Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сидеть, Чубайс, - сказал он, сильнее сжав запястье притихшей девчонки.
Собака покорно плюхнулась задом на брусчатку и беспокойно потоптала плитку передними лапами.
- Хороший мальчик, - Глеб потрепал пса за купированными ушами, потеребил, постучал по-свойски по мощной холке. Чуб чавкнул и вывалил язык. Заулыбался.
Осторожно потянув Леру за руку, встретил сопротивление. Обернулся. Она помотала головой и что-то промычала, мгновенно делаясь бледной. А потом вытаращилась и начала выкручивать своё запястье из его хвата. Чуб замер, хлопнул пастью и насупился, принюхиваясь и ухая.
- Прекрати возиться, если не хочешь остаться без руки, - спокойно, тоном ниже нуля по Цельсию произнёс Граф. - Никаких резких движений и громких звуков.
Она окоченела. Кое-как пролепетала бледными губами:
- Я боюсь собак, Гл… - сглотнула громко и выдохнула, будто через силу. - Глеб…
- Ну, ничего, меня тоже боялась раньше.
Ее судорожный вздох потонул в кашле, которым Шалтай надеялся напомнить Глебу, что пацаны собрались по важному делу, а не сопли с сахаром жевать.
- Руд, ты самый спортивный сегодня, метнись к охране, скажи, чтоб разгружали, - сегодня, видимо была очередь Салтаева командовать. Привычка эта осталась с интерната - быть корифеем по жребию или играть в карты за место смотрящего. Руд сплюнул на газон и пошаркал подошвами казаков к служебному зданию при КПП. Несколько раз обернулся нервно и ещё раз сплюнул. Новости, судя по всему, Глеба ждут великолепные...
- Он не трогает тех, кто пахнет мной и кто его кормит, - объяснил Глеб, глядя в спину удаляющемуся Базанову. Потом перевёл взгляд на пересохшие бледно-розовые губы девчонки и вытянул ее руку в своей, разрешая Чубайсу познакомиться. - Остальные для него объекты. Валит на землю, прикусывает зубами горло и ждёт моей команды. Нет команды - нет объекта.
- Прекрасно… - просипела Новодворская, - теперь я боюсь собак не так, как пять минут назад, а ещё больше.
Чуб вытянул мускулистую шею, звякнув цепью, начал шумно обнюхивать Новодворскую, поднимая нос от знакомых сапог, из которых торчали незнакомые ноги, до того места, которое сильнее всего пахло его хозяином.
Девчонка перестала дышать, вжала голову в плечи и зажмурилась. Всё это с точностью до оттенка губ на обескровленном лице Глеб уже видел в самое их первое утро, когда она пыталась утонуть затылком в подушке. Он ещё тогда подумал: хорошо играет девчонка, натурально. А получается, что она и тогда не играла? И сейчас? Такой цвет лица не подделаешь. Тем более дважды.
Чубайс закончил собирать информацию об объекте, два раза чавкнул и, растянув лыбу от уха до уха, поднял морду на хозяина. Стальные стяжки подозрений лопнули. Чуб в людях ещё никогда не ошибался. В отличие от своего хозяина…
Глеб потянул Леру ближе к себе, объясняя почти на ухо:
- Сейчас ты пахнешь мной. Даже слишком. Он тебя ещё не принял. Но уже не тронет. - О том, что Чуб одобрительно щерился на самку хозяина, Глеб тактично промолчал.
- Вот спасибо, сиятельство, вы меня прямо балуете доверием, - Лера потянула локоть на себя. Поняла, что основной этап идентификации завершён и резко осмелела: - Такими темпами Виолетта решит, что я претендую на ее место и часть твоего состояния.
Разжал кое-как пальцы. Девчонка неуклюже хлябнула сапогами назад, потирая запястье.
Вот зачем! Вот зачем, тебе, Глеб, эта язва? Отработка ударов по самолюбию? Какого хрена ты это терпишь, неужели мало?
Мало, мало…
Жадно втянул воздух ноздрями. Велел увести собаку. Потрепал напоследок, угостил, похвалил за службу и отпустил ошейник. Затем повернул голову и почти не глядя на ведьму, уведомил:
- Буду ждать после восьми вечера у себя в кабинете, Лера. Иди в дом.
Сделав ещё один нетвердый шаг, Лера замерла. Махнула головой, перекидывая волосы на левое плечо и прежде, чем развернуться в сторону стеклянных дверей особняка, скинула сапоги со всей ненавистью и презрением к их владельцу.
Глеб смотрел, как она семенит в одних носках по тротуарной плитке и скрипел зубами. Он поставил сегодняшнюю ночь на то, что она обернётся.
Проиграл…
Глава 36
Глава 36
Кисть с запекшимися ссадинами на костяшках сжимала толстые стенки «тамблера» для виски. Стакан был пуст. Глеб гонял по дну параболу последних капель спиртного и душил стекло в ладони с той же силой, с какой час назад душил Базанова.
Лопнувшие сосуды в глазах и зрачки, сократившиеся до двух чёрных дырок, крошечных, как булавочные проколы - эту стадию игр со смертью они ещё не проходили…
Руд выжил только потому, что в их разногласия вовремя вмешались пацаны, растащив конфликтующих в стороны. Всё случилось внезапно. Как вспышка в голове - бац!.. и вот они уже на газоне - Руд снизу, Глеб на нем и выдавливает из него душу. Следующая вспышка. Руд хрипит и синеет. Провал. Снова вспышка… картинка размывается.
Охрана без приказа ничего не могла сделать. Стояли телкИ, мялись в растерянности, будто их закоротило. Потом свист, крик, мат. И темнота. Глеба вырубил Салтаев, треснув своей жирной лапой по графьему затылку. Через полчаса он обнаружил себя с пакетом льда на загривке, сидящим на диване в своём кабинете, где восстанавливал память вискарем полувековой выдержки. Он пил его когда-то с Бароном на этом самом месте. И, как сейчас, тогда больше всего хотелось двух вещей: убить и сдохнуть.
- Что, сиятельство, на пизде повелся? - дребезжал за черепом голос Базанова.
Вот после этой фразы Глеба и переклинило. Всего одна грязная реплика! Но неконтролируемый сознанием базар перевесил новость о том, что этот черт завалил важных участников последних событий. Тех самых предполагаемых устроителей встречи Графа с Новодворской, виновников начала конфликта их персонажей. А эти языки многое могли бы рассказать, если бы не безобразная диверсия.
«Просто шмальнул на нервах…» - объяснил Руд, будто речь шла о невинной детской выходке или рядовой бессмысленной пальбе по кабачным потолкам, вошедшей у него в привычку.
- Сорян, братан, стрессанул, - сплюнул он и оскалился.
У Руда пожизненный абонемент на косяки, которые Глеб уже двадцать лет терпел.
