Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Порубавшего фармацевта светотехника взяли на улице: весь в крови, тоже ничегошеньки не помнит, идёт в полный отказ, и — никакого топора рядом. Кинули в бобик, доставили в РОВД. Там пробили по базе: букет приводов — бытовое рукоприкладство и невыплата алиментов.
Садить можно было всех, даже на бронзового Ленина нашлась бы статья, вот только — дурно попахивало всё это, бредом попахивало, массовым гипнозом или помутнением. И куда, к плешивым чертям, делся этот топор?! Или топоры?!
— Ищи теперь журавля в небе, — сказал себе под нос полковник Журавлёв и невесело усмехнулся: за такие шутки (с журавлями в любом местоположении: В небе или За пазухой) он выводил подчинённых в неплановое суточное дежурство.
— Евгений Петрович, разрешите?
В кабинет проник старший оперуполномоченный Демидов, помялся в дверях, слишком малоразмерный для новой формы, которую ещё не успел ушить.
— Из музея пришли.
— Из какого музея? — с ходу начиная раздражаться, прорычал Журавлёв.
— Музея оружия. У них пропал топор какой-то династии. Название забыл… кхм, что-то восточное… созвучно с Мураками.
— Демидов, хорош напоминать. Ну, не прочитал я твою «Охоту на овец», времени нет, сам видишь, мухе посрать некогда. Знаю, что сам просил… — Полковник моргнул и резко переключился. — Топор? Кража?
— Нет. То есть, не совсем. Странная кража, одним словом. Просто пропал экспонат со стенда. Ни следов взлома, ни разбитого стекла, ни сигнализации…
Журавлёв навалился животом на край стола. Пропажа возможного оружия убийства растормошила его уныние.
— Свои ноги приделали, как пить дать! Надо проверить всех работников, возможно, кто-то из них передал топор преступнику… преступникам… Да что ты там отираешься?
— Кхм… Один уже здесь.
— Топор?
— Работник музея. Прилип на входе. Экскурсовод. По совместительству — оккультист или метафизик. Говорит, что знает «причину первопричин», «зрит в корень»… его словами… короче, может «пролить свет» на наших жмуриков.
— Веди!
Оккультист просочился в щель и, с ходу распознав ауру начальства, прошёл к столу и присел на шаткий стул напротив полковника. На нём висело выцветшее пальтишко, снег таял на воротнике и плечах, а в глазах экскурсовода-оккультиста таяла решимость. Будто вот-вот передумает, встрепенётся, бросится бежать.
— Протокол будете писать…
— А надо? — Журавлёв подался на стол, стол скрипнул. — С повинной?
— Как? Простите… Почему же с повинной?
— Заставили, значит?
— Нет. Вы… я так сказать, просто поделиться… измышлениями…
Полковник не сводил с него взгляда. И неприятно так улыбался, что, может оно и лучше бы — с повинной-то, подумал оккультист, вон, намедни казённой краской балкончик в двушке отреставрировал.
— А топор кто взял?
— Взял?.. Нет-нет… не взял, то есть, я так измышляю… — Метафизик замолчал, собрался с духом, одёрнул полы пальто. И преобразился как-то, когда о топоре заговорил, да в таком свете чудном, в реку, в общем, вошёл родную, изотерическую. — Не крали его, вот! Масакири сам ушёл!
Кадык Журавлёва судорожно дёрнулся.
— Как так сам… кто сам? Прекратите пудрить следствию голову!
— Масакири. Японский боевой топор, XI век. Не физически ушёл, конечно, ручек-ножек не имеет… Но по воле своей, поработив волю, простите за повтор, другого человека. Его вынес кто-то из сторожей или администрации, тот, кто имел доступ к охранной системе…
Журавлёв победно взмахнул рукой. Демидов слушал с открытым ртом, устроившись на табуретке под репродукцией «Трёх богатырей».
— Ага! — победно прокричал полковник. — Кабанисты, раз вас так десять! (Каббалисты, про себя поправил Демидов, дивясь эрудиции начальства). Значит-таки свои навинтили! Ну-ка, а теперь поподробнее: кто мог, кто доступ имел?
Экскурсовод погрустнел.
— Вы не слышите главного. Топор проснулся и приказал вынести его из музея. Он может управлять людьми, понимаете? Вы наверняка знаете, слышали о самурайской культуре «одухотворения оружия»… — Как человек, смотревший все серии «Сёгуна», Журавлёв при этих словах сложил руки на груди и энциклопедически надул щёки. А экскурсовод продолжал, информация лилась из него не в пример мыслям — легко, без дробления и сбивок: — Оружие воинов выполняло ряд функций. Им лечили, прикладывая к больному месту цубу, гарду по-нашему; ему приносили молитвы; когда рождался мальчик, клали меч рядом, призывая духов, прося покровительства для новорождённого. Но мало кто знает, что самураи делали и боевые топоры. Одним из них был масакири: длинное топорище, полукруглое лезвие, массивный обух. В школах боевых искусств шёл в обучении как парное оружие. Вот только вели они себя непредсказуемо, своенравно…
— Кто?
— Топоры. Слишком массивны для изящного восточного искусства, слишком тяжелы для утончённой философии. Все молитвы и нравоучения они воспринимали всерьёз, а к справедливости шли напролом, врубаясь, а не танцуя…
— Так. А вот это отставить. Чушь свою антикультурную…
— Оккультную, — шёпотом поправил оперуполномоченный Демидов.
— Что? Демидов?! — вскипел Журавлёв. Как любой хороший начальник, он не надеялся на стены, а слышал всё сам. — Отставить комментарии!
— Так точно…
— Сочно! — Полковник витиевато выругался одними губами и вперил в оккультиста тяжёлый, как наконечник масакири, взгляд. — Топор, значит, живой? Так?
— Я бы сказал… одушевлённый.
— А есть разница?!
— Возможно. Согласно преданиям он имеет… помимо матрицы собственной души, образовавшейся при ковке… в общем, имеет коллективную душу. Обладает силой убитых в бою воинов, самых яростных и справедливых…
— Жмуриков средневековых, так что ли? — Журавлёв уже не кипел. Остывал он так же быстро, как и разогревался.
— Несмотря на терминологию… можно и так…
— И с этими баснями вы пришли ко мне?
— Я сопоставил… по телевизору говорят… а тут это, пропал… и жертвы ведь, люди нечистые, трудно не догадаться…
— Ты слышал, Демидов? Расколол товарищ наше дело. Открывай камеры, выпускай задержанных. И Ильича на порог выстави.
Метафизик расстроился окончательно, вдрызг. Даже голову опустил.
— Почему вы думаете, что топор не может управлять человеком? Акции, контракты, золото — могут, а топор — нет.
— Не в буквальном же смысле!
— Почему бы и…
— Не статуей же!
— Если учесть, чья это статуя, то странно, почему только сейчас… пошла и прочее…
Журавлёв снова вскипел.
— Хватит! Вон! Демидов, вышвырни этого астрального мудака!
Демидов двинулся к столу. Хорошо хоть не «орального», думал он, ведь мог и так в запале.
— Подумайте, подумайте… — Оккультист вроде и не противился выдворению, но странным образом не желал вмещаться в дверь, упираясь то растопыренными локтями, то шишковатой коленкой. — Не всё же справедливости ждать от людей… дождёшься тут… особенно от уполномоченных… — Метафизик грустно, многозначительно улыбался, топорщил локти, застревал в проёме, несмотря на все усилия тянущего и толкающего Демидова. — Не хочу обидеть, разумеется… но отрадно знать, что… всегда-всегда!.. кто-то смотрит, видит… реагирует!.. пусть и не человек!..
Наконец, Демидову удалось закрыть дверь. Правда, со стороны коридора. Оккультист продолжал выставлять коленки и локотки, извергать тихие предостережения, гипотезы, восторги.
— Хватит, хватит служить человеку… пора служить правде…
С лестницы появился младший лейтенант Пугач, друг Демидова.
— Демид, что там у тебя? — крикнул он. — Помочь?
— Да! На воздух товарища надо! Совсем от музейной пыли очумел!
Но вместо того, чтобы подтолкнуть экскурсовода к Пугачу, Демидов деликатно встряхнул его за отвороты пальтишка, проникновенно заглянул в мутноватые глазки.
— Вот вы мне скажите, а как же ваш топор с мест преступления скрывался? Не ножик перочинный ведь, вещь заметная.
— Он так сделал… чтобы не видели… — до слёз удивлённый искренним интересом к его версии, пролепетал оккультист.
— Невидимость, значится, включать может? Как сказочный головной убор?
— Нет… не совсем… Топор может наводить массовый морок… это… представьте, что вас пытаются ударить топором, вот лезвие падает на вашу голову… Что вы сделаете?.. Закроете голову руками! Зажмуритесь! Вот что!.. Я думаю, именно такое состояние масакири при необходимости внушает окружающим… становится той вещью, которую люди захотят увидеть в последнюю очередь…
Слева возник Пугач, принял товарища под локоток.
— А ну-ка, кру-угом! Без песен, без лозунгов, без жалоб — к выходу, шаго-ом марш! Ать, два!
Пугач подмигнул другу.
— Там ещё подвезли.
— Кого?
— Подозреваемых. По топорным делам.
— Но ведь…
