Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В современной культуре наблюдается похожий дисбаланс в оценке значимости явлений, и он достиг крайне опасных масштабов. Тем самым культура неумолимо приближается к самой границе с шизофренией – причем по самым строгим клиническим критериям диагноза.
Люди ныне ищут врага везде. Они озабочены поиском обид и обидчиков и выясняют, в чем еще они являются жертвой сейчас или явились жертвой несколько столетий назад. Они помешаны на обнаружении явных и скрытых форм дискриминации, на выявлении заговоров, махинаций и интриг.
Они заглядывают в темные углы, отковыривают половицы, извлекают врагов из прошлого и из будущего. Они видят угрозу и вызов в сочетании цветов у скатерти на столе, в рисунке на стене, в расстановке столовых приборов, в улыбке соседа, в составе приглашенных гостей.
Допустим, что это даже не галлюцинации, и там и правда есть проблемы. Там есть, над чем поработать, есть дискриминация, есть угнетение. Но здесь совсем упускается важность расстановки приоритетов, правильная и сбалансированная расстановка значимости, как и в случае шизофрении.
Крайне нелепо выяснять отношения с родными и соседями, чинить водопровод, менять скатерти и переклеивать обои, когда посреди нашей комнаты стоит слон. Он, право, уже начал скучать в ожидании, когда его заметят, и вот-вот присядет на обеденный стол. Вот наш приоритет, вот наша главная проблема.
Но что же это за слон? Это тот факт, что наши глаза застилают эмоции. Нашими решениями и поступками по-хозяйски распоряжаются бессознательные лимбические реакции. Вклад этого неудобного обстоятельства в проблемы личной и общественной жизни оказывается куда больше, чем все то дурное, что делают люди и делаем мы сами.
Причина проста: это – и не что иное – есть тот самый источник, из которого все эти поступки берут начало. Мы же, как герой крыловской басни, слона-то и не приметили. Мы изучаем «букашек и таракашек». Мы хотим исправить симптомы, исправить внешние и случайные формы подлинной проблемы, лишь бы не заметить ее саму. Мы подметаем за слоном, разгребаем оставленные им кучи, но он сам остается невидимкой. Он свободно гуляет по нашей гостиной, ломая и круша все вокруг.
Да, пожалуй, мы понимаем, что причинять страдание дурно. Но мы не осознаем, что столь же дурно страдать. Мы понимаем, что обижать и подавлять дурно. Но мы не понимаем, что столь же дурно быть обиженным и подавленным.
Более того, зачастую это намного хуже, чем обижать и подавлять, поскольку обида превращает в обидчиков нас самих. Затем она превращает нас в тех, кто создает все новых и новых обидчиков и образует весь этот порочный круг.
Омрачения ума ослепляют разум, нагнетают агрессию, водворяют хаос внутри и вовне. Это и есть корень разрушительных поступков, а все те деяния, что мы считаем дурными, есть только его проявления. Страдание и подавленность, обида и гнев только мешают нам дать настоящий отпор. Они лишают руку твердости и точности, наполняют нас или страхом, или хищной животной истерией. Мы выведены из равновесия, покрываемся нервной дрожью и совершаем ошибку за ошибкой.
Круговорот жертв и палачей
Конечно, это очень непривычная и даже возмутительная мысль. На нее хочется сорваться криком. Как можно считать вожделение хороших и правильных вещей столь же пагубным, как жажду чего-то заведомо плохого и порочного? Как можно считать страдание от причиненных нам обид опаснее, чем те самые действия, которые причинили нам страдание? Как можно считать гнев против злодеев большей проблемой, чем их злодеяния?
Мы ведь злимся по делу, мы страдаем по веской причине, мы лихорадочно хотим только правильных вещей. Нам кажется, что это все меняет, но это не так. Плоды перевозбуждения лимбической системы горьки, и не имеет никакого значения, чем именно оно было вызвано.
Отчаяние и гнев жертвы всегда превращают ее в палача. Это правило, которое не знает исключений. В некоторых случаях омраченный ум жертвы казнит лишь сам себя, ибо отчаяние и гнев есть сами по себе казнь. По большей части, однако, мы сочетаем и то, и другое; мы объявляем войну как себе, так и избранным нами частям окружающего мира.
Каждый палач сперва был жертвой. И каждая жертва мгновенно становится палачом, уверенным, что он вершит социальную справедливость и восстанавливает космическое равновесие. Ум взят в заложники, и он уже ничего не может с собой поделать.
Вот он – слон в комнате. Это понимание, что источник наших проблем, источник дискриминации, источник угнетения есть сам невротизированный и омраченный ум. Это бурление из возмущения, страдания и ярости, которые мы испытываем по их поводу или по любому другому поводу. Оттуда и выходят чужие и наши собственные разрушительные поступки.
Острые эмоциональные противоречия выбивают разум из колеи, сжимают ум до размеров эго и нагнетают нашу собственную агрессию. Одновременно они толкают на поступки, которые распаляют уже чужую лимбическую систему. В ответ она так же омрачается и встает на путь производства хаоса.
Обиженность делает обидчиком, угнетенность делает угнетателем, страдание делает тем, кто причиняет страдание, а гнев делает тем, кто создает дальнейшие причины для гнева. Это бесконечная цепная реакция, и она может быть остановлена не путем лечения симптомов в виде исправления поступков во внешнем мире, а лишь там, внутри, где поступки рождаются.
Пока мы позволяем эмоциям управлять своим поведением, каждое наше действие является ошибкой или непосредственно ведет к ошибкам.
В особенности это касается агрессивных импульсов – совершенно безотносительно к тому, на что они направлены. Если эта проблема не решена хотя бы частично, остальные проблемы уходят на второй план. Они становятся непреодолимы. Как бы злой и ослепленный жаждой ум ни боролся с невзгодами, их число не уменьшится. Все новые и новые обстоятельства будут провоцировать его недовольное бурление, и он продолжит свою эгоцентрическую борьбу.
Чувства не могут ошибаться?
Почему же человечество отказывается замечать столь очевидный корень собственных бед и не уделяет ему достаточно внимания? Это выглядит довольно странно.
Когда мы сталкиваемся с чем-то столь невразумительным, полезно последовать примеру древних римлян. В подобных случаях они рекомендовали задавать следующий вопрос: «Cui bono?» («Кому это выгодно?»).
Кое-кому это действительно на руку. Наше эго очень заинтересовано в истерике. Оно заинтересовано в том, чтобы страдать и причинять страдание, в том, чтобы возмущаться и вызывать возмущение, в том, чтобы
