Сокровенная Россия: от Ладоги до Сахалина - Анджей Анджеевич Иконников-Галицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Насколько редко население тундры – тому приведу пример. Весь полуостров Ямал, который тянется с юга на север на добрых 700 километров, составляет один (один!) район Ямало-Ненецкого автономного округа. Население этого «района», который по площади равен примерно Португалии, – 14 000 жителей. Половина из них живет в поселке Яр-Сале, райцентре; вторая половина еще в двух-трех поселках. Всех ненцев-оленеводов от этого количества – четыре процента, то есть около 600 человек, включая малых детей. Эти-то 600 человек, 100 семей, 100 чумов, и есть население безграничной ямальской тундры. Прикиньте расстояния между ними и очагами цивилизации, вспомните о климате и бездорожье – и постарайтесь представить, из каких проблем складывается жизнь этих хозяев северных просторов.
Прежде всего нет электричества. Положим, без телевизора прожить можно, холодильник в тундре не нужен. Но как обогреваться? Тундра – не тайга, где дров навалом. Бензина или солярки если и удалось завезти, то хорошо чтоб хватило для маломощного движка и, что важнее, для снегохода. Вот собирают сухой тундровый кустарник и им топят очаг. Зимой такого огня в лучшем случае хватит чайник вскипятить. И ни обогреться, ни пищу приготовить: едят тундровики сырую мороженую рыбу, сырую же мороженую оленину. Хлеб, спички, соль, крупа – все это доставлялось и раньше в чумы от случая к случаю, а теперь вовсе когда кому повезет. Даже сфотографироваться на паспорт для тундровика проблема: ближайшая фотография в поселке, а до него – 300 километров… И бывает, что милиция (как-то не получается сказать «полиция») сама ездит по кочевьям, сама фотографирует, сама на паспорт наклеивает.
Пройдя через горную долину, где тундру сменяет низкорослая таежная растительность, поезд подползает к городу Лабытнанги, последней станции действующей железной дороги. Тут открывается Обь. Ширина главного русла Оби в этом месте такова, что другой берег видать только в хорошую погоду. Там, на восточном берегу, – город Салехард, административный центр Ямало-Ненецкого округа, крохотная столица огромного пространства тундры и тайги.
Все здесь стоит на мерзлоте. Весной верхний слой почвы оттаивает, вода поднимается, иногда подтопляя нижний этаж. Подвалов не бывает. Многоэтажные дома стоят, как на курьих ножках, на сваях, вбитых в грунт ниже уровня мерзлоты.
Салехард – город, по зауральским понятиям, древний. Возник он еще в XVI веке, почти одновременно с походом Ермака и основанием Тобольска. Заложили здесь поселение русские первопроходцы и торговцы, промышлявшие сбором у местного населения выгодного северного товара: пушнины, рыбы, жира и кости морского зверя. Край этот назывался Обдорским краем, а поселение на восточном берегу Большой Оби при впадении в нее реки Полуй – Обдорским острогом, Обдорском. От древнего Обдорска ничего не осталось, кроме памяти, следуя которой мастера из Москвы лет двадцать назад выстроили деревянную башню и фрагмент частокольной стены на месте, где когда-то стоял острог.
Через тундру и горы я ехал при ясной тихой погоде, а в Лабытнангах из поезда вышел в бурю. За сплошняком дождя едва виднелись низкие домишки. Автобус протекал насквозь, а паром долго не мог отойти от пристани из-за волны, которая здесь, бывает, мало уступает морской. В эту волну и качку я познакомился с Обью. И увидел: она – не река, а мощная жизнь, необозримый путь, ведущий к первотворению Божию, в белую бесконечность Северного Ледовитого океана.
Белозерье
Белое озеро – княжество Синеуса
Белое озеро. Прозрачные места. Стоим на мосту – на створе навсегда заснувшего шлюза некогда действовавшей Мариинской водной системы – и смотрим закат. Вода Белозерского канала неподвижна и чиста; небо – темно-синее, оранжевое, пунцовое – светит над этой водой. И вода и небо вечны, и низкорослый сырой лес вечен, и открывающееся в просвете канала белое сияние озера вечно. И даже эта ухабистая дорога – гибель для автомашин – вечна.
Налево по ней пойдешь – и невдалеке откроется ничем не ограниченное пространство воды, и на берегу – город Белозерск. Тихий, районный, провинциальный, благородный.
Белозерск – один из древнейших городов России. Белоозеро упоминается в Повести временных лет под 862 годом как владение, доставшееся варяжскому князю Синеусу, брату Рюрика и Трувора. Историчность Синеуса под сомнением: Нестор говорит о нем вскользь, а прочие источники вовсе не называют этого имени. Но белозерцы и сейчас уверены: был такой князь.
Первоначальное местонахождение города доподлинно не известно. Предполагают, что на северном берегу Белого озера. Скорее всего, древнее городище скрыто поднявшимися озерными водами. Населяли его словене ильменские и весь – предки нынешних вепсов. Через столетие после Синеуса город переместился на южный берег, к устью реки Шексны, а в XIV веке снова сменил место после опустошительной эпидемии чумы.
От старого Белозерска остался высокий крепостной вал, насыпанный в XV веке; за его зеленой спиной – белые стены и кресты церквей. Самая из них старинная – церковь Успения, ровесница завоевания Казани Иваном Грозным. Вокруг – улицы без тротуаров, деревянные дома; по окраинам – пятиэтажки. Передразнивая белизну колоколен, торчат трубы котельных. Древнее княжеское гнездо. Тут и рядом все княжеские гнезда: река Ухтома – волость князей Ухтомских; река Кубена – удел князей Кубенских…
Церковь Успения
Со времен Ивана Калиты Белозерье стало тыловым убежищем московских князей. В Белозерск отослал из Москвы Дмитрий Иванович свою казну и семейство, когда сам отправлялся на войну с Мамаем. Монахи, ученики и последователи Сергия Радонежского освятили эти земли своим подвижничеством. Здесь бывал великий государь Василий Иванович, когда ездил на богомолье – вымаливать себе, бездетному, сына и наследника. И вымоленный этот сын, Иван Васильевич Грозный, не раз устрашал Белозерье своими посещениями. Обо всем этом в современном Белозерске напоминают три-четыре старые церкви да экспозиция краеведческого музея.
Церковь Всемилостивого Спаса
А если пойти от того моста направо – окажешься в таких глухих и заповедных местах, до каких, наверно, не добирался и легендарный Синеус. О нем здесь любят вспоминать. Имя его, как имя «Лешого дедушки», упоминается в сказках и изустных преданиях.
«Там-то и там-то, за энским лесом, не доходя деревни такой-то,
