Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Я заварила чай! — позвала Эмму и Джека Лотти. Лишь гораздо позже Джек догадался, что Лотти, конечно, знала, как Эмма умеет наводить на малышей страх и заставлять их делать то, что она хочет.

— Милый, пожалуйста, ты знаешь, что мне нужно, сделай это поскорее, — обратилась Эмма к пенису Джека. Какая она хорошая все-таки — сама засунула пенис на место, в трусы, и очень аккуратно застегнула молнию на штанах.

— Ты с ним разговариваешь! Я не знал, что пенисы понимают речь.

— Еще как понимают и умеют говорить сами! Твой-то еще не умеет, но он обязательно научится. А ты не забудь — как только он научится, сразу скажи мне.

Глава 10. Единственный зритель

Во втором классе Джека учил мистер Малькольм, редкий мужчина-учитель в школе Св. Хильды (в те годы у него был лишь один коллега его пола). Мистера Малькольма везде сопровождала жена, точнее, это он ее сопровождал. Она почти ничего не видела, была прикована к инвалидной коляске, и, как говорили, звук голоса мистера Малькольма успокаивал ее боли. Сам он был отличный педагог, добрый и терпеливый. Его все любили, а второклашки еще и жалели, так как его жена представляла собой подлинное чудовище. В школе Св. Хильды девочки, из тех, что постарше, вели себя жестоко по отношению к окружающим, а к себе так и вовсе были беспощадны; считалось, что виной тому — жуткие разводы их родителей. Так вот, на фоне всего этого второклашки едва не молились, чтобы мистер Малькольм развелся. Если бы он убил свою жену, они бы его простили, а сделай он это у них на глазах, устроили бы ему овацию.

Мистер же Малькольм, напротив, вел себя исключительно миролюбиво. Он и выглядел не так, как все, — опережая время, он, начав лысеть, брил голову (в семидесятые это было не принято), кроме того, носил щетину (бриться начисто он не брился, но и отпускать бороду не хотел). В те годы тот факт, что школа Св. Хильды взяла его на работу, следовало считать знаком либерализма администрации; как и второклашки, коллеги и начальство решили, что на долю мистера Малькольма и так выпало достаточно испытаний. Один лишь взгляд на его слепую жену в коляске вызывал к нему жалость.

Второклашки очень старались сделать так, чтобы мистер Малькольм был ими доволен. Ему никогда не приходилось кричать на них или наказывать, дети сами вели себя как следует. Они считали, что жизнь и без них обошлась с мистером Малькольмом чересчур круто.

Разумеется, мнение Эммы о нем было окрашено ее собственным знакомством с человеческой жестокостью, но в данном конкретном случае она, вероятно, была полностью права. Джейн — так звали жену мистера Малькольма — упала с крыши на церковном празднике. Она заканчивала школу, была красивая и всеми любимая девушка — и на тебе, нежданно-негаданно у нее парализовало ноги. Если верить Эмме, мистер Малькольм был одним из ее воздыхателей, несколько ее младше, и влюбился в нее после травмы — так как она стала куда доступнее.

— Я думаю, на него в школе никто и смотреть не хотел, до травмы Джейн и не думала его замечать, — говорила Эмма. — Но после падения с крыши Колясочнице Джейн пришлось позабыть о своей былой разборчивости.

Если так оно и было, то выбор Джейн сделала идеальный. Ей, можно сказать, повезло.

Ослепла она спустя много лет, уже состоя в браке. У Джейн Малькольм началась макулярная дегенерация — старческая болезнь, поразившая ее раньше срока. Как объяснял второклашкам мистер Малькольм, его жена ничего не видела прямо перед собой, различала только свет-тьму и движение, сохраняя лишь боковое зрение. Впрочем, и тут было не все в порядке, так как боковым зрением Джейн не различала цвета, то есть страдала дальтонизмом.

Вдобавок Джейн начала терять и рассудок, и тут у мистера Малькольма не имелось для второклашек нужных слов. Слова не могли защитить от ужаса ни детей, ни его самого. Слова "дальтонизм" и "макулярная дегенерация" считались во втором классе "словарными трудностями" — то есть новыми и незнакомыми, каждый день мистер Малькольм дарил детям по два слова из этой категории, у него имелся длинный список. В списке этом не нашлось места для слов "параноидальный" и "бред", однако именно они лучше других описывали поведение Колясочницы Джейн, чей разум давно выкатился за пределы разумного.

Она любила громко скрежетать зубами и, хорошенько разогнавшись, врезаться на своей коляске в парту Пэтси Бут. Джек в такие моменты оглядывался на Люсинду Флеминг — он боялся, как бы этакое поведение не вызвало у нее еще один приступ "тихого бешенства". Это же полное безумие — атаковать сестер-близнецов; вместо одного вопля обязательно раздавались два, Хетер вторила Пэтси.

Иногда Джейн начинала качать головой из стороны в сторону — с силой, агрессивно, словно хотела избавиться уже и от бокового зрения, наверное, казалось ей, полная слепота лучше неполной. Когда кто-либо из подопечных мистера Малькольма поднимал руку, чтобы ответить на вопрос, Джейн обязательно прятала голову между колен — словно бы кто-то попытался перерезать ей горло, а она увернулась. Такие эпизоды повторялись регулярно, благодаря чему второклашки во всякую минуту были все внимание — то есть они очень внимательно слушали мистера Малькольма, смотря при этом — тоже очень внимательно — на миссис Малькольм.

Пару раз в неделю, не более, мистеру Малькольму приходилось делать в своей плавной речи паузы — видимо, он так отдыхал, он вообще выглядел уставшим. Как только муж замолкал, Колясочница Джейн немедленно трогалась с места, разгонялась между рядами парт и принималась кататься туда-сюда, задевая парты костяшками пальцев (они у нее все были в ссадинах).

Мистеру Малькольму ничего не оставалось, как бежать за школьной медсестрой или аптечкой (в зависимости от тяжести травм жены), и на некоторое время Джейн оставалась под присмотром учеников мужа — кто-то один держал сзади ее коляску, чтобы она не носилась по классу как очумелая, а остальные в страхе дрожали, отойдя от нее подальше. Детям строго наказали пресекать попытки Джейн выбраться из коляски; сомнительно, чтобы им это удалось, попробуй она в самом деле покинуть инвалидное кресло. Она и не пыталась, просто размахивала руками и вопила что есть мочи, выкрикивая имена мужниных учеников и учениц, заученные ею по перекличкам.

— Мооооорин Яаааап!!! — вопила миссис Малькольм.

— Здесь, мэм! — вопила в ответ Морин Яп, и слепая женщина поворачивала лицо в ее сторону.

— Джииииимми Бэээээкон! — голосила миссис Малькольм.

Джимми в ответ испускал стон. Ясно, со слухом у Колясочницы Джейн проблем не имелось, она сразу же поворачивала лицо туда, где сидел Джимми.

— Джеееек Беееернс! — крикнула она однажды.

— Я к вашим услугам, миссис Малькольм, — ответил Джек. Уже во втором классе умение говорить четко и правильно отличало его от одноклассников.

— Твой папа тоже умел говорить красиво, — изрекла миссис Малькольм. — Твой отец — исчадие ада. Не позволь диаволу проклясть тебя, дабы не стать тебе, как твой отец.

— Ни в коем случае, миссис Малькольм, я не позволю ему, — ответил Джек.

Ему-то казалось, что он говорит весьма уверенным тоном, однако учился он в школе для девочек, школе Св. Хильды с ее эммами и шарлоттами, так что силы в этой битве за нравственную чистоту, конечно, были неравны. Считалось, что гены Уильяма Бернса чрезвычайно сильны и обязательно себя проявят — поэтому-то в "Большом Тотализаторе", как это называла Эмма (она произносила эти слова с уважением, словно бы вела речь о любимых книгах и фильмах), все и ставили на то, что Джек станет бабником. Иначе говоря, предполагалось, что это — свойство быть бабником — передается по наследству, а потому Джек просто обязан им стать. Не было человека, связанного со школой Св. Хильды, в чьих глазах Джек не был бы сыном своего отца — даже в ослепших глазах миссис Малькольм.

— Джек, не стоит обижаться — люди просто не могут совладать с любопытством, — философски рассуждала Эмма. — Гадать, кто из тебя выйдет, — это же жутко интересно, пойми и смирись.

Миссис Малькольм явно придерживалась того же мнения.

Худший час наступал, когда мистер Малькольм возвращался обратно в класс с медсестрой или аптечкой.

— А вот и я, Джейн, я снова с тобой, — всякий раз восклицал он.

— Вы хорошо расслышали, дети? — вопрошала миссис Малькольм. — Он снова со мной! Он никогда не уходит надолго и обязательно возвращается!

Но это было только начало.

— Пожалуйста, Джейн, не надо, — говорил мистер Малькольм, зная, что будет дальше.

— Мистер Малькольм просто обожает за мной ухаживать, — объясняла детям Колясочница Джейн. — Он делает за меня все, ну просто все — все, что я не могу сама.

— Джейн, ну что ты, что ты, — пытался урезонить ее мистер Малькольм, но она не давала ему обработать ссадины у себя на костяшках пальцев. Вместо этого она давала ему пощечину — сначала одну, затем другую, затем постепенно обращалась в подлинную ветряную мельницу.