Одержизнь - Анна Семироль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она забирает горящую ветку и решительно уходит прочь, оставив Ксавье у костра.
Темнота обнимает Акеми за плечи, тянется к огню в её руке и брезгливо отступает. Под ногами разбитый асфальт с буйно растущей сквозь трещины травой, ямы, кочки, битое стекло и куски металла. Акеми проходит метров пятьдесят, останавливается, оглядывается по сторонам.
– Гайтан?.. – зовёт она и прислушивается.
Тишина. Только потрескивают под ногами осколки. Акеми поднимает горящую ветку повыше, вглядывается во тьму.
– Гайтан!
Позади Акеми слышится шорох. Девушка резко оборачивается и тут же получает по бедру камнем. Небольшим, но всё равно больно.
– Гайтан, это я! – вскрикивает девушка. – Ты что?
– Вали на хер! – огрызается здоровяк, едва различимый во тьме. – Пошла прочь!
Второй камень пролетает мимо. Акеми делает шаг вперёд.
– И не надейся! Я иду с тобой.
– Вали, я сказал! Держись подальше!
– Не веди себя так, будто Сорси нужна только тебе.
– А что, это не так?
Она сжимается, ожидая очередного камня, но проходит секунда, другая…
– Гайтан!
Акеми понимает, что осталась на улице одна. «Ну и иди, эгоист чёртов, – раздражённо думает она, шагая вперёд и прислушиваясь. – Все искали её, пока не стемнело. Ты ждал, что никто не ляжет спать и продолжит метаться в темноте по городу?»
– Сорси! – зовёт девушка, надеясь уловить хотя бы эхо, хоть отзвук движения.
Остовы заброшенных высоток, полусгнившие машины, завалы из облетевшей облицовки, обрушенных бетонных козырьков и переходов над дорогой вдоль улицы Берси заставляют Акеми забирать правее, жаться ближе к двухэтажным домам. Там чище и лучше видно, куда идёшь. Меньше коварного стекла под ногами.
– Сорси! Где ты?
«Вы тут уже были, Акеми, поворачивай обратно. Помнишь: прошли до бульвара Берси, там в конце площадь…»
Звук. Далёкий, слабый. Послышалось?
– Сорси?.. Гайтан?..
Звук повторяется снова, уже отчётливее. Будто что-то металлическое падает, ударяясь о камень, отскакивая и снова ударяясь. Акеми стоит на месте, пытаясь определить направление звука.
– Сорси! Это ты?
Шорох. Дробное постукивание камешков по чему-то твёрдому. Акеми медленно поворачивает голову, прислушиваясь. Левее. Там. Впереди, где самое месиво из завалившихся конструкций. Девушка осторожно идёт вперёд, то и дело останавливаясь и вслушиваясь. Перебирается через смятый бетонной плитой остановочный павильон и снова окликает:
– Сорси?..
И слышит в ответ тихий сдавленный стон, идущий откуда-то снизу.
– Сорси, я тебя слышу! Но где ты?
Шаг. Асфальт под ногами вздрагивает, становится на дыбы. Японка падает навзничь, хватается за гнутую трубку каркаса павильона, подтягивается, залезает на бетонную плиту. Горящая ветка остаётся лежать там, где её выронила Акеми, и теперь девушка может рассмотреть провал в асфальте прямо перед павильоном и осыпающиеся с шорохом края.
– Сорси! Ты меня слышишь? – зовёт Акеми.
Молчание длится слишком долго, и японку охватывает ужас. Что она натворила? Какие последствия вызвал её шаг? Жива ли Сорси вообще?
– Помогите! – кричит Акеми, поддавшись панике. – Гайтан!!! Помогите!!!
– Не… подходи… – доносится из пролома едва слышное.
– Сорси, мы тебя вытащим! Ты цела? Говори со мной!
Стучат, падая в провал, куски асфальта и комки земли. Акеми кажется, что прошёл час, прежде чем Сорси отвечает:
– Не поможете… уходи. Рухнет…
Акеми, пятясь, отползает от края плиты, спускается на дорогу, хватаясь за торчащие отовсюду куски арматуры и ржавые балки. И упирается спиной в Гайтана. Тот пребольно хватает японку за надплечье, разворачивает лицом к себе.
– Где она? – выдыхает он.
– Там. Не подходи, там провал, осыпается. Стой здесь, я за помощью.
Он почти отшвыривает девушку от себя, забирается на плиту, похоронившую под собой павильон. Дожидается, пока стихнет эхо от бегущих по улице ног, и окликает:
– Рыжух, ты там?
– Там… – с трудом отвечает Сорси.
– Косая за помощью убежала. Я с тобой тут. Цела?
– Не знаю… Застряла.
– Опереться есть на что? – осторожно выспрашивает Гайтан.
– Нет.
– Сколько от тебя до края?
– Метра три… И я сползаю.
– А говоришь, застряла…
– Земля сыпется… Гайтан, слушай…
Она старательно прокашливается, пытаясь восстановить осипший голос:
– Я попрошу… один раз. Тебя.
– Вылезешь и попросишь! – взволнованный её тоном, отрезает парень.
– Заткнись. И слушай! – Она умолкает, стонет и одышливо продолжает: – У меня сын… Ему восемь… Николя. Рыжий… как я… волосы длинные. Канселье… знает, где он… Найди. Он пугливый… не доверяет… Скажи… скажи стишок… про котёнка, который… который… капризничает.
– Дура. Молчи и силы береги. Достанем – расскажешь мне этот стишок. И про мальчишку своего. Обещаешь?
Она долго молчит, всхлипывает. Гайтан кидает в провал маленький камешек.
– Сорси, ты обещаешь?
– Да.
– Умница, златовласка. Терпи. Мы тебе с мелкой ниток притащили. Будешь мне штаны вязать. И с сыном познакомишь. Познакомишь же?
Девушка не отвечает ещё дольше, потом нехотя признаётся:
– Николя у меня… дикий. Я его прячу…
– Дикий – не дикий, но мы точно поладим. Я вот наперёд знаю.
Он умолкает, вглядываясь в темноту, потом спрашивает:
– Что тебе видно оттуда?
– Небо… кусок крыши…
– Смотри на звёзды. Видишь, какие яркие? Это потому что ночь на исходе. Меня отец учил, что темнее всего перед рассветом.
Сорси издаёт непонятный звук: не то всхлипывание, не то смешок. Гайтан настораживается, подползает на животе поближе к краю.
– Ты эта… верь. У меня отец колдун, его весь Азиль боится. Слыхала о нём? Ну вот, он и велел мне с вами идти. Сказал, что это важно. Что судьба. Ты в судьбу веришь, эй?
– Нет.
– А я верю. И в то, что Мироздание за нами наблюдает и всё помнит. И что, если правильно просить, слушает. И столько людей сейчас просит, чтобы мы вернулись скорее обратно… Ты слушаешь?
– Да.
– И сын твой просит. А Мироздание детей слушает в первую очередь. Значит, вернёмся все, не ссы!
– Иди ты…
– Ладно, я умолк. Силы береги. Вот, наши бегут, по пыхтению слышу.
Они спешат к злосчастному пролому все, даже заспанная Амелия. Её на руках несёт Ксавье. «Ещё меня дураком считают, – думает Гайтан. – Её-то сюда зачем притащили?» Он осторожно спускается с плиты, машет рукой, показывая, что он здесь.
– Ну что там? – задыхаясь после бега, спрашивает священник.
– А чёрт знает… – вздыхает Гайтан. – Темно. К краю не подобраться. Сорси говорит, она от края метрах в трёх, в стороне. Застряла, но её стаскивает вниз оползнем.
Жак Фортен сбрасывает к ногам два мотка длинного троса, зовёт:
– Сорси! Как вы застряли? Руки свободны?
– Я в шахте, – доносится слабый голос. – Руками вверх… не чувствую.
Жиль внимательно рассматривает мешанину
