Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

Боевая готовность

В Эр-Рияде 21 октября, на следующий день после «резни в субботу вечером», шейх Ямани встретился с президентом Aramco Фрэнком Джангерсом. На основе компьютерных данных по экспорту, запрошенных саудовцами у Aramco, Ямани установил основные параметры сокращения добычи и эмбарго, которые они намеревались вскоре ввести. Ямани признал, что управление новой системой будет исключительно сложным, но они «надеются, что Aramco будет соблюдать требования». «Любое нарушение основных правил, допущенное Aramco при продаже нефти, – добавил он, – будет строго караться». Покончив с техническими деталями, Ямани задал Джангерсу более отвлеченный вопрос: были ли только что принятые меры неожиданными для него? Нет, ответил Джангерс, «за исключением того, что сокращение добычи оказалось больше, чем мы предполагали».

Ямани многозначительно спросил, окажется ли «неожиданным для него следующий шаг, если только что принятый не даст результатов».

«Нет, – ответил Джангерс. – Он не будет для меня неожиданным».

Анализируя беседы с Ямани и другую имевшуюся у него информацию, Джангерс предположил, что следующим шагом будет «полная национализация американских активов, если не разрыв дипломатических отношений». Об этом говорили заключительные зловещие слова Ямани: «Следующий шаг не будет повторением предыдущего».

Тем временем в Москве Киссинджер с русскими завершили подготовку плана перемирия. Но поначалу его осуществление столкнулось с рядом серьезных препятствий. Ни израильтяне, ни египтяне его, похоже, не соблюдали, и возникла реальная угроза того, что 3-я египетская армия, находившаяся на восточном берегу Суэцкого канала, будет или взята в плен, или уничтожена. На имя Никсона поступило резкое, вызывающее послание Брежнева. Советский Союз не допустит уничтожения 3-й армии. Если это произойдет, доверие к СССР на Ближнем Востоке будет подорвано, а Брежнев, по словам Киссинджера, «будет выглядеть по-идиотски». Брежнев потребовал, чтобы объединенные американо-советские войска развели воюющие стороны. Если Соединенные Штаты откажутся от сотрудничества, Советский Союз проведет эту операцию в одностороннем порядке. «Я должен сказать об этом прямо», – говорилось в послании. Угроза была воспринята очень серьезно. Было известно, что советские военно-десантные силы находятся в состоянии боевой готовности, а советские корабли, по-видимому, начали передвижение в бассейне Средиземного моря. Огромную тревогу вызывал и тот факт, что на советском торговом судне, проходившем через Дарданеллы, было зафиксировано излучение нейтронов, что могло свидетельствовать о присутствии на борту ядерного оружия. Не направлялось ли оно в Египет?

Глубокой ночью в срочном порядке были созваны на чрезвычайное заседание в Белом доме с полдесятка руководителей американских ведомств, отвечающих за национальную безопасность. По совету Александра Хейга, сказавшего Киссинджеру, что президент «слишком несобран» и вряд ли сможет к ним присоединиться, Никсона будить не стали. Отсутствие на совещании президента вызвало удивление. В подавленном состоянии руководители ведомств обсудили послание Брежнева. Прямого советского вмешательства допустить было нельзя: оно могло перевернуть весь международный порядок. Нельзя было допустить также, чтобы Брежнев решил, что Советский Союз может добиться преимущества над ослабленной Уотергейтом высшей исполнительной властью. Была и еще одна причина для тревоги. Несколько часов назад разведка Соединенных Штатов «потеряла» советские транспортные самолеты, за которыми следили, когда они доставляли оружие в Египет и Сирию. Где теперь находились эти самолеты, никто не знал. Может быть, они в данный момент возвращались на советские базы, чтобы забрать воздушно-десантные войска, уже находившиеся в состоянии боевой готовности, и перебросить их на Синайский полуостров.

Официальные лица на командном пункте в Белом доме признали, что ситуация резко обострилась. Соединенным Штатам придется дать решительный отпор угрозе Брежнева: ответить на силу можно только силой. Боевая готовность американских вооруженных сил была повышена до состояния № 3, а в некоторых местах и выше. Это означало, что ранним утром 25 октября в американских вооруженных силах по всему миру была объявлена ядерная боеготовность. Суть была ясна – противостояние Соединенных Штатов и Советского Союза, чего не было со времени карибского кризиса. Любой просчет мог привести к ядерной войне. Несколько часов прошли в крайнем напряжении.

Но на другой день боевые действия на Ближнем Востоке прекратились, 3-я египетская армия получила дополнительное материальное подкрепление, и перемирие вступило в силу. Это произошло вовремя. Сверхдержавы отменили боевую готовность. А через два дня, впервые за четверть столетия, военные представители Египта и Израиля встретились для прямых переговоров. Тем временем начался диалог между Соединенными Штатами и Египтом – к этому как раз и стремился Садат, задумывая свою игру год назад. Ядерное оружие было зачехлено, но арабы продолжали держать в руках «нефтяное оружие». Эмбарго на нефть не было снято, и его последствия сказывались еще очень долго[519].

Глава 30

«Наша жизнь выставлена на торги»

Эмбарго возвестило об эре новых взаимоотношений в нефтяном мире. Как войну, которая была чрезвычайно важным событием, чтобы отдавать ее на откуп генералам, так и нефтяные вопросы, приобретавшие теперь колоссальное значение, не следовало оставлять нефтяникам. Нефть стала полем деятельности президентов и премьеров, министров иностранных дел, финансов и энергетики, конгрессменов и парламентариев, правителей и «царей», активистов и ученых мужей и, в частности, Генри Киссинджера, который с гордостью заявлял, что до 1973 г. мало смыслил в нефти и еще меньше в мировой экономике. Он предпочитал политику и большую стратегию. В первые месяцы введения эмбарго он неоднократно говорил своим помощникам: «Не докладывайте мне о баррелях нефти – для меня это как бутылки кока-колы. Я этого не понимаю!» Тем не менее, как только в игру вступило «нефтяное оружие», этот акробат от дипломатии делал больше, чем кто-либо другой, чтобы меч был вложен обратно в ножны.

«Потери»

«Арабское нефтяное эмбарго», как его называли, имело два аспекта. Один, имеющий более широкий спектр воздействия и оказавший влияние на весь мировой рынок, заключался в поэтапном ограничении добычи – первоначальное сокращение и дополнительное на 5 % каждый месяц. Другим был полный запрет на экспорт нефти, который вначале касался только Соединенных Штатов и Нидерландов, но в дальнейшем был распространен на Португалию, Южную Африку и Родезию. Затем в результате какого-то странного стечения обстоятельств эмбарго было введено для американских военных баз в Восточном полушарии, включая 6-й флот, в задачи которого входила защита некоторых стран, вводивших эмбарго. Нефтяные компании, возможно, считали, что «не моргнув глазом» перенесут это сокращение, наладив поставки нефти из других источников. Однако так не считали в Пентагоне, где в самый разгар военного кризиса, в который могли быть вовлечены американские вооруженные силы, оно вызвало ярость. Не считали так и в конгрессе, где срочно была принята поправка, согласно которой дискриминация министерства обороны рассматривалась как преступный акт. Тем временем поставки американским вооруженным силам были возобновлены.

В начале ноября 1973 г., всего через две недели после решения применить «нефтяное оружие», арабские министры решили увеличить сокращение нефтедобычи. Но каков был в действительности объем недополученной нефти? В первой половине