Повесть о граффах - Даша Клубук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы получаем то, что отдаем, – вдруг произнесла она, глядя в камин. – Ваша миссия, госпожа Баулин, – наблюдать, а не действовать; слушать, а не говорить; видеть, а не смотреть.
Ирвелин еще не успела осмыслить услышанное и как-то отреагировать, как женщина заговорила о Филиппе:
– Господин Кроунроул, ваша же миссия – действовать. Но помните, что наивный человек гораздо счастливее человека разумного.
Филипп растерялся не меньше Ирвелин. Тем временем бархатистый голос Дельфижинии Мауриж плавно перешел к Мире:
– Есть люди, которые считают глупостью все, что они не понимают, а есть люди, которые все, что не понимают, – пытаются понять. В этом и есть различие между невежеством и мудростью, госпожа Шаас.
К Августу она обратилась последним. Тот, в отличие от остальных, с любопытством ожидал своей очереди.
– Господин Ческоль, что значит храбрость? Безоговорочная уверенность в своих силах? Или наивная игра в дружбу с неизвестностью? – Судя по всему, вопрос был риторическим, так как госпожа Мауриж без промедления продолжила, обращая мраморное лицо к Августу: – В качестве оплаты я попрошу вас привести в мой дом граффа по имени Паам Юнг.
С Августа вмиг сошло игривое выражение. Он опустил плечи и переспросил:
– Паама? Паама Юнга?
Ирвелин помнила, что именно с Паамом встретился Август в трактире «Косой левитант». Его товарищ из детства. Но для чего он понадобился госпоже Мауриж?
– Верно, господин Ческоль. На днях господин Юнг приходил в этот дом и обратился ко мне с просьбой. Я впустила его и дала согласие на помощь на тех же условиях, что и вам. Но, к сожалению, господин Юнг пренебрег своим обещанием выполнить указанную мной услугу, и теперь я вынуждена напомнить о ней вновь.
Наступила пауза, скользкая, как лед поутру. Август в растерянности закрутил головой.
– Погодите-погодите. Паам – мой давний товарищ, но вы, конечно, уже в курсе… И он взрослый человек и сам вправе выбирать, куда ему идти, а куда нет, что выполнять, а что – нет.
– Всецело согласна с вами, господин Ческоль. Однако вы, как друг господина Юнга, можете повлиять на его выбор. Такова цена.
Произнесла эти слова госпожа Мауриж пугающе умиротворенным тоном. Август резко встал и подошел к Филиппу; тот сидел на диване, смотрел на свои колени и обдумывал услышанное. Ирвелин переводила взгляд с Августа на Филиппа в ожидании какого-то ответа. Сама она боялась даже подумать о чем-то, ведь прямо перед ней стояла телепат, способная в любой момент считать все, что появится на просторах ее сознания. Мира, сидя рядом с Филиппом, хотела было заговорить, но Филипп коротким взглядом остановил ее и вступил в разговор сам, стремительно поднявшись с дивана:
– Еще раз благодарим вас за помощь, госпожа Мауриж. Ваше условие мы обдумаем и в кратчайшие сроки исполним. А теперь нам пора.
Женщина-телепат с удовлетворением кивнула. Филипп взял обомлевшего Августа под локоть и вместе с ним направился к выходу. Мире и Ирвелин отдельного приглашения не потребовалось, они резко встали и пошли следом за мальчиками.
Хозяйка дома осталась стоять у камина в таинственном одиночестве.
Покидала особняк Ирвелин со стойким послевкусием минувшей беды. Выбравшись наружу, во мрак лесной ночи, она, как ни странно, почувствовала себя в безопасности. Наконец-то она могла расслабить свой разум, ослабить над ним контроль и пустить мысли по привычному кругу.
До гостиницы четверо граффов дошли в молчании. Подгоняемые страхом преследования, они миновали лес в сумраке быстрее, чем при дневном свете. И только на опушке Ирвелин обнаружила пропажу: ее руки окоченели так, что кожа на них покрылась серебристой коркой, а перчатки она умудрилась оставить на той софе в особняке. «Если что-то на чужбине оставил, не забудь спустя годы вернуться», – вспомнила она старую пословицу и заторопилась отбросить ее подальше. Куда-куда, а в тот дом она больше ни ногой.
Несмотря на будний день и поздний час, город на Зыбучих землях стоял на ушах. Все как и предрекал Август. Казалось, на ранее пустынные улицы высыпали все жители города. Южане распевали песни, пили, шумели и толкались, и Ирвелин поняла, о чем днем толковал Август – сердце юга билось именно ночью.
На площади со статуей гарцующего Великого Ола (или на тюфяке) компания застала двух левитантов, которые соревновались в воздухе в единоборстве. Под их схваткой успела собраться целая толпа из зрителей: они хлопали и выкрикивали подсказки, как и с какой стороны следует давать отпор, плевались, шумели и натаптывали солому. Вид у южан был специфичным; от такого пренебрежения к внешнему облику госпожа Корнелия непременно бы пришла в благой ужас. Бесформенные платья поверх длинных запачканных сапог, дубленки с прорехами и красные от смеха лица. Пунш в бутылках лился рекой, ладони пузырились от смачных хлопков; каждый норовил вставить свою лепту в беспричинное празднование этой ночи.
В обычный день Август Ческоль обязательно составил бы толпе компанию, а еще лучше – взлетел бы и надавал соперникам тумаков, демонстрируя высший пилотаж от столичного левитанта. Сегодня же Август был равнодушен к происходящему. Не оборачиваясь на крики южан, он молчаливо шел прямиком к гостинице.
В номере на две спальни обет молчания спал.
– И как это стоит понимать? – начал Август с напором, обращаясь к Филиппу. – Ты действительно намереваешься привести Паама к этой Дельжании, или как там ее, Мауриж? Да, главный в поисках Нильса у нас ты, но я, в отличие от тебя, ради нашего дела не собираюсь подставлять товарищей. Идти по головам я не буду. Для чего ей понадобился Паам? Сомневаюсь, что для совместного чаепития из тех мелких чашек.
– Август, давай успокоимся, – сказал Филипп ровно, сбрасывая с плеч тяжелый рюкзак. – Никто никого не собирается подставлять.
– Неужели? А кто час назад пообещал, что приведет Паама в кратчайшие сроки?
– Я, но дай мне, пожалуйста, пояснить. Мне ка…
– Все и так ясно, Филипп. Кто такой этот Паам Юнг? Никто. Ты его не знаешь. Против воли привести его в дом к странной женщине-телепату – плевое дело, нечего и обсуждать!
Август перешел на крик; эмоций в его голосе и на лице хватило бы на весь юг.
– Август, да послушай же ты! – А вот Филипп умело держал себя в руках, хотя тон его голоса стал тверже. – Я должен был принять срочное решение, и я его принял. Ты думаешь, если бы мы отказали в выполнении обозначенной
