Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы - Александр Твардовский

Не один – по сторонам

Начеку охрана.

Для чего – судить не нам,

Хоть оно и странно:

Раз уж списан ты сюда,

Кто б ты ни был чином,

Впредь до Страшного суда

Трусить нет причины.

По уставу, сделав шаг,

Теркин доложился:

Мол, такой-то, так и так,

На тот свет

Явился.

Генерал, угрюм на вид,

Голосом усталым:

– А с которым, – говорит, —

Прибыл ты составом?

Теркин – в струнку, как стоял,

Тем же самым родом:

– Я, товарищ генерал,

Лично, пешим ходом.

– Как так пешим?

– Виноват.

(Строги коменданты!)

– Говори, отстал, солдат,

От своей команды?

Так ли, нет ли – все равно

Спорить не годится.

– Ясно! Будет учтено.

И не повторится.

– Да уж тут что нет, то нет,

Это, брат, бесспорно,

Потому как на тот свет

Не придешь повторно.

Усмехнулся генерал:

– Ладно. Оформляйся.

Есть порядок – чтоб ты знал —

Тоже, брат, хозяйство.

Всех прими да всех устрой —

По заслугам место.

Кто же трус, а кто герой —

Не всегда известно.

Дисциплина быть должна

Четкая до точки:

Не такая, брат, война,

Чтоб поодиночке…

Проходи давай вперед —

Прямо по платформе.

– Есть идти! —

И поворот

Теркин дал по форме.

И едва за стрелкой он

Повернул направо —

Меж приземистых колонн —

Первая застава.

Тотчас все на карандаш:

Имя, номер, дату.

– Аттестат в каптерку сдашь, —

Говорят солдату.

Удивлен весьма солдат:

– Ведь само собою —

Не положен аттестат

Нам на поле боя.

Раз уж я отдал концы —

Не моя забота.

– Все мы, братец, мертвецы,

А порядок – вот он.

Для того ведем дела

Строго – номер в номер, —

Чтобы ясность тут была,

Правильно ли помер.

Ведь случалось иногда —

Рана несмертельна,

А его зашлют сюда,

С ним возись отдельно.

Помещай его сперва

В залу ожиданья…

(Теркин мельком те слова

Принял во вниманье.)

– Ты, понятно, новичок,

Вот тебе и дико.

А без формы на учет

Встань у нас поди-ка.

Но смекнул уже солдат:

Нет беды великой.

То ли, се ли, а назад

Вороти поди-ка.

Осмелел, воды спросил:

Нет ли из-под крана?

На него, глаза скосив,

Посмотрели странно.

Да вдобавок говорят,

Усмехаясь криво:

– Ты еще спросил бы, брат,

На том свете пива…

И довольны все кругом

Шуткой той злорадной.

Повернул солдат кру-гом:

– Будьте вы неладны…

Позади Учетный стол,

Дальше – влево стрелки.

Повернул налево – стоп,

Смотрит:

Стол проверки.

И над тем уже Столом —

Своды много ниже,

Свету меньше, а кругом —

Полки,

Сейфы,

Ниши;

Да шкафы,

Да вертлюги,

Сзади, как в аптеке;

Книг толстенных корешки,

Папки,

Картотеки.

И решеткой обнесен

Этот Стол кромешный

И кромешный телефон

(Внутренний, конечно).

И доносится в тиши

Точно вздох загробный:

– Авто-био опиши

Кратко и подробно…

Поначалу на рожон

Теркин лезть намерен:

Мол, в печати отражен,

Стало быть, проверен.

– Знаем: «Книга про бойца».

– Ну так в чем же дело?

– «Без начала, без конца» —

Не годится в «Дело».

– Но поскольку я мертвец…

– Это толку мало.

– …то не ясен ли конец?

– Освети начало.

Уклоняется солдат:

– Вот еще обуза:

Там же в рифму все подряд,

Автор – член союза…

– Это – мало ли чего,

Той ли меркой мерим.

Погоди, и самого

Автора проверим…

Видит Теркин, что уж тут

И беда, пожалуй:

Не напишешь, так пришьют

От себя начало.

Нет уж, лучше, если сам.

И у спецконторки

Примостившись, написал

Авто-био Теркин.

По графам: вопрос – ответ.

Начал с предков —

Кто был дед.

«Дед мой сеял рожь, пшеницу,

Обрабатывал надел.

Он не ездил за границу,

Связей также не имел.

Пить – пивал. Порой без шапки

Приходил, в сенях шумел.

Но, помимо как от бабки,

Он взысканий не имел.

Не представлен был к награде,

Не был дед передовой.

И отмечу правды ради —

Не работал над собой.

Уклонялся.

И постольку

Близ восьмидесяти лет

Он не рос уже нисколько,

Укорачивался дед…»

Так и далее – родных

Отразил и близких,

Всех, что числились в живых

И посмертных списках.

Стол проверки бросил взгляд

На его работу:

– Расписался?

То-то, брат.

Следующий – кто там?

Впрочем, стой. – Перелистал,

Нет ли где помарок.

– Фотокарточки представь

В должных экземплярах…

Докажи тому Столу:

Что ж, как не запасся,

Как за всю войну в тылу

Не был ты ни часа.

– До поры была со мной

Карточка из дома —

Уступить пришлось одной,

Скажем так,

Знакомой…

Но суров закон Стола,

Голос тот усопший:

– Это личные дела,

А порядок общий.

И такого никогда

Не знавал при жизни —

Слышит:

– Палец дай сюда,

Обмакни да тисни.

Передернуло всего,

Но махнул рукою.

– Палец?

Нате вам его.

Что еще другое?..

Вышел Теркин на простор

Из-за той решетки.

Шаг, другой —

И вот он, Стол

Медсанобработки.

Подошел – не миновать

Предрешенной встречи.

И, конечно же, опять

Не был обеспечен.

Не подумал, сгоряча

Протянувши ноги,

Что без подписи врача

В вечность нет дороги;

Что и там они, врачи,

Всюду наготове

Относительно мочи

И солдатской крови.

Ахнул Теркин:

– Что за черт,

Что за постановка:

Ну как будто на курорт

Мне нужна путевка!

Столько всяческой возни

В их научном мире.

Вдруг велят:

– А ну, дыхни,

Рот разинь пошире.

Принимал?

– Наоборот. —

И со вздохом горьким:

– Непонятный вы народ, —

Усмехнулся Теркин.

– Кабы мне глоток-другой

При моем раненье,

Я бы, может, ни ногой

В ваше заведенье…

Но солдат – везде солдат:

То ли, се ли – виноват.

Виноват, что в этой фляге

Не нашлось ни капли влаги, —

Старшина был скуповат,

Не уважил – виноват.

Виноват, что холод жуткий

Жег тебя вторые сутки,

Что вблизи упал снаряд,

Разорвался – виноват.

Виноват, что на том свете

За живых мертвец в ответе…

Но молчи, поскольку – тлен,

И терпи волынку.

Пропустили сквозь рентген

Всю его начинку.

Не забыли ничего

И науки ради

Исписали на него

Толстых три тетради.

Молоточком – тук да тук,

Хоть оно не больно,

Обстучали все вокруг —

Чем-то недовольны.

Рассуждают – не таков

Запах. Вот забота:

Пахнет парень табаком

И солдатским потом.

Мол, покойник со свежа́

Входит в норму еле,

Словно там еще душа

Притаилась в теле.

Но и полных данных нет,

Снимок, что ль, нечеткий.

– Приготовься на предмет

Общей обработки.

– Баня?

С радостью туда,

Баня – это значит

Перво-наперво – вода.

– Нет воды горячей.

– Ясно! Тот и этот свет

В данном пункте сходны.

И холодной тоже нет?

– Нету. Душ безводный.

– Вот уж это никуда! —

Возмутился Теркин.

– Здесь лишь мертвая вода.

– Ну, давайте мертвой.

– Это – если б сверху к нам, —

Поясняет некто, —

Ты явился по частям,

То есть некомплектно.

Мы бы той тебя водой

Малость покропили,

Все детали меж собой

В точности скрепили.

И готов – хоть на парад —

Ты во всей натуре…

Приступай давай, солдат,

К общей процедуре.

Снявши голову, кудрей

Не жалеть, известно.

– Ах, валяйте, да скорей,

Мне бы хоть до места…

Раз уж так пошли дела,

Не по доброй воле,

Теркин ищет хоть угла

В мрачной той юдоли.

С недосыпу на земле,

Хоть как есть, в одеже,

Отоспаться бы в тепле —

Ведь покой положен.

Вечный, сказано, покой —

Те слова не шутки.

Ну, а нам бы хоть какой,

Нам бы хоть на сутки.

Впереди уходят вдаль,

В вечность коридоры —

Того света магистраль, —

Кверху семафоры.

И видны за полверсты,

Чтоб тебе не сбиться,

Указателей персты,

Надписи, таблицы…

Строгий свет от фонарей,

Сухость в атмосфере.

А дверей – не счесть дверей,

И какие двери!

Все плотны, заглушены

Способом особым,

Выступают из стены

Вертикальным гробом.

И какую ни открой —

Ударяет сильный,

Вместе пыльный и сырой,

Запах замогильный.

И у тех, что там сидят,

С виду как бы люди,

Означает важный взгляд:

«Нету. И не будет».

Теркин мыслит: как же быть,

Где искать начало?

«Не мешай руководить!» —

Надпись подсказала.

Что тут делать?

Наконец

Набрался отваги —

Шасть к прилавку, где мертвец

Подшивал бумаги.

Мол, приписан к вам в запас

Вечный – и поскольку

Нахожусь теперь у вас,

Мне бы, значит, койку…

Взглядом сонным и чужим

Тот солдата смерил,

Пальцем – за́ ухо – большим

Указал на двери

В глубине.

Солдат – туда,

Потянул за ручку.

Слышит сзади:

– Ах, беда

С этою текучкой…

Там за дверью первый стол, —

Без задержки следуй —