Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы - Александр Твардовский

Тем же, за́ ухо, перстом

Переслал к соседу.

И вели за шагом шаг

Эти знаки всуе,

Без отрыва от бумаг

Дальше указуя.

Но в конце концов ответ

Был членораздельный:

– Коек нет. Постели нет.

Есть приклад постельный.

– Что приклад?

На кой он ляд?

Как же в этом разе?

– Вам же ясно говорят:

Коек нет на базе.

Вам же русским языком…

Простыни в просушке.

Можем выдать целиком

Стружки.

Для подушки.

Соответственны слова

Древней волоките:

Мол, не сразу и Москва,

Что же вы хотите?

Распишитесь тут и там,

Пропуск ваш отмечен.

Остальное – по частям.

– Тьфу ты! – плюнуть нечем.

Смех и грех:

Навек почить,

Так и то на деле

Было б легче получить

Площадь в жилотделе.

Да притом, когда б живой

Слышал речь такую,

Я б ему с его «Москвой»

Показал другую.

Я б его за те слова

Cпосылал на базу.

Cразу ль, нет ли та «Москва»,

Он бы понял сразу!

Я б ему еще вкатил

По гвардейской норме,

Что такое фронт и тыл —

Разъяснил бы в корне…

И уже хотел уйти,

Вспомнил, что, пожалуй,

Не мешало б занести

Вывод в книгу жалоб.

Но отчетлив был ответ

На вопрос крамольный:

– На том свете жалоб нет,

Все у нас довольны.

Книги незачем держать, —

Ясность ледяная.

– Так, допустим.

А печать —

Ну хотя б стенная?

– Как же, есть.

Пройти пустяк —

За угол направо.

Без печати – как же так,

Только это зря вы…

Ладно.

Смотрит – за углом —

Орган того света.

Над редакторским столом —

Надпись:

«Гробгазета».

За столом – не сам, так зам, —

Нам не все равно ли, —

– Я вас слушаю, – сказал,

Морщась, как от боли.

Полон доблестных забот,

Перебил солдата:

– Не пойдет.

Разрез не тот.

В мелком плане взято.

Авторучкой повертел.

– Да и места нету.

Впрочем, разве что в Отдел

Писем без ответа…

И в бессонный поиск свой

Вникнул снова с головой.

Весь в поту, статейки правит,

Водит носом взад-вперед:

То убавит,

То прибавит,

То свое словечко вставит,

То чужое зачеркнет.

То его отметит птичкой,

Сам себе и Глав и Лит,

То возьмет его в кавычки,

То опять же оголит.

Знать, в живых сидел в газете,

Дорожил большим постом.

Как привык на этом свете,

Так и мучится на том.

Вот притих, уставясь тупо,

Рот разинут, взгляд потух.

Вдруг навел на строчки лупу,

Избоченясь, как петух.

И последнюю проверку

Применяя, тот же лист

Он читает

Снизу кверху,

А не только

Сверху вниз.

Верен памятной науке,

В скорбной думе морщит лоб…

Попадись такому в руки

Эта сказка —

Тут и гроб!

Он отечески согретым

Увещаньем изведет.

Прах от праха того света,

Скажет:

Что еще за тот?

Что за происк иль попытка

Воскресить вчерашний день,

Неизжиток

Пережитка

Или тень

На наш плетень?

Впрочем, скажет, и не диво,

Что избрал ты зыбкий путь.

Потому – от коллектива

Оторвался —

Вот в чем суть.

Задурил, кичась талантом, —

Да всему же есть предел, —

Новым, видите ли, Дантом

Объявиться захотел.

Как же было не в догадку —

Просто вызвать на бюро

Да призвать тебя к порядку,

Чтобы выправил перо.

Чтобы попусту бумагу

На авось не тратил впредь:

Не писал бы этак с маху —

Дал бы планчик просмотреть.

И без лишних притязаний

Приступал тогда к труду,

Да последних указаний

Дух всегда имел в виду.

Дух тот брал бы за основу

И не ведал бы прорух…

Тут, конечно, автор снова

Возразил бы:

– Дух-то дух.

Мол, и я не против духа,

В духе смолоду учен.

И по части духа —

Слуха,

Да и нюха —

Не лишен.

Но притом вопрос не праздный

Возникает сам собой:

Ведь и дух бывает разный —

То ли мертвый,

То ль живой.

За свои слова в ответе.

Я недаром на посту:

Мертвый дух на этом свете

Различаю за версту.

И не той ли метой мечен

Мертвых слов твоих набор.

Что ж с тобой вести мне речи —

Есть с живыми разговор!

Проходите без опаски

За порог открытой сказки

Вслед за Теркиным моим —

Что там дальше —

Поглядим.

Помещенья вроде ГУМа —

Ходишь, бродишь, как дурной.

Только нет людского шума —

Всюду вечный выходной.

Сбился с ног, в костях ломота,

Где-нибудь пристать охота.

Галереи – красота,

Помещений бездна,

Кабинетов до черта,

А солдат без места.

Знать не знает, где привал

Маеты бессонной,

Как тот воин, что отстал

От своей колонны.

Догони – и с плеч гора,

Море по колено.

Да не те все номера,

Знаки и эмблемы.

Неизвестных столько лиц,

Все свои, все дома.

А солдату – попадись

Хоть бы кто знакомый.

Всем по службе недосуг,

Смотрят, не вникая…

И не ждал, не думал – вдруг

Встреча.

Да какая!

В двух шагах перед тобой

Друг-товарищ фронтовой.

Тот, кого уже и встретить

Ты не мог бы в жизни сей.

Но и там – и на том свете —

Тоже худо без друзей…

Повстречал солдат солдата,

Друга памятных дорог,

С кем от Бреста брел когда-то,

Пробираясь на восток.

С кем расстался он, как с другом

Расстается друг-солдат,

Второпях – за недосугом

Совершить над ним обряд.

Не посетуй, что причалишь

К месту сам, а мне – вперед.

Не прогневайся, товарищ.

И не гневается тот.

Только, может, в миг прощальный,

Про себя, живой солдат

Тот безропотно-печальный,

И уже нездешний, дальний,

Протяженный в вечность взгляд

Навсегда в душе отметит,

Хоть уже дороги врозь…

– Друг-товарищ, на том свете —

Вот где встретиться пришлось…

Вот он – в блеклой гимнастерке

Без погон —

Из тех времен.

«Значит, все, – подумал Теркин, —

Я – где он.

И все – не сон».

– Так-то, брат… —

Слова излишни.

Поздоровались. Стоят.

Видит Теркин: друг давнишний

Встрече как бы и не рад.

По какой такой причине —

На том свете ли обвык

Или, может, старше в чине

Он теперь, чем был в живых?

– Так-то, Теркин…

– Так, примерно:

Не понять – где фронт, где тыл.

В окруженье – в сорок первом —

Хоть какой, но выход был.

Был хоть суткам счет надежный,

Был хоть запад и восток,

Хоть в пути паек подножный,

Хоть воды, воды глоток!

Отоспись в чащобе за день,

Ночью двигайся. А тут?

Дай хоть где-нибудь присядем —

Ноги в валенках поют…

Повернули с тротуара

В глубь задворков за углом,

Где гробы порожней тарой

Были свалены на слом.

Размещайся хоть на дневку,

А не то что на привал.

– Доложи-ка обстановку,

Как сказал бы генерал.

Где тут линия позиций, —

Жаль, что карты нет со мной, —

Ну, хотя б – в каких границах

Расположен мир иной?..

– Генерал ты больно скорый,

Уточнился бы сперва:

Мир иной – смотря который, —

Как-никак их тоже два.

И от ног своих разутых,

От портянок отвлечен,

Теркин – тихо:

– Нет, без шуток?.. —

Тот едва пожал плечом.

– Ты-то мог не знать – заглазно.

Есть тот свет,

Где мы с тобой,

И, конечно, буржуазный

Тоже есть, само собой.

Всяк свои имеет стены

При совместном потолке.

Два тех света,

Две системы,

И граница на замке.

Тут и там свои уставы

И, как водится оно, —

Все иное – быт и нравы…

– Да не все ли здесь равно?

– Нет, брат, – все тому подобно,

Как и в жизни – тут и там.

– Но позволь: в тиши загробной

Тоже – труд, и капитал,

И борьба, и все такое?..

– Нет, зачем. Какой же труд,

Если вечного покоя

Обстановка там и тут.

– Значит, как бы в обороне

Загорают – тут и там?

– Да. И, ясно, прежней роли

Не играет капитал.

Никакой ему лазейки,

Вечность вечностью течет.

Денег нету ни копейки,

Капиталу только счет.

Ну, а в части распорядка —

Наш подъем – для них отбой,

И поверка и зарядка

В разный срок, само собой.

Вот и все тебе известно,

Что у нас и что у них.

– Очень, очень интересно… —

Теркин в горести поник.

– Кто в иную пору прибыл,

Тот как хочешь, а по мне —

Был бы только этот выбор, —

Я б остался на войне.

На войне о чем хлопочешь?

Ждешь скорей ее конца.

Что там слава или почесть

Без победы для бойца.

Лучше нет – ее, победу,

Для живых в бою добыть.

И давай за ней по следу,

Как в жару к воде – попить.

Не о смертном думай часе —

В нем ли главный интерес:

Смерть —

Она всегда в запасе,

Жизнь —

Она всегда в обрез.

– Так ли, друг?

– Молчи, вояка,

Время жизни истекло.

– Нет, скажи: и так, и всяко,

Только нам не повезло.

Не по мне лежать здесь лежнем,

Да уж выписан билет.

Ладно, шут с ним, с зарубежным,

Говори про наш тот свет.

– Что ж, вопрос весьма обширен.

Вот что главное усвой:

Наш тот свет в загробном мире —

Лучший и передовой.

И поскольку уготован

Всем нам этак или так,

Он научно обоснован, —