Повесть о граффах - Даша Клубук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я собирался предложить ей поменять услугу. Заплатить ей, в конце концов.
– Вспомни, Август, что женщина сказала по поводу денег. Они ее не интересуют. А что она сказала после твоего возмущения? «Такова цена». Могу перевести: решение озвучено и обсуждению не подлежит.
– И что же ты предлагаешь нам делать?
Вздохнув, Филипп опустился на скрипучую кушетку и поднял уставшие глаза на друга:
– Я предлагаю отыскать Паама Юнга и предупредить, что его разыскивает эта женщина-телепат. Все. Последующее решение – возвращаться к ней или не возвращаться – пусть он принимает сам.
Август сложил руки в замок и настороженно оглянулся на дверь, будто убеждаясь, что около нее никого нет, и никто их не подслушивал.
– Ладно, – выговорил он.
Решение великодушное, однако Ирвелин увидела в нем очевидную прореху.
– А вы не боитесь, что господин Юнг примет решение не возвращаться в особняк? Тогда мы окажемся следующими, кто не внес цену.
– Она же из дома не выходит, помнишь? – ответил ей Август. – Маловероятно, что мы встретим ее разгневанную на Робеспьеровской.
– Да, но скоро к ней в дом придет следующий гость, и для него она выдвинет то же условие – привести нерадивых гостей, которые обманули ее. То есть нас.
– И что она может нам сделать? – В обсуждение вступила Мира. Все это время она выгребала из сумки вещи, скидывая их на пустую кровать. – Представляете, если в подвалах ее особняка стоят клетки, в которых она держит непослушных гостей. Кидает им обглоданные кости, дает по одному глотку в день… – Ирвелин поежилась. – И кстати, Август, – продолжила Мира, – мне одной твои жалобы кажутся смехотворными? Ведь именно ты привел нас в этот особняк.
– Да, привел, и благодаря этому теперь мы знаем, во что ввязался Нильс и где его искать.
– Ха! Да может, эта сумасшедшая все выдумала! Наплела нам с три короба про девять пилигримов, о которых прочитала в своих книжках, и вспомнила про горы, которых в Граффеории больше, чем граффов. Для таких фокусов, знаете, не обязательно быть всемогущим телепатом. Достаточно просидеть всю жизнь в четырех стенах, надышаться сыростью и начать путать галлюцинации с реальностью. Слышали, что она наплела про меня? Я, по ее мнению, тупица.
– Она совсем не так сказала, Мира, – заметил Филипп.
– Ты теперь ее защищаешь?
Завязались споры. Обычно Ирвелин не вступала в конфликты, однако события прошедшего дня оказались настолько противоречивыми, что даже она не преминула высказаться.
– Август, а для чего Паам Юнг мог обратиться к телепату? Он тоже кого-то разыскивал? – задала вопрос Ирвелин, присев от усталости на кровать.
Левитант развел руками.
– До той встречи в таверне мы не виделись с Паамом около десяти лет. Он упоминал, что почти вся его семья умерла и сейчас он живет один. Больше о его нынешней жизни я ничего не знаю. Как оказалось, рассказом Грифеля он заинтересовался не меньше меня, а я и не заметил тогда.
Надежда на компромисс появилась только с наступлением глубокой ночи. Вымотавшись, граффы разошлись по комнатам номера и рухнули каждый на свою кровать. Мира засопела в тот же миг, как ее белокурая голова коснулась подушки. Гостиничные простыни пропахли парным молоком, и долгие часы Ирвелин беспокойно на них ворочалась. В мыслях вертелись страшные образы человека с крыльями вместо рук, и она постоянно открывала глаза и всматривалась в темноту, чтобы убедиться, что чудовище есть только в ее фантазии.
Уснула Ирвелин ближе к рассвету.
Глава 16
Былая слава отражателей
С наступлением утра Ирвелин, Мира и Филипп сели в обмерзший листоед и выехали в сторону столицы. Август остался в гостинице. По их плану вечером он должен отправиться в таверну «Косой левитант», отыскать Паама Юнга и предупредить его о Дельфижинии Мауриж. После он вылетит прямиком в Олоправдэль, где в ближайшие дни ему предстоит отметить все дома с эркерными окнами, а в выходные к нему подъедут остальные и они все вместе отправятся на разведку.
– Порой жалею, что я не безработный левитант, – произнесла Мира, обгоняя на трассе груженый трактор.
– Чепуха. Тебе нравится быть как штурвалом, так и флористом, – ответил ей Филипп. В этот раз он сел спереди, а Ирвелин досталась роскошь в виде полупустого заднего ряда.
– Нравится. Но иногда так хочется быть свободной, летать, как Август, с места на место и не брать на себя обязательств…
После вчерашних споров граффы обращались друг с другом по-особенному ласково. Утром Август вскочил самый первый и приволок к ним в номер кувшин кофе и блюдо с бутербродами, а Мира застелила за всеми постель.
– Что вы думаете насчет Окто Ола? Может ли он на самом деле существовать? – задала Ирвелин вопрос, который мучил ее всю ночь. Эта идея одновременно и пугала ее, и завораживала.
– По всем законам Граффеории существование Окто Ола невозможно, – заявила Мира.
– А законы Граффеории невозможны по всем законам большого мира, – отозвался Филипп. – Все в нашем мире относительно.
– Ты веришь в Окто Ола? – Ирвелин подалась вперед, чтобы лучше их слышать. Двигатель листоеда орал так, что им пришлось перейти на крик.
– Сложно сказать. Просто я скептически отношусь к слову «невозможно». Если допустить, что Окто Ол на самом деле может существовать, то нужно быть начеку. Ведь этим граффом может быть кто угодно: кто-нибудь из наших соседей или коллег, или родных, или кто-нибудь из королевской семьи. Даже кто-то из нас.
Ирвелин с ужасом поняла, что Филипп прав. Если по улицам Граффеории и ходит графф с восемью ипостасями, то вряд ли из его рукавов торчат перья. Его бы непременно заметили. Или он передвигается лишь по ночам? Или он вовсе не выходит из дома, как госпожа Мауриж? И как долго этот графф будет держаться в тени?
Угнетенная тревожными мыслями, Ирвелин задремала у поля с ветряными мельницами, а шум тормозов она услышала уже на Робеспьеровской. Переступила порог квартиры, кинула походный рюкзак отца в угол и плюхнулась в любимое кресло с мягкими подлокотниками. Как же здорово оказаться дома. Кочевой образ жизни был не по ней. Ничего в этом мире нет прекрасней собственной ванны и простыней без запаха молока. И чайника, который всегда под рукой. И больших чашек.
Девушка оглядела гостиную, и ее взгляд остановился на пианино. За эти дни, пока Ирвелин валялась в кровати и разъезжала по королевству, глянцевая крышка успела покрыться
