Жак Оффенбах и другие - Леонид Захарович Трауберг

мимо, мимо. Где он, автор, наследник Жака Оффенбаха, Мельяка и Галеви? Нашлись и такие, дорогого стоящие наследники, нашлись именно в те десятилетия, но сперва назовем оперетту, которую как-то странно отодвигают в тень: не то гибрид, не то нелепое подражание, короче говоря — не то.

Николай Михайлович Стрельников, прекрасный музыкальный критик и композитор, создал (не побоимся этого слова) в 1929 году оперетту «Холопка». Она имела у зрителя большой успех. И вместо того чтобы беспристрастно оценить несомненные достоинства «Холопки», ее последовательно дезавуировали, похваливали кисло, отрицали усердно. Как же! Основное сюжетное положение заимствовано у либреттистов «Принцессы цирка». (Но те заимствовали это же положение из либретто Ф. Целля и Р. Жене к «Нищему студенту», вряд ли не заимствованному в свою очередь.) Объяснить подобное «объяснение» легко: Стрельников открыто признавался в том, что тяготел к творчеству Легара и Кальмана. Большего преступления в конце 20-х, в 30-х годах в оперетте не было. Между тем нет сомнения, что и либретто оперетты (не всегда ровное) и особенно музыка самобытны, выдерживают самую строгую критику. Ни Лекок, ни Зуппе не отказались бы от таких музыкальных сцен, как выход героини, ее первый и второй дуэт с героем, хор холопов в финале второго акта, дуэт Поленьки и Митруся. Конечно, гусарская песня Никиты — парафраз прекрасного романса, но ведь и блестящий марш из «Цыганского барона» — парафраз.

«Холопка» — единственная, пожалуй, достойная признания оперетта Η. Μ. Стрельникова, близкая нам по тематике, народная по многим компонентам, отточенная по музыкальному мастерству, но — погоды не сделавшая.

Но как делается погода? Множество научно оснащенных институтов занято прогнозами, расчетами. Появились компьютеры, спутники. И все-таки…

«Холопка» была почти единственной удачей в 20-х годах. Но — накапливался опыт, возникали намечавшие путь произведения, в отличие от царских времен театры и художники не уклонялись от борьбы за жанр. И оперетты Стрельникова, и любопытные опыты Ленинградского театра рабочей молодежи, и интересный спектакль в Московском мюзик-холле «Под куполом цирка», и пробы Московского театра оперетты — все это «работало» на достойный результат.

И, может быть, больше всего помогло рождение в начале 30-х годов музыкально-комедийного жанра в советском кино. Имена вчера еще малоизвестные — Любовь Орлова, Марина Ладынина — стали народными именами. Вместе с ними украсили музыкальный фильм такие уже известные артисты, как И. Ильинский, Л. Утесов, В. Володин. Вот тут-то с большой гордостью следует заявить, что не помешало признание актеров такому же признанию человека, чье имя и творчество неотделимо от истории советской музыкальной комедии.

Так не просится сдержанное, протокольное начало абзаца: «Исаак Осипович Дунаевский родился 30 января 1900 года, закончил Харьковскую консерваторию как скрипач…»

Один из лучших мюзиклов (созданный, кстати, по роману великого писателя из России) называется «Скрипач на крыше». И. О. Дунаевский и был вот таким скрипачом, игравшим где-то там, над нами, и вся страна от востока до запада, от юга до севера прислушивалась к его мелодиям.

Он вспоминается нам, его современникам, как подлинный чародей музыки и, применяя это высокопарное определение, думаешь: «Какой же это был по-настоящему скромный, мудрый, до беспамятства влюбленный в свое время, страну, друзей, в музыку человек!»

Было бы так замечательно увидеть их стоящими рядом и напевающими один другому только что созданные шедевры — письмо Периколы и песню об Одессе. Оба как будто бы схожие: невысокого роста, с неизменной лукавой усмешкой на лице, с таким видом, будто вот сейчас, подобно искусному престидижитатору, они начнут извлекать из карманов, из манжет, из ушей и волос десятки, сотни новых искрометных мелодий. Какие там престидижитаторы! И Оффенбах и Дунаевский были людьми, зорко вглядывавшимися в свое время, были легко ранимы злом, все еще бытующим на земле. И постоянно, не отказываясь от бравура, мечтали о музыке драматической, о мелодиях, выражающих боль за несуразную жизнь планеты.

Но были они и разными; время было разное. И, ощущая ритм своего века и, увы, не осознавая его, как в лесу бродил и творил уроженец Кёльна. Уроженцу Харьковской области было дано видеть маяки, жить одной жизнью с творящим новое, готовым к подвигу народом. Свои первые оперетты Дунаевский начал писать через семьдесят лет после премьеры «Орфея». Наибольший успех выпал на долю второй — «Женихов», прекрасного спектакля, по правде сказать, не оперетты вовсе, скорее, водевиля. Но водевиля, предвещающего будущее. Стоит добавить, что примерно тогда же Дунаевский написал превосходную музыку к «Соломенной шляпке», одному из лучших водевилей XIX века. Создавая эту музыку, он, несомненно, обращался к галопам и куплетам человека, причастного к миру Лабишей, Скрибов и «соломенных шляпок».

Как бы желая доказать всю причудливость путей в создании нового, история советской оперетты делает неожиданный поворот.

Скромный украинский драматург Л. Юхвид пишет в середине 30-х годов, казалось бы, не слишком созвучную времени комедию — из эпохи гражданской войны. На первый взгляд ничего опереточного в фабуле комедии как будто нет. Но, очевидно, было в истории украинских партизан, беззаветно боровшихся за новую власть, в этих хорошо увиденных персонажах нечто, что почти сразу обратило на себя внимание не одного, а сразу двух композиторов — Алексея Рябова и Бориса Александрова.

Появилась «Свадьба в Малиновке».

Чем объяснить совершенно исключительный успех этой оперетты (будем по праву называть ее опереттой)? Прежде всего — образы. И смелый партизан Назар Дума, и его жена Софья, и дочь Яринка — превосходно вылеплены либреттистами (Л. Юхвид, В. Типот) и композиторами. В оперетту пришло волнение за судьбу героев, судьбу страны. И патетические и лирические музыкальные номера прозвучали к месту, а главное, ко времени: впереди были такие же волнения, такая же патетика, на пороге стояла война.

В полном соответствии и с композицией именно этого произведения и с традициями всех предшествующих этапов музыкально-комедийного жанра находятся два, по праву считающихся большой удачей, комических образа: Яшки-артиллериста и Попандопуло. Образы эти, смеем думать, знакомы миллионам зрителей не только у нас в стране. Но значение имеет и тот факт, что оба персонажа как бы уравновешивают друг друга. Комизм не отдан во власть лишь одному отрицательному персонажу. Вернувшийся с войны, сохранивший свой неизбывный оптимизм, Яков Бойко — персонаж нового типа: нет ни на каплю в нем той развязности, которая отличает многих комедийных героев оперетт. Яшка — не из сказки, он знает войну, знает мир и не изображает «бодрости»: он по-настоящему готов песней и ответным ударом встретить врага. Прошло уже полвека существования образа этого советского человека — и так же дорог он всем, так же радуются его прибауткам зрители.

Как антипод — прогнивший оборотень в широченных галифе, адъютант атамана,