Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

отцвели, но вчера днём я взялась это исправить: вышла за порог и растила не подснежники, а гиацинты по обочинам и клумбам, чтобы восстановить справедливость названия. Через полчаса ко мне присоединилась женщина – свир Ревда, что жила по соседству. Она шла с детьми из святилища, где, как верноподданная Квертинда, молилась за жизнь и благополучие северян, и вдруг остановилась. «Знаете, я читала все истории о менторе и мейлори, – доверительно шепнула она, стирая бисеринки пота со лба. – И верила, что любовь победит». В ответ я только ободряюще улыбнулась и потрепала её сына по голове. Не могла же я сказать им, что любовь проиграла.

– Что за прекрасный ореол спасения излучает ваше свадебное платье, лу-ли! – появилась в дверях Стрилли. – Я чувствую в нём артефакт освобождения от тяжёлой ноши. Леди Лампадарио одарена Нарциной больше остальных.

На ромашку за её ухом села пчела. Стрилли хлопнула длинными ресницами. Утренний свет делал её шерсть желтоватой.

– Госпожа, поторопимся! – раздался за спиной бодрый голос Эсли.

Сладко потянувшись, я вернулась в дом, где мы жили последние три дня. Тёмный старый особняк, заросший вьюнком и плющом, до нашего прихода спал беспробудным сном в самом конце улицы, у перелеска. За ним желтели поля, людные, шумные – там вовсю шла уборка урожая и южные песни о величии любви, о Гарталене, о новом начале Квертинда долетали вместе с запевами жаворонка.

Мы вселились в спящий дом и в три дня уместили целую жизнь – шокировали будущих гостей новостью, подготовили торжество и даже успели проводить закаты. Вечерами я надевала тиаль ментора, чтобы стать ещё ближе к нему. Почему-то мне нравилось представлять его простым магом Ревда, что работает на пашне. Я брала его за руку, и мы вместе наблюдали, как гаснет небо над зреющим хлебом. Как это было… спокойно.

На мгновение показалось, что мечта сбылась и так будет всегда – умиротворение, тихий дом, добрые соседи, далёкий шелест колосьев, народные напевы, совместные вечера и ночи… Я словно ещё там, в мелироанском консульстве, оттолкнулась от земли и взлетела. И теперь парила в небесах – пусть под ногами не было опоры, но был воздух. Воздух взглядов ментора, улыбок, коротких поцелуев в край губ, сладких от дикой земляники. Его запах и тепло тела в постели. Страстная грубость и неловкая нежность. Я любила то, как он смотрит на меня, как ест, как хмурится своим мыслям, когда я не замечаю. Как сбривает щетину острым лезвием, как срывает листок с дерева и как уходит, не оглядываясь, чтобы непременно вернуться.

Я полюбила эти три дня сильнее, чем далёкую ночь на Гарталене, и сильнее, чем монолог ментора о нас. Потому что в этих бытовых мелочах, в жестах, в сонной улыбке Кирмоса было гораздо больше его самого, чем в сражениях и правлении. Они были незаметны, неощутимы, но необходимы, как воздух.

Воздух…

– Воздух! – скомандовала Эсли, и я глубоко вдохнула, чтобы с головой погрузиться в ванну.

Тёплая вода обступила со всех сторон – ароматная, смешанная с луговыми травами и парным молоком. Блаженство.

– Дилижанс уже подали, ваше сиятельство, – услышала я голос Армы, стоило только вынырнуть.

Эсли тут же обернула меня в чистую холстину, помогла выбраться и принялась втирать масла в волосы. В духоте ранней южной осени они сохли быстро, буквально на глазах, поэтому служанка торопилась уложить пряди. За взмахами гребня я едва успела защёлкнуть миинх. Над окном, у самого козырька, щебетала звонкая пичуга.

– Экипаж ждёт вас у входа и доставит прямёхонько в обитель Мелиры, к жениху, – отчитывалась красная как помидор Арма. Она стыдливо отвела глаза. – Гости собираются со всего королевства – кто на чём смог. Не все успели, тут уж не обессудьте.

Служанка развела руками, будто извиняясь за всех гостей.

– Главное, что будут самые близкие, – низким, не своим голосом проговорила я.

По влажной коже прошёлся свежий ветерок, вслед за ним пробежали мурашки. Я переступила с ноги на ногу. И замерла.

В полутьме особняка, словно светящаяся иллюзия Мэнделя, вспыхнул ворох кружев. Эсли извлекла из коробки белоснежное бельё. Тонкое, невесомое бламандское плетение, больше похожее на сетку, оно само льнуло к телу. Не бельё – ажурная паутина. Я надевала кружево аккуратно, осторожно, с особым трепетом. Крохотные трусики. Шёлковые чулки, подвязки с мелкой россыпью кристаллов и подвесками, достойные, скорее, шеи, чем бёдер.

По животу заструился шёлк нижнего платья. Стало так неприлично жарко, что пришлось приложиться к стакану айвового сока. Есть не хотелось совсем.

– Есть ещё кое-что, госпожа… – Арма осеклась, опустила глаза, затопталась на месте. – Вот.

Только теперь я заметила в крепких руках служанки письмо, перевязанное голубой лентой транспортной компании.

Кто-то мне написал? Сюда, в Мелироан? Как странно…

По запястьям и шее прошлась пробка духов – запахло тарокко и эдельвейсом, но я больше не наслаждалась приготовлениями. Высоко подняв локти, чтобы позволить Эсли обернуть вокруг талии нижнюю юбку, я развернула конверт и вчиталась в послание.

«Уважаемая верноподданная Квертинда Юна Горст! Вы приглашены на коронацию его милости консула Орлеана Рутзского, наместника Галиофских Утёсов и достойного кандидата на престол, прошедшего все испытания и заслужившего право возглавить королевство. Станьте свидетелем основания новой династии и присягните на верность правителю, спасителю Квертинда. Будьте достойны грядущих перемен и почтите своим присутствием нашего короля. Торжество состоится на шестой день Красной луны 212 года от коронации Тибра Иверийского».

Висок пронзило болью. Радостно, весело залилась птица.

– Завтра, – мрачно прошептала за плечом Эсли.

Или это была не она? В ушах зазвенело. Сквозь радость утра пробились угрюмые мысли. Почему меня пригласили на коронацию? Зачем? Кирмоса тоже? Какое им теперь до нас дело? Разве нас не оставят в покое?

– Несите платье, – скомандовала я и отошла к окну. Оперлась руками о подоконник, часто дыша. – Не будем заставлять гостей ждать.

Никто не шелохнулся. Только пташка вспорхнула, но не улетела – пересела на другое окно и снова завела песню.

– Заткните кто-нибудь эту птицу, икша её дери! – прикрикнула я, но тут же выдохнула, взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться: – Арма, принеси платье, пожалуйста. Для меня сегодня состоится событие куда важнее коронации. Это главное.

Девушка тут же сорвалась с места.

Всё вокруг пришло в движение. Эсли подбежала со шкатулкой сверкающей пудры, принялась похлопывать меня пуховкой. Перекинула подкрученные густые волосы вперёд, оценила свой труд. Стрилли ворвалась пушистым ветром вместе с лучами солнца и запахом скошенной травы.

– Госпожа, нужно вплести вам в волосы колосья и ромашки для баланса сунь-лу-тут энергии! – ткнулся мне в лицо