Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Консул Батор же был в чёрном.
Все они – все эти лица – моё драгоценное прошлое, мои спутники по дороге в этот дворец, внушали противоречивые чувства. В душе плотно сплавились ужас и восторг, надежда и обречённость, гибель и возрождение. Сдерживая душевную бурю, я медленно шла, позволяя всем вдоволь насладиться видом невесты и подмечая, как мужчины вытягиваются в струнку, а женщины утирают уголки глаз. Музыка вела меня за собой к человеку, который однажды сказал, что доверие – это выбор. Который поклялся всегда выбирать меня.
На середине пути я заметила Орлеана Рутзского. Наш новый король стоял близко, в окружении веллапольской делегации. Реакция бойца быстрее мыслей, она откликнулась первой: сражайся. Или беги. Я напряглась. Отсюда уже был виден Кирмос – он стоял твёрдо, заложив руки за спину. Верный меч покоился в ножнах, во взгляде – уверенность и безмятежное спокойствие. За его спиной минуты уходили в небо ритуальным амбровым дымом. Ментору как будто было наплевать, что в зале есть кто-то ещё, кроме нас.
А вот мне, к сожалению, не было.
Орлеан Рутзский заметил заминку. Его сосед, человек в форме с нашивками семиглавой гидры, подался вперёд.
Я затравленно обернулась на Сирену, ища поддержки. Глаза её полыхали, должно быть, не хуже моих. К счастью, покров Толмунда скрывал меня от гостей, и, словно из самого пекла, кровавый бог шепнул:
«Беги!»
Нет. Ни за что!
Едва сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг, и уже не глазея по сторонам, я добрела до хрустальной беседки.
Огромная Иверийская корона вблизи оказалась ещё больше. Тяжёлая, наверное…
Целительница велела мне склонить голову перед женихом. Не соображая ничего от волнения, я послушалась. Музыка смолкла. Двое рудвиков подали Кирмосу концы покрова Толмунда, и тот ловко откинул его, обнажая меня перед публикой. Жест был награждён прокатившимся под сводами всеобщим вздохом, прозвучавшим как гром в тишине.
Руки крепко сжали фамильный пергамент с подснежником. Поднять глаза я не решилась, поэтому уткнулась в серебряную брошь на воротнике Кирмоса. Три сплетённые хвостами змеи. Фамильный герб Блайтов. Почему змеи?..
– Дорогие верноподданные Квертинда! – обратился к присутствующим мужчина в алой мантии и воздел увитые редкими чёрными венами руки к короне над нашими головами. – Всех нас в эту обитель привела любовь. Пусть семеро богов хранят новый союз сердец так, как они хранят королевство! Боги, храните Кирмоса и Юну!
– Боги, храните Кирмоса и Юну! – отозвались люди, и я вздрогнула.
Слова звучали будто издалека, сквозь плотный туман. Интуитивно, как напуганный щенок, я рванулась к ментору и прижалась, нарушая устав церемонии.
– Помнишь заклинание кровавого щита? – прошептал ментор, пользуясь моей близостью.
– Да… – прохрипела я.
– Когда я прикажу – сделай.
Я отрицательно замотала головой, на этот раз пытаясь поймать его взгляд. Но Кирмос придирчиво и строго осматривал толпу. Оценивал.
– Священные брачные клятвы, что наши влюблённые принесут друг другу под взором богов и с благословения Мелиры, нерушимы, – поставленным голосом и с выражением вещал ритуальный маг. – Подобно Толмунду и Девейне, они соединятся в вечности, станут мужем и женой и здесь, и в райских садах, и в огне пекла.
– Что происходит? – процедила я сквозь зубы.
– Наша свадьба, – ответил Кирмос.
Он погладил мою щёку одним пальцем. Я смутилась – неужели слеза? Но ментор просто сдул с пальца ресничку.
– Заклинание Толмунда придаст тебе сил и уверенности, – успокаивающе сказал ментор.
Сил и уверенности? Он шутит? Я не стала спрашивать, как он собирается объяснять красный туман у ладоней своей мейлори в разгар свадьбы. Не до того…
– Возьми же, жених, цветок невесты своей и брось в землю. Если кто-то желает помешать тебе владеть ею, пусть оспорит это право боем.
Сердце застучало в глотке. Я вцепилась в пергамент мёртвой хваткой. Дурные воспоминания тут же воскресили хьёль-амира и всё, что он принёс своим появлением в мой мир. В этом всё дело? Неужели ментор снова собирается сражаться? Он может погибнуть? Он может кого-то убить?
Кирмос взялся за свиток, попытался забрать его, но я не дала.
– Нет, – заспорила я. – Нет! – замотала головой.
Теперь и я осматривала толпу. Кряхт! Дурное предчувствие усилилось. Неужели кто-то поднимет? Но кто? Толстый Мон стоял совсем близко, и в его взгляде ярче витражей горело восхищение. И грусть. Он не поднялся ко мне вместе со всеми… Но он не посмеет поднять. Точно не Мон. Глаза быстро шарили по одеждам, лицам, фигурам. Консул Батор смотрел внимательно. Вдруг он считает, что смерть Ренуарда на нашей совести? Сам он, конечно, не решится, но может нанять опытного воина… Или… кто? Зачем сюда явился Рутзский? Просто понасмешничать? Не станет же он поднимать пергамент, в самом деле… Или станет? С ним веллапольцы!
Пока я паниковала, ментор силой разжал мои пальцы и отшвырнул свиток. Тот откатился к ногам гостей, погас. Я едва не кинулась за ним вдогонку, но Кирмос меня удержал. Он не боялся, но, конечно, чувствовал мой страх по связи.
– Всё в порядке, Юна, – почти не размыкая губ, процедил он. – Ты отлично справляешься, и, я уверен, справишься и дальше.
– Ты думаешь? – проблеяла я и покосилась на сиротливо лежащий свиток с подснежником. – А если кто-то вдруг вздумает… навредить? Попытается меня использовать… против тебя?
– Тем хуже для них, – легко пожал плечами Кирмос. – Я верю в тебя. А ты веришь мне?
Вопрос оказался на удивление сложным.
– Я просто… – голос сипел, как у простуженной, – …люблю тебя.
– Этого достаточно, – Кирмос коснулся губами моей макушки.
Нет. Нет! Этого недостаточно! Я наконец взглянула на Лаптолину – она не отрывала взгляда от пергамента. Если бы только могла, она бы сама его подняла… Табун мурашек скатился по шлейфу платья и побежал прямо к сиротливо лежащему на блестящих плитах свитку.
В нос ударила струйка амбры, но я подавила кашель. Мне необходимо было держать глаза широко открытыми, чтобы подмечать каждое движение… Каждый шаг, жест. Казалось, я смогу предотвратить беду, если вовремя замечу её признаки. Вместе со мной за пергаментом следили сотни пар глаз: никто не был уверен, что он пролежит там до конца отведённого срока. Не из-за меня, конечно. Кому я нужна? Из-за Кирмоса. Слишком многие желают ему смерти. Даже сейчас, после его падения.
Молчание и тишина оглушали.
Корсет окончательно превратился в инструмент палача – казалось, на рёбрах у меня останутся синяки от попыток вдохнуть.
Когда
