Решимость: почти святой Брайан - Анастасия Сагран

– Не успеешь оглянуться, скоро все будут извиняться и кланяться вместо ответа, – негромко сказал Рэйн Росслей и оглядел перевёртышей, – что очень поможет в наших непростых условиях.

Санктуарий опять заухмылялся, задумав хоть как-то ещё мелко поддеть Росслея:

– Перестань, думаешь, цари-перевёртыши мечтают тебя позадирать? Да ты слишком похож на маленькую девочку, чтоб тебя кто-то решил воспринимать серьёзно.

Росслей было вскинул голову на высокого Алекса, чтобы ответить, но Хант уже добавил своё:

– Что верно – то верно, принц Росслей, здесь вам и спорить нечего.

Опасаясь, что возможная перепалка собьёт всех с мысли, Ли, немного повысив голос, привлёк к себе внимание:

– Принц Росслей прав – крайняя вежливость действительно может спасти нас от разрушения империи изнутри. Кроме здесь собравшихся, на Клервинде нет другой силы, а значит…

– Это мало чего значит, поверь мне, Лифорд, – мрачновато сказал Классик, блестя глазами. – Никакие расшаркивания не спасут от кинжала и яда.

– Имейте в виду это, господа, – громковато сказал Сапфир. – Имейте в виду и личность, которая первой обратила на это внимание. Классик, малыш, ты в первую очередь примени свою осторожность к самому себе.

– Считаю, что Ли прав, – резко сказал Эрик. – Времена грубых высказываний и открытых обвинений должны уйти в прошлое.

– А что же тогда с отравителями и подлыми убийцами? – с деланным удивлением и сарказмом спросил Сапфир. Ответил ему Рональд Мэйн:

– Их будет ждать неотвратимое наказание за преступление. Ты говорил, что настанет день, когда появится тот, кто будет видеть преступления каждого так, словно сам побывал в прошлом. Но даже сейчас… – Мэйн положил руку на плечо Сапфиру. – В некоторых случаях совершенно ясно, на кого падёт подозрение в первую очередь.

– А если кое-кто захочет меня подставить?

– Ты же ясновидящий… разберёшься.

– Действительно, – ухмыльнулся Классик. – Не захочешь суда над собой и изгнания – постараешься сохранить мою жизнь в первую очередь.

– Аналогично, а?

– Это пакт?

– Это логика. Разве только я могу допустить ошибку в видении, как это произошло в случае Брайана.

– Ха, какая жалость, Сапфир, что у тебя достаточно врагов помимо меня.

– Я уже кому-то говорил: умру я, и умрёте вы все.

– Это ты так в очередной раз удерживаешь мироздание на своих плечах?

– Вроде того, – ухмыльнулся Сапфир. – А может, я блефую. Хочешь узнать?

– Всё! Хватит! – Эрик не дал Классику открыть рот. – Сейчас же нам нужна Точка Соглашения…

– …Светлая мысль!.. – пропев, вставил Сапфир. Он явно знал, что прозвучат такие слова и явно ждал их.

– …Это будет место, из которого вы, принцы, не выйдите, пока не придёте к единому решению!

– Я займусь этим, – сказал Брайан.

– Но если не считать Классика и Сапфира, мы не перечим друг другу, – словно бы оправдываясь, пожал плечами Колин Хант. – Нас-то за что сажать в клетку?

– Ты, в целом, прав. Однако если сажать в клетку только Классика и Сапфира, то они поубивают друг друга. Вы же, принцы, придадите их противостоянию нужный вектор, и в их споре, может, да родится какая-нибудь истина.

– Пока истина только одна, – мрачновато отметил Алекс, – они желают надрать друг другу…

– …На самом деле, – Рэйн старался прерывать Алекса на том месте, где друг пытался сказать нечто совсем неблагозвучное, – я не вижу причин отказываться от этой идеи с Точкой Соглашения.

Тогда каждый подумал о том, что участие в планах императора даёт им всем, принцам, гигантскую власть, которую со временем можно будет усилить. Кто-то из принцев и не думал о таком, кто-то на это рассчитывал, а кто-то собирался интригами добиваться влияния.

Император понял, что все осознали то, что им даётся, и озвучил свою основную мысль:

– Вы, принцы, являетесь столпами империи. Отрицать бесполезно. И здесь я вижу только два выхода. Один – упрочить свою власть до абсолютизма. Но, всем известно, что среди вас, принцев, величайшие гении настоящего и прошлого. И, если я не буду опираться на всех вас, а, скажем, на одного только Сапфира, я рискую потерять Классика в большинстве случаев. А я не хочу терять ни одного из вас. Если не брать в расчёт другие потери, с вами уйдут земли и мои подданные. Никакое сепаратное отделение не останется мирным. В какой-то момент снова начнётся война и империя, так или иначе, развалится. Посему остаётся только второй вариант, а именно – править, основываясь на вашей поддержке.

– Считаю эту мысль идеальной, – проронил Вир.

– На том и разойдёмся, – сказал Эрик. – Предстоит ещё один день, жаркий в обоих смыслах.

В предстоящий особенный день, Брайан ходил под впечатлением от слов Эрика.

Человек не показывал особого ума, быстро утомлялся, развлечения были основой его существования в Ньоне до сих пор. Иногда он показывал смущение и был немного нервным рядом с крылатыми и перевёртышами, но естественно смеялся пошлым шуткам Санктуария и Ханта, а также любил выпить и хорошо поесть, что было понятно. Он не был слишком проницателен, и его легко было обмануть. Он не обладал какими-то особенными талантами, то есть был обычным человеком. Но всё же в пору святости Брайана, Эрик Бесцейн казался отмеченным особенной печатью. Будто Господь подарил этому человеку знание, особенности которого вовсе не лежат на поверхности. И теперь, когда слова Эрика звучали в голове Брайана, и он не мог выкинуть их из головы, император для бывшего кардинала будто бы занял своё место окончательно, как если бы сам Брайан в глубине души был не согласен с выбором Единого. И оставалось только осознать это.

Брайан Валери, как губернатор Ньона, приносил в тот день свою дань уже с полной уверенностью, что делает всё как нужно.

Особенным моментом стала дань от Ксениона и всего клана Дан-на-Хэйвин. Ясно было, что он подарит императору Моргану. Но никто не подготовил Брайана к тому, как это произойдёт.

Её одели только в широкий пояс с замком. Волосы прикрывали грудь. Пока она пересекала зал по направлению к императору, могли бы перебить принцев одного за другим и никто бы не поднял тревоги. Ли оказался прав. А Ксениона в своём сердце Брайан проклял. Одно, только одно, сделанное им открытие, в то время было хорошо, пусть и настолько же плохо в перспективе. Брайан понял, что то, от чего ему то и дело становится теплее – это его чувственность, пробудившаяся с потерей святости. От осознания того, что происходящему с его телом есть объяснение, стало значительно легче.

Моргана тем временем вручила императору ключ от своего пояса. Был ли это обычай у эскортов, или это было представление Ксениона специально по