Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И никогда, больше никогда в жизни не допускать такой херни!
Но для начала можно было попробовать древний метод сублимации напряжения в трудовые мозоли. Осторожно и почти бесшумно, насколько позволяли ему вес и комплекция, Глеб покинул ложе. В ворохе тряпок на полу гостиной признал свои штаны, надел, нашёл обувь. Остальное коварно запинал под диван, лишив девчонку одежды на ближайшие сутки. На целые сутки! Да. Может же он себе позволить ещё двадцать четыре часа кайфа?
Снаружи рассветный туман уже осел седой патиной на пожухлую траву. Холодно. Осень всегда начинает сползать с гор уже к концу августа. Месяц-два - дорогу до берлоги занесёт снегом и надо решать уже сейчас, с какой стороны перевала зимовать. Глеб поёжился и спустился с крыльца. Упруго и с наслаждением обрызгал кусты шиповника. Нашёл топор, размялся и принялся за дело. Рубил поленья одно за другим, размеренно и жестоко, как врагов, пока пот не застелил глаза и не раскалилось под ладонями топорище. Последний раз ударил, воткнув лезвие в огромную чурку, кое-как поднял тяжёлую руку стряхнуть с лица едкие капли и увидел ее. Она подсматривала из-за шторки, не ожидая, что будет опять застукана, отпрянула от окна.
Глебу это понравилось почему-то.
Он собрал щепки и дрова, наскоро перевязав их курткой, поднялся по лестнице, зашёл в дом. Завернутая в плед, гостья изучала верхние полки кухонного шкафа. Услышав, как он вошёл, вздрогнула и обернулась. Глеб облапал взглядом силуэт под пледом, пустил слюну на голые лодыжки и пошёл к дровнице. Надо было натопить дом, чтобы девчонка не мёрзла голышом бегать.
- Гл… Глеб, - она опять запнулась на его имени, будто тому все еще были причины. - А ты не знаешь, где моя одежда?
- Знаю, - уверено ответил он, закидывая дрова под печь. - Но не скажу.
- Как это?
Глеб не удостоил ее ответа, поднялся. Отряхнул штаны от древесной пыли и двинулся на девчонку. Нырнул к ней под плед, усадил на стол.
- Тёплая такая… - проурчал он, втянув в себя ее запах, - чистая. А я грязный, но голодный, поэтому в душ не пойду.
Древний способ сублимации не сработал. Хруст ширинки. Тропики. Ароматная влага. Девочка давала очень много смазки, и Глеба вело винтом уже только от этого.
- Очень приятно осознавать, что ты никогда ни для кого так не текла.
- Но ты же не последний мужчина на земле. И не единственный. Всегда есть тот, кто в чём-то лучше…
Зажал ладонью ей рот. Даже не думай, девочка!
Моя девочка…
- Самый первый, говорят, запоминается на всю жизнь, даже если очень хочется его забыть…
Прижал собой к столу, грубо развёл ноги, приподнял рукой зад и вошёл по-животному яростно, с чистым плотским удовольствием выбив ее крик.
Да почему ж всё так драматично с этой Лерой?! Почему нельзя пройти мимо неё не вцепившись в губу или плечо?
Кто ты такая, девочка, кто ты? Почему именно ты. Почему именно сейчас?
В ноябре будет сорок четыре года, как он ненавидит осень…
_______________________________________
От автора: просто на разрыв аорты, я щитаю!
Глава 34
Глава 34
Было во всем этом что-то дикое, нереальное, как из другой жизни, о которой он смотрит фильм. Смотрит и думает: как его угораздило попасть на эту мелодраму? Как он мог дать втянуть себя не только в зрительный зал, но и в сюжет? Засосало так, что даже имея веские причины и возможность прекратить сеанс, он уже врал самому себе, что не видит в этом острой необходимости.
Ну, подумаешь, неделей раньше, неделей позже - на глобальный кризис это уже никак не влияет. Поздно пить Боржоми, как говорится. Тем более, что до Санта-Барбары далеко. То есть, до усадьбы Уточкина ещё есть время всё окончательно взвесить, прийти в себя и поступить разумно, соответсвенно возрасту и статусу. Хотя, кому он опять трёт!? Он ее в душ-то кое-как отпустил - не мог надышаться, держал за горло и пыхтел в маленькое ушко всякую романтическую чушь. Отпустить ее завтра будет ещё сложнее. Потом ещё. И ещё. Остается ждать, что вот-вот, ещё немного и он насытившись, остынет... Главное - не прозевать тот момент, после которого проще будет стереть девчонку с лица земли, чем добровольно отдать какому-нибудь столичному мажору.
- Сука! - Глеб безуспешно щёлкал пустой зажигалкой.
Похлопал по карманам штанов, которые пока не потрудился застегнуть. Вспомнил, что в маленьком рюкзаке где-то должны быть спички. Нашёл их в боковом отделении. Бодро встряхнув коробком, хотел уже прикурить и заняться огнём в камине, но ещё раз внимательно посмотрел на рюкзак и оперативно вжикнул средней молнией против часовой стрелки.
Чёрная тетрадь в клеточку, больше чем наполовину исписанная торопливым почерком, сама оказалась в руках. Был бы Граф хоть на долю процента более джентельмен, чем грАфин… но, учитывая обстоятельства, Глеб решил, что будет в крайней степени нелогично не полистать расклад. Сейчас никому этот картежный этикет не в масть. Игра и так вышла из правил. А если совсем честно, он и сам не знал, как в неё нужно играть - это же не покер.
Открыл случайную страницу рукописи, постарался сосредоточиться на петлях строчек. Почерк в основном разборчивый, даже красивый, но ближе к концу страницы вязь путалась и разобрать некоторые слова в спешке не получалось - мешали пульсирующие красные вспышки перед глазами. Так бывало когда-то давно, когда он брал в руки чужое. Только сейчас было стойкое ощущение, что это его вещь. Его.
Кое-где мысли автора обгоняли слова, она зачеркивала иногда по целому предложению и переписывала, снова рвала острым стержнем бумагу и снова переписывала. Из того, что удалось усвоить - никакой журналистики. Смысла в
