Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

– Любовь как защита, – поднял он уголок губ в безумной усмешке. – Какое бестолковое заблуждение. Мне бы стоило проучить вас прямо сейчас, госпожа Ностра.

Он ещё секунду поколебался, но всё же бессильно сполз на пол. Застыл в угрюмой неподвижности, только сжал в руке лезвие кинжала. На пол закапали алые капли.

Я обхватила себя руками. В гулкой, окрашенной в кровавый цвет тишине тикали старинные часы, отчитывая биение моей жизни. Кирмос снова зашептал-забредил:

– Из-за схожего заблуждения я погубил всё. И себя, и Квертинд. Я так ошибся… вы себе не представляете! Ни тысячи убийств, ни десятки войн не сравнятся с тем, что я натворил. Всё было впустую. Слова, обещания, планы, – он равнодушно рассматривал, как по предплечью, перемежаясь с чёрными венами, катятся струйки крови. – Надо было закрыть её в самой глухой башне, пленить, вынудить… Не слушать ни протестов, ни капризов. Пусть бы пиналась, пусть злилась или ненавидела меня – пусть!

Лин де Блайт разжал кулак, рассматривая глубокий порез.

– Хватит, – резко поднялась я, всё ещё держа платок, которым прикрывалась от запаха. Взяла мужскую ладонь, прижала ткань к ране. – Я пришла не к жалкому наркоману, неспособному взять себя в руки. В Совете требуется ваше присутствие, консул лин де Блайт. В Квертинде требуется ваше присутствие.

– Вы не представляете, с кем мы имеем дело.

– Представляю. С Господином Демиургом.

Кирмос резко вскинул голову. Пьяно взглянул на меня из-под волос. С искренним удивлением. Даже – с надеждой.

– Не спрашивайте меня ни о чём, – предупредила я, стараясь туже обмотать его руку. Белоснежная ткань тут же напиталась алым. За этим занятием было трудно заметить, как дрожат мои пальцы. – Будущее мне неизвестно, а прошлое я могу использовать только для того, чтобы прогнозировать события. И прошлое подсказало мне, что Господин Демиург удивительно скуп в суждениях относительно жизни и людей. Я понимаю, что он задумал. Он рассчитывает повлиять на вас, будущего короля, с помощью вашей мейлори. Нет, не мейлори, – поправила я саму себя, методично завязывая концы платка. – Вашей возлюбленной. И, к моему глубочайшему сожалению, Демиург удивительно в этом преуспел. Взгляните на себя. Человек с железной волей и сталью вместо крови превратился в ничтожество. В вас не осталось даже злости, только позорная жалость к себе.

Я наконец закончила с перевязкой и опустилась на колени рядом с Кирмосом. В красном свете его лицо выглядело угрожающе: словно сам Толмунд впервые создал из пекла твердь, едва освободившись из пыточных оков.

– Вы говорите, что ей не грозит смерть, и с этим я вынуждена согласиться, – не теряя инициативы, продолжила я. – Потому что Демиург знает, что её смерть сделает вас сильнее. Жестче. Мстительнее. И свободнее. Вы сами говорили мне об этом. В военной палатке в Данужском лесу. Помните? – Он не ответил, а я и не ждала. – Если бы спросили моего мнения, то я бы предпочла, чтобы он её убил. В таком случае у вас больше не останется ничего, кроме Квертинда.

– Откуда вам знать, что сделает со мной её смерть! – с раздражением выплюнул Кирмос, но вдруг поменялся в лице.

Взглянул на меня исподлобья, и я выдержала его взгляд.

Мы помолчали. Фонари погасли, и густая мгла медленно обволакивала комнату. Показалось, что дышит всё, даже груда тряпья вздымается и зовёт меня голосом вечности. Над Батором парила лихая ночь, в открытое окно врывался горячий ароматный ветер, а в небе серебрились облака, подсвеченные лунным светом. Пел вдалеке океан. Проклятые часы тикали так громко, что заглушали собственные мысли.

– Вы всё ещё любите Грэхама? – тихо спросил консул.

– Конечно, – без промедления ответила я и тронула рубиновую серёжку. – Грэхам всегда со мной. Нельзя перестать любить человека, даже если он умер. Но можно обесценить и его жизнь, и его смерть, если бездействовать, упиваясь собственным горем. Любовь – это дар. Слишком мелочно растрачивать его на страдания, когда можно обратить в силу. Возвращайтесь в Совет, консул. Вы нужны Квертинду.

– Квертинду нужнее моя мейлори, – обречённо выдохнул он.

– Перестаньте, – поморщилась я от столь романтической чуши. – Пока вы из этой дыры руководите её безуспешными поисками, королевство трещит по швам. Я не справляюсь. Я брала в союзники Кирмоса лин де Блайта, Чёрного Консула, безупречного политика и воина, человека, ставшего символом ещё при жизни. Способного встать во главе королевства и править мудро и твёрдо. Я пришла, чтобы вернуть его. Но обнаружила напуганное существо, заслуживающее только смерти. Быстрой, конечно, из уважения к его прошлым достижениям. Желаете, чтобы я облегчила ваши невыносимые страдания?

Кирмос хмыкнул, безучастный к моим горячим речам. Мне не понравилась эта усмешка – усмешка испорченного мальчишки, которому нечего терять. Смерти он не боялся. Как и я.

– Вы помните, что я ради голосования пошла на заговор? – уже возмущённо спросила я, взывая к совести. – Мы с вами заключили сделку. Вы дали слово. Я доверила вам не только свою репутацию, но и государственную безопасность. Не смейте меня разочаровывать.

Он закрыл лицо руками. Ощупал щёки, подбородок и как будто удивился, впервые обнаружив бороду.

– Неделю назад в Баторе вновь был объявлен день траура, – проговорила я, приняв его жест за возвращение в реальность. – Но на этот раз умер не наследник южного удела, а целая деревня. Гарталена подверглась нападению икша. Грязекровки появились там в одно мгновение и до прихода армии успели разорить деревню и разорвать на куски жителей. Это самое громкое и трагичное нападение со времён их появления в Кроунице, но далеко не первое. Боюсь, скоро Батор тоже запылает в огне разрушения. По последним сведениям, икша видели у Пармоновой косы, близ Долины Пеликанов. Стремительность, с которой…

– Они идут за ней, – резко оборвал мою речь Кирмос.

– Что? – растерялась я.

Выглядел консул потрясённым. И одновременно восторженным. Болезненно-беспокойное настроение вновь завладело им, разрушая мои надежды.

Кирмос лин де Блайт спешно поднялся, прошёлся из стороны в сторону, что-то пробормотал себе под нос. Рассмеялся.

Кажется, обезумевший от горя ментор решил, что за его мейлори охотятся ещё и древние монстры.

– Ну конечно, – подтвердил он свои же выводы.

Консул подошёл к туалетному столику, умылся над тазом, затем и вовсе вылил кувшин себе на голову. Шумно пофыркал. С кончиков тёмных волос потекла вода, рана на ладони снова закровоточила. Как свидетельство тщетности всех моих усилий.

Инфория, должно быть, совсем лишила консула разума. Как печально. Ведь казалось, что мне удалось достучаться до его сознания. Я тяжело поднялась, бросая взгляд на дверь. Но и теперь