Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Да так, ничего пока не надумал.

— Ну дай мне посмотреть, конфетка моя.

Джек показывал, Эмма вздыхала. Какая же грусть заключалась в этом вздохе (правда, Джек мог ее и вообразить — он слишком много думал о судьбе бедняжки Анны). Во всяком случае, он хотел, чтобы разочарованиям Эммы был скорее положен конец.

— Ну, иногда ему снятся сны, — продолжил однажды Джек.

— Какие сны? Кто тебе снится, Джеки?

— Ты, — отвечал мальчик (ну, это еще не так страшно, вот как ей сказать про мисс Вурц?).

— А что я делаю?

— Ну, как бы это... твои усики, они играют важную роль.

— Ах ты юный извращенец, пенис мой сахарный, негодник Джек...

— А еще на мисс Вурц только нижнее белье! — выпалил от неожиданности мальчик.

— Я чего-то делаю вместе с мисс Вурц? Джек, о боже мой!

— Нет-нет, мисс Вурц совершенно одна, просто у нее твои усики, — признался Джек. — И нижнее белье.

— Чье нижнее белье?

Джек сбегал в комнату Лотти и принес Эмме ее каталоги.

— Джек, ты полный кретин! Только подумайте — он вообразил, что я это надену! Побойся бога, Джек, вот я тебе сейчас покажу настоящее нижнее белье!

Джек уже видел ее старый "тренировочный" лифчик — теперь на ней был новый, на первый взгляд лишь чуть-чуть побольше. Тут Эмма его сняла, и оказалось, что под ним кроется нечто более массивное, чем прежде; а потом Эмма сняла и трусики и приложила их к юбке. Кружева, украшавшие предмет интимного туалета, произвели на Джека и его "малыша" новое, невиданное раньше впечатление.

— О-го-го, он дернулся, — сказала Эмма.

— Кто?

— Кто-кто, а то сам не знаешь.

Джек и Эмма вместе смотрели на "малыша", который вдруг стал совсем не такой уж маленький. Эмма наклонилась к пенису Джека.

— Мисс Вурц, — сказала Эмма. — Джек, закрой глаза.

Джек немедленно закрыл.

— Каролина Вурц, — шепнула Эмма пенису Джека. — Вот что, милый, я тебе принесу настоящее нижнее белье, вот увидишь!

Не открывая глаз, Джек чувствовал — "малышу" идея понравилась.

— Джек, ну, я скажу, кажется, у нас наметился прогресс.

— Эмма, можно я расплету тебе косу?

— Прямо сейчас?

— Ага.

Эмма позволила ему расплести себе косу, но не спускала с его пениса глаз. Волосы ниспадали ей до бедер, Джек почувствовал, как они ласкают ему ноги.

— Конфетка моя, заработало! — сказала Эмма. — Ты угадал!

— Чайник кипит! — донесся снизу крик Лотти.

— Так, скажи мне еще раз, — уточнила Эмма. — Тебе снится мисс Вурц, у нее мои усики, а одета она в Лоттино нижнее белье, верно?

— Нет, не Лоттино — просто белье из ее каталога, — ответил Джек. Вид мисс Вурц в белье самой Лотти не казался Джеку привлекательным.

— А чьи у нее волосы?

— Твои, наверное. Они длинные.

— Отлично, — сказала Эмма. Джек не видел ее лица — волосы закрывали его целиком. — Кажется, мы выделили нужные приоритеты.

— Какие?

— Значит, ясно — тебя возбуждают волосы, конфетка моя. И еще женщины старше тебя, но это обычное дело.

— Вот оно что.

Ничем обычным тут для Джека и не пахло.

— О, ты посмотри, у нас в самом деле прогресс! — провозгласила Эмма и откинула волосы за спину. У Джека стоял так, как не стоял еще никогда. А если бы "малыш" сделался подлиннее, его тень дотянулась бы до самого пупка.

— Боже мой, Джек, что ты намерен с этим делать?

— А я должен что-то с ним делать? — в полном изумлении спросил Джек.

Эмма обняла его, прижалась к нему обнаженными грудями; пенис Джека терся о ее шерстяную юбку, Джек немного подвинулся, чтобы пенис касался Эмминого бедра, так ему было удобнее.

— О, Джек, — сказала Эмма, — сладкий мой, какие слова! Ты такой милый, слова тебе вообще не нужны! Разумеется, тебе ничего не надо с ним делать! Просто в один прекрасный день ты захочешь сделать с ним кое-что, в тот день ты заодно узнаешь, что именно. И этот день будет не просто день, а о-го-го какой день!

Джек накрыл грудь Эммы рукой, Эмма сжала его лицо сильнее. А потом — ну, это все придумал "малыш", Джек тут ни при чем. Эмма и Джек сидели рядом на кровати, обнимались, но пенис каким-то образом все еще касался Эмминого бедра. Стало быть, Джек чувствовал пенисом бедро Эммы; раз так, то и Эмма должна была чувствовать бедром его пенис. Ему было восемь, Эмме — пятнадцать. И тут Джек перекинул ногу через другое бедро Эммы и получилось, что он лежит на ней сверху, а "малыш" зажат у нее между ног и касается обоих ее бедер.

— Джек, ты понимаешь, что делаешь? — спросила Эмма.

Разумеется, ни черта Джек не понимал. Эмма жевала мятную жвачку, Джек чувствовал запах.

— Ну, зато малыш, наверное, понимает, — ответила сама себе Эмма.

Джек не мог дотянуться руками до ее бедер, только до кружев на трусиках, которые Эмма положила поверх юбки.

— Ну, конфетка моя, покажи мне, что знает твой малыш, — дразнила Джека Эмма. Ласкательное "конфетка моя" в устах Эммы служило заодно и дразнилкой.

— Я не знаю, что знает малыш, — не стал скрывать Джек, и тут и он и "малыш" сделали одно важное открытие. Оказалось, между бедер у Эммы растут волосы!

Едва пенис коснулся этих волос, Джека пронзила мысль — сейчас Эмма его убьет. Она изо всех сил сжала ноги и перевернула его на спину. "Малыш" весь запутался в складках ее юбки. Эмма не сразу нашла его рукой, Джек боялся, что она его вовсе оторвет. Ничего подобного — она лишь немного грубо его сжала.

— А это что такое? — спросил Джек; ему было страшно — не оттого, как Эмма держит его пенис, а от этих странных волос.

— Нет, это я тебе не покажу, конфетка моя. Это уже будет надругательство над несовершеннолетними.

— Чего-чего?

— Ты не поймешь, но тебе будет очень страшно и неприятно, — сказала Эмма. Джек сразу же поверил. Странно было другое — и Джек и "малыш" почему-то очень хотели быть там (другое дело, что Джек и правда боялся увидеть, что там спрятано).

— Я не хочу туда смотреть, — быстро сказал он.

Эмма разжала ноги, отпустила пенис, затем снова взяла его в руки, но куда нежнее.

— Итак, одну вещь мы установили — тебя и правда возбуждают волосы, — сказала Эмма.

— Эй, чай будет слишком крепкий! — закричала снизу Лотти.

— Ну так вынь пакетики из чашки! — крикнула в ответ Эмма.

— Стынет! — не унималась Лотти.

Эмма повернулась спиной к Джеку и надела трусики; затем лифчик. Джек понял, что "малыш" прикоснулся к чему-то интимному, но почему там волосы?

— Как там ваше домашнее задание? — снова крикнула Лотти. Судя по тону, еще немного, и у нее начнется истерика — наверное, она так себя вела, когда потеряла эпидуралку.

— Эх, тяжелая жизнь у твоей Лотти, а, Джек? — спросила Эмма, глядя на пенис. "Малыш" на глазах принимал свои обычные небольшие размеры.

— Джек, тебе нужно следить за этим твоим другом ежесекундно, это же надо, какое у тебя карманное чудо! Причем не маленькое! Восхитительно! Кажется, он решил пока от нас спрятаться, — сказала Эмма.

— Наверное, ему грустно, — сказал Джек.

— Вот-вот, конфетка моя, запомни эти слова. Однажды они тебе пригодятся.

Джек не мог взять в толк, при каких обстоятельствах ему могут пригодиться слова "моему пенису грустно". Мисс Вурц много знала о словах, и Джеку почему-то показалось, что эти слова ей не понравятся. Наверное, в них слишком много импровизации.

Через неделю Эмма принесла Джеку лифчик своей разведенной мамы, черного цвета. Джек сказал бы, что это пол-лифчика: в чашки вправлены жесткие металлические дуги, а сами чашки маленькие, но выглядят на удивление агрессивно. Эмма сказала, что это "пышный" лифчик, такой, который приподнимает груди вверх. Да, решил Джек, более агрессивным лифчик и быть не может.

— А зачем приподнимать груди вверх? — спросил мальчик.

— У моей мамы маленькие груди, — сказала Эмма, — вот она и пытается выжать из них максимум.

У лифчика имелась и другая особенность — он очень сильно пах духами и потом (запах пота был лишь чуть слабее). Эмма утащила его из бака с грязным бельем.

— Но ведь так оно и лучше, не правда ли? — спросила Эмма.

— Не понял.

— Чего тут понимать — ты чуешь ее запах!

— Я твою маму даже не знаю. Зачем мне ее запах?

— Ты просто попробуй, конфетка моя, откуда тебе знать, что понравится малышу.

Черт, а ведь точно! Жалко только, что Джек это понял лишь много лет спустя.

Много лет спустя Джек узнает и другое, например, что салон Китайца на углу Дандас-стрит и Джарвис-стрит закрывался довольно рано, часов в пять вечера. Джек забыл, кто ему раскрыл эту тайну, наверное, какой-нибудь "подсевший на чернила" посетитель салонов на Квин-стрит. Когда — это Джек помнил, мама как раз открыла свой салон на этой же улице.

В семидесятые Алисе и ей подобным нечего было искать на Квин-стрит — в те времена туда ходили выпить виски мексиканцы в белых футболках, на дух не выносившие хиппи. Может, один из таких ему и сказал про салон Китайца. Наверное, говорил правду. Безымянный салон по ночам был закрыт, в крайнем случае — работал в пятницу и субботу до восьми вечера.