Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Они были люди авторитетные и выделялись среди других. На их фоне непонятый Исайя, безнадежный пессимист Иеремия, грубый Амос были мрачными фигурами, на фоне которых светлые образы лжепророков были так привлекательны.

Такой характеристикой лжепророков Спаситель как нельзя лучше показал блеск мира в его обольстительном могуществе, придающем религиозный глянец всей системе с ее нынешним порядком вещей и призванном создавать лишь видимость ее идеальности, внутренней правдивости, богоугодности и Божественного устроения.

Душе Спасителя открывается вся пустота познаваемого Им мира, но ей видятся и первые признаки приближающегося Царства Божьего, которое придет ему на смену. В Его словах: «А вам, слушающим меня, Я говорю: любите ваших врагов!» – и в последующих слышится воинственный настрой: довольно, пришла пора положить конец этому убогому, насквозь прогнившему, безбожному миропорядку. Смелее вперед! Возлюбим мир и победим его своей любовью! Этот призыв особенно понятен именно тем нищим, которых Он нарек блаженными. Именно они, более всех изнемогающие от жестокого, враждебного, корыстного духа этого мира, от непрекращающейся борьбы всех против всех (называемой сегодня «борьбой за существование»), как никто другой, способны понять всю мощь этих слов: «А вам!» и «Все не так в мире, нужно иначе…». Под этим новым знаменем мы победим. Себялюбие, эгоизм, ненависть – этот отравляющий мир смертельный яд, превращающий нищету в бедствие и несчастье, должен быть обезврежен.

Затем Спаситель в своих размышлениях обращается к миру. До сего момента Его интересовал ближний круг людей, занимало их настоящее, радовало их будущее. Но теперь Он думает о мире и о победе над ним Царства Божьего. И отныне эта победа – Его цель, не благоденствие и счастье учеников, теперь ученики для Него – средство для достижения той цели, подмастерья, соработники. И за это их ждет благодарность, великая благодарность – от Бога и от спасенных.

И нам, пребывающим во всепобеждающей власти Бога, вознесенным на небывалую высоту, следует попросту не замечать того, как и по каким законам живет мир, не допуская, чтобы ненависть, чувство по существу пустое и ничтожное, сколько-нибудь задевало нас, хотя нет, пусть задевает, побуждая отвечать и воздавать ненавистникам в духе Божьем. И чем сильнее их ненависть, тем сильнее наша любовь – в добром сердце, в приветливых словах о них и обращенных к ним, в заступничестве и готовности ходатайствовать за них. А если им наше добродушие покажется слишком навязчивым и недружелюбие их перейдет все границы, то не станем отступать и в угоду им изменять великому закону любви. Не дай исчезнуть этому чистому источнику ни с чем не сравнимого света, даже если тебе придется за это заплатить дорогую цену! Здесь нужна самоотверженность, но это вовсе не цель, к которой следует стремиться, и не великая добродетель. Здесь самоотречение – не добровольное принижение себя до полного самоуничижения, а путь к возвышению до царственного образа мыслей. Наше богатство – в Царстве Божьем, оно облегчает все утраты, и даже если нас ожидают нужда, лишения и слезы, мы все равно блаженны!

Источник всего этого – не горделивая добродетель, а искреннее, естественное чувство братской любви, помогающее нам всякий раз стать на место другого человека и вести себя так, как ему хотелось бы, чтобы с ним поступили.

Любовь, известная миру, вызванному любовью из небытия и вновь ею вознагражденному, – самое прекрасное, утонченное и благороднейшее наслаждение, которое только возможно на Земле. Однако Спаситель требует от нас любви как труда (это единственный труд, который, собственно, и приносит вечные плоды), как борения, любви беспричинной, жертвенной, не требующей награды. Любите врагов ваших и делайте им добро, и давайте взаймы, не выставляя (должникам) никаких требований! Лютер прекрасно переводит это место: «не питая при этом никаких надежд», греческий же текст звучит так: «не требуя ни от кого никаких обещаний». На первый взгляд это противоречит контексту, поскольку в словах все же слышится некая надежда на возвращение долга, но мне кажется, они взяты из жизни. Берущий взаймы, как правило, торжественно заверяет, что непременно вернет долг, однако его уверенность бывает ошибочной. Ты же мысленно заранее приготовься к тому, что отданное к тебе не вернется, и не давай больше того, без чего сможешь обойтись, но и не принимай обещание должника, в которое он сам верит, за чистый обман, а разделяй в пределах разумного с ним его надежду! И вы будете помилованы, «будет вам награда великая и будете сынами Всевышнего». Это высочайшее благо, и оно ожидает вас. Как по-царски величественны эти слова! Вы сопричастники Всемогущего, Всевышнего, вам и подобает поступать так.

В милосердии к неблагодарным и злым – Божественная высота, и мы, неблагодарные и злые, ощущаем это ежедневно на себе. Стихи 36 и 37 (Лк 6) завершают первую половину второй части проповеди, объясняя, с каким внутренним настроем должно делаться все то, о чем в ней говорилось.

Во-первых, «Будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд!». А Он именно таков, тут нет сомнения. И это главное правило общения со всеми людьми и во всякое время!

И во-вторых, не судите! Не делайте различия между людьми, не сортируйте их! Не считайте, будто ваше милосердие может и должно распространяться только на избранных вами! Не высказывайте собственных мнений о людях! Не проклинайте! От вас никто всего этого не требует! Не понимающий этого не ведает Бога! Вы – кладези, из которых Бог изливает на людей благодать. Оставляйте должникам вашим! Давайте! В этом – свет Отца.

С какой сердечной теплотой Спаситель указывает на время, когда они получат свою награду. Вначале это звучит так: вы будете прощены и дастся вам, а затем, в красках описывая воздаяние, произносит: «они отсыплют вам в лоно ваше», и это не случайно. Именно они, ставшие благодаря вашему милосердию прощенными, прежде враждебные, причинившие вам немало страданий и бед, будут безмерно благодарны, не зная, как выразить свою благодарность, и небывалая радость охватит вас.

На этом вторая часть проповеди заканчивается. Спаситель сказал, что хотел, Он возвестил новый, иной образ мыслей, иное внутреннее отношение к ближнему, с которым Его ученики и должны предстать перед миром.

Может быть, они должны проявлять его лишь сами, не провозглашая и не научая тому других? Может быть, любовь к людям должна прежде всего распространяться на чисто земное — только им и понятные насущные потребности в одежде, платье и пр., а не на духовное, не на спасение их душ, что было бы куда важнее?

Вопрос непростой! Казалось бы, он требует утвердительного ответа. Но плоть предпочла бы заботиться о ближнем в духовном плане, нежели в телесном, и она предлагает ему себя в качестве авторитетного наставника, учителя, водителя, уклоняясь от того, чтобы безропотно служить ему во всем из чувства братской любви, жертвуя собой. К тому же плоть не лишена коварства и не прочь свое, все не наступающее обращение возместить обращением других. Такое поведение, да к тому же прикрывающееся именем Иисуса, не имеет ничего общего с присущей Ему самому дружеской манерой. Оно в глазах Бога столь же отвратительно и противоестественно, сколь и в глазах людей, ибо искажает образ христианства. Именно таким виделось апостолам антихристианство, когда они с тревогой говорили о его приближении.

Перед Его учениками неотступно встает вопрос, как и в какой мере следует им стремиться привить другим описанный выше Спасителем образ мыслей? Нравоучениями и наставлениями? И Спаситель, дополняя уже сказанное, дает на него ответ.

Он этого почти не приемлет, хотя полностью и не отвергает, ибо понятно, что иногда Его ученикам придется прибегать и к поучениям. Да, исключения возможны, хотя Спаситель очень опасается, как бы они не стали правилом. Его речь принимает совсем иной, образный характер: картины следуют одна за другой. В них и негодование по поводу недопустимого обращения с другим, и подшучивание над нелепостью поведения людей, и примеры, когда иные обстоятельства невозможны из-за отсутствия в них внутренней логики.

Картина первая: о слепом поводыре. «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» (Лк 6:39) Как может несчастный слепец догадаться, что благодетель, предлагающий ему себя в поводыри, сам слепой? Первый может знать, что он незрячий, и, по сути, знает, но в то же время, охваченный манией величия, пытается от себя утаить. Какую ответственность он берет на себя! Одна мысль о ней уже в состоянии укротить то часто восхваляемое неуемное стремление непременно влиять на других! И, поясняя, Спаситель добавляет: «Ученик не бывает выше своего учителя; но и усовершенствовавшись (то есть закончив свою учебу. – Ф. Ц.) будет всякий, как учитель его» (Лк 6:40).