервной системе эмбрионов человека. Так, например, на почесывание стопы реагирует вся мускулатура туловища, шеи и головы. У новорожденных возбуждение распространяется в большей степени, чем у взрослых.

Очень громкие звуки возбуждают улитковую ветвь VIII черепного или слухового нерва в достаточной степени, чтобы распространиться и возбудить вестибулярную ветвь того же нерва. Данная иррадиация происходит не в самих нервах, а в первом релейном ядре и, возможно, в высших мозговых центрах у взрослого.

На периферии VIII черепной нерв делится на две ветви: улитковую, отвечающую за слух, и вестибулярную, отвечающую за равновесие. Анатомия Тестута или Шефера покажет, насколько сложно и тесно взаимосвязаны эти две ветви. Распространение сильных импульсов, конечно, не ограничивается VIII краниальным нервом. Выше, у верхней оливы, такие сильные возбуждения, производимые очень громкими звуками, будут распространяться и возбуждать X черепной нерв, отвечающий за задержку дыхания[5].

Сильные импульсы от вестибулярной ветви таким же образом распространяются на верхнюю оливу и вызывают задержку дыхания. Задержка дыхания – это внезапное нарушение сердечного ритма. Именно это изменение в диафрагмальной и сердечной областях воспринимается как тревога. Некоторые люди описывают это как «сердце, уходящее в пятки» или как ощущение пустоты или холода в области непосредственно под грудиной.

Вестибулярная ветвь VIII черепного нерва иннервирует полукружные каналы и отолитовый аппарат. Полукружные каналы чувствуют малейшее изменение ускорения, а отолитовый аппарат ощущает медленные движения головы относительно вертикали.

Таким образом, реакция, которую взрослый интерпретирует как страх падения, унаследованная, врожденная и не требует личного опыта для того, чтобы вступить в действие. А внезапное резкое опускание новорожденного вызывает целый ряд рефлексов, которые являются реакцией тела на падение. Таким образом, первое ощущение тревоги связано со стимуляцией вестибулярной ветви VIII черепного нерва.

В первые две недели ребенок почти нечувствителен к шуму. Чуть позже он начинает реагировать на очень громкие звуки – единственные, которые ему доступны. Таким образом, стимулирующее воздействие будет очень сильным, и его распространение будет происходить по вестибулярному пути.

Шум обязательно должен быть на грани болевого порога, а возможно, даже восприниматься как боль. Испуг ребенка также добавляет прямую стимуляцию полукружных каналов, создаваемую рывком головы.

Топология иннервации уха подтверждает связь громких звуков со страхом. Это также объясняет, почему психологи обычно ошибочно принимают страх перед громким звуком за первый безусловный страх. У антропоидов и человека боязнь громких звуков не имеет большого избирательного значения. Новорожденный младенец настолько беспомощен, что мать постоянно носит его на руках, и, даже если бы он не боялся громких звуков, это не привело бы его к более скорой гибели. Таким образом, боязнь громких звуков вряд ли является биологической необходимостью в раннем младенчестве.

С другой стороны, новорожденный древесный примат, падающий с дерева, как, вероятно, случалось со всеми ними во время сильных землетрясений, имеет неплохие шансы на выживание, если грудная клетка становится упругой в результате сильного сокращения, задерживая дыхание, а голова сгибается при общем сокращении сгибателей. Это не только предотвращает удар головы о землю, но также гарантирует, что точка контакта с землей будет где-то в области нижних грудных позвонков или в нижней части, именно там, где сокращение сгибателей брюшной полости образует вершину дуги. Таким образом, вместо того чтобы передаваться непосредственно во внутренние органы, тем самым причиняя телу смертельную травму, удар будет трансформирован в толчок по касательной вдоль позвоночника, по обе стороны от точки контакта, и поглощен костями, связками и мышцами. Допустимо думать, что это селективный дифференциальный фактор и что у младенцев, у которых не было такой реакции на падение, было меньше шансов на воспроизводство. Таким образом, у выжившего вида есть врожденная реакция на падение.

Интересно отметить, что в реакции на падение, как я ее описываю, подтверждается точка зрения сэра Артура Кейта о том, что «именно на деревьях, а не на земле, проявились начальные этапы формирования осанки и перемещения человека»[6].

Положение тела в падении, которому учат в дзюдо, точно такое же, как