Горький сентябрь - Николай Николаевич Дмитриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова под крылом с пугающей близостью понеслись верхушки деревьев, снова встречный ветер норовил сорвать с капитана фуражку, но Седых, припав к пулемёту, неотрывно глядел по сторонам, страшась проглядеть мессера. Однако немецкие самолёты не появлялись, время шло, внимание капитана притуплялось, и первоначальное напряжение стало понемногу спадать.
Седых, чуть-чуть расслабившись, начал было подумывать, что всё обойдётся, и тут, на какой-то момент ошеломив капитана, словно ниоткуда возник мессер. Сделав крутой разворот, немец пошёл в атаку. Опомнившись, Седых зажал рукоять «шкаса» и стал лихорадочно ловить в прицел истребитель. У него это не получалось, а вот мессер, ловко зайдя в хвост биплану, резанул длинной очередью.
Две дымные трассы, разрывая тонкий перкаль, ударили по крыльям и там, быстро разгораясь, сразу заплясали языки пламени. У-2 клюнул носом и угрожающе накренившись, пошёл к земле. Что произошло дальше, Седых не понял. Раздался треск, до этого мелькавшие снизу ветви внезапно оказались совсем рядом, а потом капитан ощутил такой удар, что у него потемнело в глазах. Едва очухавшись, Седых понял, что, косо застряв между стволами, биплан лежит под деревьями, услыхал гул пламени и, инстинктивно рванувшись, стал выбираться из кабины. Ему это как-то удалось, и тут выскочивший раньше лётчик дёрнул капитана за рукав.
– Цел?!
– Вроде… – ещё плохо соображая, ответил Седых и посмотрел на товарища.
– Тогда бежим! – крикнул лётчик, и они оба кинулись прочь от готового вот-вот взорваться самолёта…
* * *
Ближе к вечеру на военный аэродром Полтавы прибыла целая кавалькада из шести машин. Первым ехал связной броневичок, а за ним сразу три легковушки, причём между двух закамуфлированных военных «эмок» катил шикарный обкомовский «бьюик». Замыкали колонну пушечный броневик БА-10 и полуторка с вооружённой автоматами охраной.
Машины остановились на краю лётного поля, из «эмок» вышла большая группа командиров, возглавляемая полковником, а приехавшие на грузовике автоматчики немедленно встали в оцепление. Командиры прошли прямо к взлётной полосе и там остановились, дружно поглядывая на небо. Было ясно: ожидается прибытие высокого начальства.
Впрочем, ждать долго не пришлось. Послышался нарастающий гул авиационных моторов, и из-за кромки леса вынырнул низко летевший «дуглас», который сопровождало звено МиГов. Не делая привычного круга, «дуглас» сразу пошёл на посадку, а истребители, наоборот, поднялись много выше и начали барражировать в небе над аэродромом.
Севший самолёт пробежался по полю и, не заглушив моторов, остановился недалеко от командиров, сразу же поспешивших к «дугласу». Винты так и продолжали вращаться, но боковая дверь фюзеляжа открылась, из неё выдвинулась лесенка, и по ней быстро сошёл стройный офицер. Замерев на месте, он повернулся к открытой двери, в проёме которой сразу же появилась массивная фигура.
Прибывший не спеша спустился на землю, и все встречавшие, увидав на его петлицах звёзды, вытянулись, взяв под козырёк. К удивлению многих, прилетевшим на «дугласе» оказался не кто иной, как сам нарком Тимошенко. Похоже, полёт утомил маршала, и сейчас он как-то невнимательно выслушал рапорт подошедшего к нему строевым шагом полковника.
Впрочем, шум так и не остановленных винтов глушил слова, и буркнув что-то, маршал прямиком направился к ожидавшему его «бьюику». Забежавший вперёд адъютант предупредительно распахнул дверцу машины, и, когда маршал сел, как-то по-особому мягко, без хлопка закрыл её. Сам же, поспешно обежав машину кругом, устроился впереди рядом с шофёром.
Все встречавшие тоже заторопились к машинам. Оцепление тут же сняли, автоматчики забрались в кузов полуторки, и машины, сразу вытянувшись в колонну, развернулись прямо на лётном поле, направляясь к выезду. А как только кавалькада освободила взлётную полосу, незаглушённые моторы «дугласа» взревели, и доставивший маршала транспортник поднялся в воздух.
Комфортабельный «бьюик» легко глотал километры, хорошо смягчая толчки от многочисленных выбоин на шоссе. Удобно устроившись на роскошном кожаном диване в салоне автомобиля, маршал напряжённо думал. Всё навалившееся на наркома с самого начала войны не способствовало хорошему настроению, и, вспоминая о своём теперешнем назначении, Тимошенко становился особенно мрачен.
Как ни крути, но распоряжение Сталина принять Юго-Западное направление было прямой отставкой замнаркома с понижением в должности. Вдобавок Тимошенко хорошо знал, что тут всё складывалось почти так же, как полтора месяца назад на Западном фронте. Не добавлял покоя и разговор по прямому проводу Сталина с Кирпоносом, на котором присутствовал и он, Тимошенко.
Всё что говорил тогда Сталин о возможности отвода войск от Днепра, теперь самым прямым образом относилось и к нему лично. Именно после того разговора, когда, поддержав Кирпоноса, возглавлявший ЮЗН Будённый осмелился настаивать на отводе войск, Главком был немедленно снят. К тому же Тимошенко считал, что Сталин рассматривает оборону Киева не столько с военной, сколько с политической точки зрения, и как раз это ставило его, Тимошенко, в весьма трудное положение.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Тимошенко начинал рассматривать внутреннюю отделку «бьюика». Глаз просто-таки отдыхал, видя тёмно-красную обивку сидений, салон, снабжённый всяческими штучками вроде дополнительных подлокотников, блестящих ручек и иных причиндалов, назначение которых маршалу было не совсем ясно. Особо привлекал внимание Тимошенко откидной столик с непонятно зачем сделанным углублением.
Это помогало не очень, однако дорога от военного аэродрома до Полтавы оказалась недолгой, и в скором времени маршал уже входил в здание штаба. Его встретил вылощенный адъютант и, отрапортовав по всей форме, провёл внутрь здания. Там, остановившись возле одного из кабинетов, адъютант вежливо сообщил:
– Вам сюда, – и предупредительно распахнул дверь.
Тимошенко вошёл в комнату, где возле накрытого стола его уже ждали командующий Семён Будённый и член Военного совета Юго-Западного направления Никита Хрущёв. Старые знакомцы коротко обменялись приветствиями. Все трое знали, что Тимошенко прибыл сменить Будённого, и потому обошлись без формальностей. Вместо этого, широким жестом указав на давно приготовленный к встрече стол, улыбающийся Хрущёв пригласил:
– Прошу… Подкрепиться с дороги…
– Садись, Семён, – поддержал Хрущёва Будённый и, проведя горстью по своим знаменитым усам, добавил: – Мы тут по-простому…
Для вечернего времени стол выглядел скромновато. Посередине высился узкогорлый лафитник с водкой, а рядом с ним были армянский коньяк и объёмистая бутылка массандровского вина. Из закусок имелись только сельдь иваси, обложенная колечками лука, балык, домашняя колбаска, нежно-розовое сало, шпроты и бутерброды с икрой. Чуть в стороне на тумбочке ждал десерт. Там в вазе лежали яблоки белый налив, груши дюшес и виноград «дамские пальчики».
Окинув всё взглядом, Тимошенко сел, а взявшийся
