Решимость: почти святой Брайан - Анастасия Сагран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стало быть, она очень боится и думает, что он всё равно накажет её. Или же она хочет показать ему, насколько верна и насколько любит его. Он убедился в последнем, когда выслушивал ту часть её рассказа, где она упомянула возникновение его образа перед глазами. С этого момента она стала клясться, безотчётно, горячо, в своей бесконечной преданности Брайану и часто-часто всячески стала повторять, что любит его.
Брайан слушал всё, стараясь сохранять в выражении лица и глаз, во всех движениях тела ласковое расположение к ней. Исповедник в прошлом, он не мог не быть скептиком и подвергал сомнению каждое слово Морганы, что, однако, не мешало ему чувствовать странное удовольствие.
Сапфир и Классик закончили разговор и разошлись по углам.
Тогда Брайан повёл Моргану к столу с напитками, где предложил немного келлера. Эскортесс, к его удивлению, отказалась от келлера и выбрала эйерн. Он и раньше замечал, что она не пьёт келлер, но только теперь, чтобы прервать её сладкие речи, спросил о причине.
– Так совпало, – объяснила она, – что именно келлер, спустя разное, всегда непредсказуемое количество времени внезапно вводит эскортов в полностью бессознательное состояние.
– Классик знал об этом?
– На севере все знают. И часто пользуются. Подлить эскортам келлера в бокал – весьма частая уловка и забава. Хорошо только, что из состояния довольно скоро можно выйти.
– Как думаешь, почему он не подлил тебе келлера, прежде чем похитить?
– Он и не собирался меня похищать, поскольку рассчитывал на мою сговорчивость.
– Это была странная ошибка для такого парня, как он. Не верил слухам о тебе? О том, что ты изменилась?
– Ты так спрашиваешь, будто… Не знаю. Обо мне ещё никто так не беспокоился, как ты.
– Теперь знаешь. Так отцы и матери заботятся о своих детях. Так и Единый заботится о нас.
– Ну, вопросов-то Он не задаёт.
– Задаёт. И приходится отвечать на них всей своей жизнью…
– Брайан, – прервала его Моргана. Выражение лица у неё сейчас было задумчивым и встревоженным.
– М? Я слушаю.
– Разреши я буду спать у твоих ног сегодня ночью.
– Что?
– Хочу быть к тебе ещё ближе. Тем более вся эта история с Классиком и Сапфиром меня порядком потрясла. А так мне будет спокойнее.
– Моргана-Моргана… – вздохнул Брайан. Сильвертон наверняка потребует, чтобы Брайан отправил эскортесс в северную столицу, Ллевеллу, уже после сегодняшнего вечера. Сапфир так некрасиво и таким методом использовал Моргану, что дал главе клана Сильверстоунов дополнительный стимул к тому, чтобы возжелать избавить Ньон от присутствия эскортесс. И если Брайан откажется отсылать Моргану, герцог пойдёт к Ксениону и заключит с ним, так или иначе, договор. Эскортесс продадут Классику, а там связь между ними практически неизбежна. Сильвертону плевать на чьи-то грехи, он будет рад, что он сам, его жена и сестра не будут видеть эскортесс.
Брайан покачал головой.
– Послушай Моргана, – начал было говорить он, но тут воздух вокруг стал непригоден для дыхания. Он был настолько ужасен и отвратителен, настолько груб, что Брайан замер и перестал дышать вовсе. Его тело вытянулось, стало совсем твёрдым и неподвижным. Каждый кусок тела стал восприниматься как холодный чужеродный предмет. Брайан решил, что он умирает и это окончательно. Почти последняя его мысль была о том, что он не может пошевелиться, чтобы взять крест в руку и поднести его к губам. Затем стало очень светло и темно одновременно.
Он услышал голос. Он был раздражающ и красив одновременно. Он звал его по имени, и Брайан ощутил острую боль – его тело мгновенно оплавилось, и кровь снова потекла по жилам.
– Моргана, ты ещё здесь? – позвал он и голос, красивый и действительно тревожащий, отозвался:
– Я здесь, Брайан.
– Я… ослеп, женщина. Подведи ко мне моего брата.
– Я здесь, – это был голос, очень похожий собственный. Только судя по всему, Роджер опять плакал. Это была личная особенность Роджера. Он был плаксой. Брайан тоже был бы таким, если бы не целый мир, сосредоточенный вокруг Бога.
– Я не уверен, Роджер, что моё время пришло.
– Да? – сквозь слёзы хохотнул брат. – А тут такое сияние было, что мы уже решили…
– Но я ещё с вами.
– И то верно. Отвести тебя домой?
– Сначала в первый храм Ньона.
– Ты хоть что-нибудь видишь?
– Свет и тьму. Сложно сказать как это. Моргана пусть танцует. Я приму её завтра.
«Если завтра для тебя наступит», – подумал Роджер.
В храме Роджер тихонько прошептал ему, что у него один глаз почти полностью чёрен, а другой совершенно нормален, разве что зрачок очень уменьшился и постоянно пытается расшириться, но ему будто что-то не даёт и он сужается обратно.
– Значит, это правда, – тихо отвечал Брайан. – Мой мозг умирает. Одним глазом я вижу ослепительный свет, а другим – почти полную тьму. Именно вижу, потому что я не ослеп. Думаю, мне осталось совсем немного. Роджер, я хочу, чтобы Бенедикт занялся Ньоном на моём месте. И хочу, чтобы вы: ты, Уоррен и Моргана, помогали ему так же, как мне.
– Брайан… – прошептал Роджер, опять давясь слезами.
– Помоги мне встать на колени. Я буду молиться. Жаль, что я не вижу этой красоты. Алтарь так прекрасен.
Брайан с трудом нащупал свой крест и поднёс его к лицу. Молитва творилась как никогда легко. Очень легко молиться, когда знаешь, что умрёшь совсем скоро, когда знаешь, что сделал всё, на что был способен, когда уверен, что выполнил свою миссию на земле.
Жаль было оставлять их.
Следующим утром он, проснувшись резко, и по привычке сразу встав с постели, распугал монахов, приставленных к нему.
Зато совсем скоро понял, что, несмотря на ярчайший свет в одном глазу, из-за которого невыносимо тяжело дышать и двигаться, другой глаз видит реальность, разве что воспринимает как кромешную тьму. Брайан поэкспериментировал; он попросил развести огонь поярче и выяснил, что нечётко, слишком близко видит пламя.
Казалось, что выколи он себе один глаз – другой будет видеть как раньше. Это определённый знак.
К нему вошли почти все родственники мужского пола.
Сильвертон, как и ожидалось, потребовал отослать Моргану.
– Она тебе тоже нравится, – сказал Брайан. Раньше он бы схлопотал за это от отца, несмотря на сан. Но сейчас он считался святым, он умирал, и мог говорить правду, как она есть, отбросив такт и куртуазность недомолвок и умолчаний. – Моргана Аргиад, эскортесс, умертвившая твоего сына, нравится тебе как женщина, и ты понимаешь, что ничего не можешь
