Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот оно — наше будущее, — сказал Дарид.
На пенной подкладке лежали поблёскивающие смазкой обрезы.
— Оно надёжно? — спросил Мизло.
Дарид улыбнулся:
— Нет плохого оружия, есть плохие стрелки.
Им всем досталось по стволу.
Лупар взял итальянский обрез «Волк» (он узнал об этом и о многом другом, касающемся обрезов, проглотив ампулу ретропривязки). Около вентиляционной камеры было холодно — бараки входили в облако атмосферного льда, — но его это не беспокоило. Он устроился на канализационном рукаве, раскурил сигарету с коноплёй и стал изучать оружие. Тающая ампула студила нёбо.
Приятная прохлада и гладкость нетронутого приклада, укороченный блок стволов шестнадцатого калибра. «Волк» получали резекцией горизонтального охотничьего ружья. В 19 веке на Былой Земле такими обрезами вооружались итальянские пастухи, чтобы защитить стада от воронья и волков. Именно эти опасные хищники и подарили обрезу название. Затем «Волков» взяла на вооружение итальянская мафия. «Коза Ностра» — впиталось в сознание дыхание ампулы.
Лупар вскинул обрез, прицелился в ржавую переборку. Он словно не первый раз держал укороченное ружьё — обман наркотика. Коробка со стреловидными пулями лежала на коленях.
«Завтра мирок этих скотов рухнет. Мы затолкаем главарей в их Комнату Сраного Правосудия и посмотрим, что скажет нам друг револьвер, глядя в отёкшие глаза отцов Диктата».
Казалось, «Волк» изнывает от нетерпения. На коротких дистанциях обрез не оставлял раненых, пробивал броню. Кинетическая энергия пули была столь велика, что, будучи остановленная бронежилетом, наносила страшный удар, выбивала из внутренностей кровь.
Трава и ретропривязка дали странный эффект: на Лупара стали накатывать тошнотворные волны информации. Наиболее удушающим был прилив русской революции 1917-го. Он вспоминал — видел — миллионы солдат, хлынувших с фронта домой. Смутное время — сучьи нравы. Кто мог, тащил с собой оружие. Винтовки системы Мосина. Десятки тысяч отпиленных стволов и прикладов — громоздкие винтовки легко прятались под верхней одеждой…
— Лупар, — позвало прошлое.
Он отмахнулся.
— Лупар!
Что-то коснулось его руки — от неожиданности он нажал на спусковой крючок. Вхолостую клацнул наружный курок.
— Мизло! Чёрт!
Парень с глазными протезами испугано таращился на Лупара. Тот пнул его ногой, ещё раз прикрикнул:
— Не подкрадывайся ко мне! Никогда!
— Лупар, я же… ты просто залип… эти ретропривязки…
— Не читай мне мораль! Что у тебя?
— Дарид зовёт. Там ещё прислали… какие-то новые посылки…
— Опять из нижнего?
Мизло выглядел скверно. Он дёргано замотал головой.
— Нет. Там штампы Диктата.
* * *
Вот башня Диктата.
Вот комната.
В ней стол.
На нём чёрный купол. Под ним револьвер.
Барабан пуст. Но револьвер стреляет, если спустить курок в виновного. Так считают люди, контролирующие Телум-Ратио. Так вершится правосудие в верхнем городе.
* * *
Штурм был запланирован на утро.
Восемь часов до начала Революции. Но помеха — не только время.
Ещё — две пластиковые коробки со штампом Диктата. С двумя головами внутри.
— Они пишут, что здесь головы, — сказал Дарид своим людям. Он уже жалел, что не прочитал послание в одиночестве. Где знают трое — свинья давно в курсе. — Головы наших родственников?
Зарычали. Застонали. Взорвались.
— Кого? Чьи имена на коробках?
— Там нет имён.
— Тогда вскрой их!
— Нет, — решительно сказал Дарид. — Именно этого они и добиваются. Паники. Боли. Страха. Возможно, коробки пусты. Возможно, в них — головы. Возможно, там голова моего отца. Но мы не будем вскрывать их! Нет! Не перед штурмом!
— Дарид! — Вперёд ступил огромный Тарафей. — Не тебе это кумекать! Видит Пропасть, не тебе! Я не подниму знамя революции, думая, что в одном из этих блядских ящиков, возможно, лежит голова моего брата.
— Открывай! — заорал кто-то ещё.
Пластиковая крышка слетела с первого ящика, раскидав окровавленный уплотнитель. Дарид извлёк на свет голову.
По толпе революционеров пробежал шёпот удивления. Лицо было знакомо им всем, но это был ни отец Дарида, ни брат Тарафея, ни сын Лупара и не дочь Мизло.
— Твою же грёбаную мать! — наконец выдавил Дарид и брезгливо швырнул голову на пол.
Трясущимися руками он вскрыл второй ящик и вытряхнул другую голову. Она упала рядом и замерла, коснувшись закоченевшим носом култышки позвоночника первой. Кто-то выругался, кто-то тяжело сглотнул.
— Это может быть… подделкой? — спросил Мизло.
Дарид собрал липкие волосы в кулак, поднял жуткое послание, стал вертеть в руках перед собой, вглядываясь в ужас, отразившийся на мёртвом лице. Сомнений быть не могло, головы были настоящие…
Головы обоих диктаторов. Ключевого и Направляющего.
На столе затрещал телефон. Дарид снял трубку.
— Дарид?
— Да.
— Теперь вы — Ключевой Диктатор.
— Что?
— Ваш персональный автомобиль с охраной прибудет через минуту. Вас и того, кого вы назначите Направляющим Диктатором, уже ожидают в Цитадели Диктата. Поздравляем вас с назначением. Желаем результативной Диктатуры.
Дарид заторможено отложил телефон в сторону, словно трубка только что плюнула ему в висок свинцом, но каким-то чудом не убила. Разговор слышали все. Дарид боялся поднять глаза, по телу прошла волна слабости.
Что-то должно было произойти, барак наполнился густым ожиданием. И тогда…
С криком «долой Диктат», Мизло вскинул обрез, но не успел выстрелить, как отлетел в угол с окровавленным лицом. Лупар повёл «Волком» перед собой.
— Ещё кто? — Он осмотрелся, остановил взгляд на Дариде. — Ты уже сделал свой выбор?
Лупар посмотрел в глаза друга и, прочитав в них ответ, кивнул. Вокруг затрещали затворы, скрипнули приклады.
— Кто? — спросил Тарафей, целясь в лидера из обреза охотничьей двустволки.
Дарид облизал пересохшие губы. Перед ним стояли все его товарищи по оружию, все с кем он прошёл огонь и воду, с кем был готов поделиться последним. Станут ли они врагами, когда он выберет только одного из них? Останутся ли друзьями, когда он взойдёт на трон? Хотят ли, чтобы он стал Диктатором? Против чего боролся каждый? Или — за что?
За стеной пискнули тормоза машины, и по ступенькам ударили подкованные шаги — охрана Диктата, элита гвардии, тяжёлая добыча даже для «Волка». Шагов было много. В голове Дарида возникла неожиданная и страшная мысль: «свои! спасут! помогут!».
— Поторопись, — прохрипел Тарафей.
— Смерть Диктату, — выкрикнул на этот раз Распид, бросился на лестницу и как будто исчез. Шаги не стихли ни на секунду, будто он упал в пропасть, а армия демонов безразлично промаршировала мимо — вверх по чёрным стенам.
— Мы ждём! — взревел Тарафей.
* * *
Когда старые ворота, хрипя полуживыми сервоприводами, распахнулись, Арону и Ли-Ту-Вану открылась странная картина. В густом дыму стояла одна единственная фигура. Человек держал в руках старую обрезанную винтовку и дышал, как загнанный пёс. При виде закованных в доспехи гвардейцев, он тяжело ухмыльнулся и упал замертво.
Ли-Ту-Ван цокнул языком и наступил подкованным сапогом на чью-то руку.
— Надо же, работает.
— Всегда, — отозвался Арон.
— Диктат, что ни говори, — голова.
— Ага.
Гвардеец, раскидывая в стороны обрезы, прошёл в центр помещения и наклонился.
— А с этими что делать? — он кивнул на головы Диктаторов.
— Эти уже не нужны, — ответил Арон.
— Ага, — согласился Ли-Ту-Ван. — Идиотов кругом, как собак.
И они дружно рассмеялись.
* * *
В комнате раздался удар.
Первый из трёх.
Большая дверь открылась. Вошёл Судья.
Второй удар.
Открылось сто двадцать семь дверей периметра. Вошли присяжные.
Зелёный огонь полыхнул вокруг купола.
Третий удар.
* * *
Ли-Ту-Ван внимательно посмотрел на тело под ногами и заметил, что человек дышит. Из простреленной груди сочилась кровь, а губы дрожали, силясь что-то сказать. Гвардеец наклонился.
— Я… меня назначили… Диктатором… второго… надо выбрать второго, — простонал Дарид.
— И что? — ухмыльнулся Ли-Ту-Ван.
— Ты можешь… можешь стать…
— Ну конечно, — Ли-Ту-Ван встал и обнажил свой меч. — Только мы в эти игры не играем.
Он осторожно
