Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А это не дело.
– Поворот на Итерпию, сэр, – сообщил водитель.
– Спасибо. – Кенред выбрался из машины и зашагал вверх по склону.
Здесь дорога лежала между двух пологих холмов – один густо зарос опушенным кустами лесом, а второй венчала довольно скудная и редкая поросль. В его вершины открывался великолепный вид на луг, который неторопливо спускался к подножию холма, а потом поднимался по склону следующего. В этой просторной долине из земли в разных местах торчало множество высоких вертикальных камней, похожих на пальцы. Они были собраны в пять разных групп.
Когда-то местные жители верили, что это руки гигантов, пытавшихся выбраться из-под земли и окаменевших в таком положении. И сейчас попадались те, кто выстраивал вокруг гигантов целые эсхатологические теории, хотя уже было достоверно известно, что столбы – рукотворные. Было даже выяснено, откуда, как и когда примерно были привезены эти камни – множество учёных-историков одарило империю очень интересными исследованиями на эту тему. Но с суевериями трудно бороться одними научными книгами и авторитетом историков – многие продолжали верить в старые сказки.
На склоне холма под деликатно шуршащей осинкой прямо на траве сидел человек в серой форме. Он сразу заметил Кенреда, но не пошевелился и не подал ему никакого знака – просто сидел и смотрел. И слегка улыбался. Когда Кенред подошёл, кивнул ему и жестом пригласил сесть рядом.
– Спасибо, что приехал.
– Я приехал только для того, чтоб узнать, что хочешь ты. Не более.
Собеседник криво усмехнулся.
– Не-ет! Ты приехал, чтоб узнать, не я ли причастен ко всему происходящему.
– К чему именно?
– Да брось. Всем уже известно, что на тебя, Илимера Альдахару и Рино Тирасмоса покушались. И ты единственный уцелел.
– Откуда это известно? – Кенред отметил для себя, что принца Гезалеция собеседник не назвал. Видимо, не знает. Если бы знал, то назвал бы первым.
То есть, похоже, что именно слышал, а не участвовал сам. Если бы участвовал, то либо не показал бы своей осведомлённости вообще, либо назвал бы всех. Какая разница, если уже и так названы трое из четверых. Конечно, возможен вариант, при котором часть заговорщиков не знает о самом важном покушении, но это вряд ли. Всё-таки перед ним сейчас не какой-нибудь мелкий офицеришка из Генштаба или Службы. Перед ним – равный.
Стало немного легче.
– У меня свои источники. И у каждого из нас – свои. Так что сейчас ты уже не сможешь определить виновного по тому, как он станет перемещать или собирать свои войска, потому что это будут делать все. Никому не хочется умирать раньше, чем определено Небом, все позаботятся о безопасности.
– При чём тут я? Определять виновного будут Дигар и Бригнол.
– Разве не ты занимаешься расследованием этого дела? Мне так сказали.
– Нет, не я.
– Значит, тебя отстранили и от этого? От всего отодвинули, я смотрю. – Он отвернулся, кривя губы. Но в его мимике и жестах не было насмешки – скорее сожаление. Сочувствие. – Ну так следовало ожидать.
– Меня и не собирались ставить на расследование, потому что я один из подозреваемых.
– Ну-ну…
– Что ты хотел, Мирван? – терпеливо спросил Кенред.
– Обсудить с тобой ситуацию. Скажи, ты не думал, что приказ расправиться с тобой отдал сам император, а?
– Нет, не думал.
– А почему? Боишься об этом думать?
Кенред пожал плечами.
– Если бы государь хотел меня убить, у него в распоряжении нашлось бы множество более простых и верных способов это сделать.
– Не скажи. Если бы ты лёг там, в чужом мире, всё списали бы на противника и печальную случайность. В любых других обстоятельствах твоя смерть вызвала бы подозрения, и могла бы стоить императору очень дорого. У тебя найдутся сторонники, а когда ты мученически сложишь голову, их число утроится.
– Спасибо за это «когда», – усмехнулся Кенред.
– Да пожалуйста, угощайся. Ты ведь уже понял, что нашему правителю не будешь угоден никогда, а если вдруг спасёшь его шкуру от настоящего великого бунта, так он в благодарность натянет твою на барабан.
– Ты, как я понял, не считаешь себя добрым подданным государя императора?
– Я – подданный короны. Она может венчать разных людей, а если человек не подходит короне, его надо менять. Это всё-таки слишком важный вопрос – кто носит корону. Доверять её решение судьбе и генетической линии нельзя.
– Вот оно как… А кому можно? Кто будет решать? Ты́ хочешь?
Мирван ответил взглядом, полным дружеской насмешки. Тот, кто знал его, легко мог прочитать там его обычное «Хочу. Или ты против?»
– Ну ладно, я понял: мы с тобой не найдём общую почву в этом болоте. Бог с ним. Пусть ты не хочешь подвергать сомнению право Райнира носить корону, но ты ведь должен обеспокоиться собственной безопасностью.
– Давай, действительно, к делу. Говори прямо, что ты предлагаешь. Или что собираешься делать.
– А я тебе предлагаю не деликатничать. Какой смысл тебе изображать верного подданного? Это красиво, но мало толку, а такие, как мы с тобой, не могут себе позволить бестолковую суету. Когда станет жарко, Райнир действительно прикажет тебя убить просто и без затей, потому что ты для него опасен.
– К делу: кого ты предлагаешь?
– А я пока никого не предлагаю. Просто мне, как и большинству, уже понятно, что нынешние Нарены не справились.
Кенред сузил глаза.
– Большинству?
– Мне кажется, ты сильно отстал от жизни в своём Генштабе.
– Просвети меня. Я весь внимание.
– Да брось. Ты сам-то об этом не думал? Если император решил прижать финансистов и промышленников, то это нужно было делать по-другому – с опорой на высшую аристократию, своего естественного союзника. Вместо этого он заодно поднял руку и на наши права. Нашёл время. Нашёл кого атаковать! Тебе не ясно – он просто не способен просчитывать последствия своих поступков. Что это за император. Я обхожу вопрос, насколько разумный путь он выбрал. Неважно! Принял решение – Небо тебе помощник. Но делать дело надо по-умному.
Кенред слушал молча и очень внимательно. Обдумывал слова собеседника? Оценивал чужие планы?
