Рецидив - Антон Владимирович Овчинников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Навеянная холодным светом звезд, проснулась боль прошлых потерь. Мой ребе в сожженной общине Ешеев, брат Йоан принесенный в жертву черному самолюбию, отец-Ёзиф… Еще в Пещере испытаний посланец Хранителей – Авраам рассказал мне о страшном зле, с которым они не могут справиться, и предупреждал, что оно будет сопротивляться. Кровавая тварь, захватившая души людей, казалось, обратила на меня свое внимание, она как будто чувствовала мою инаковость и старалась заразить своей кровожадностью, убить всякое понимание единого Бога, превратить в своего раба, с мертвой душой, подчинить своим кровавым Правилам, для чего жестоко расправлялась со всеми дорогими мне людьми. Ученики – добрые люди, которых я научил всему, что знал сам, включая умения старого карлика из Александрии – успели скрыться, и я надеялся, что они продолжат помогать страждущим, распространять добро и любовь! Мать с оставшимися братьями укрылись в Вифании. Моя Мириям с ними. Мириям, ее зовут, как и мою маму…
«Ты очень хорош!.. Ты сам не представляешь, как ты хорош…» – тонкие пальчики, нежно гладили мою руку, – «Ты умен, находчив и, воистину, непостижим!» – она сразу научилась нашей тайной речи, только, что ей ответить я не знал…
Помню, по дороге в Святой город мы зашли в Вифанию, полагая найти там приют и поддержку. Когда мы пришли на центральную площадь, один из учеников Исай обратил мое внимание на группу людей в центре – они кого-то окружили и что-то горячо обсуждали. Мой Иуда побежал вперед, узнать что-нибудь.
– Учитель, – торопливо рассказывал он, вернувшись, – Люди схватили блудницу, сестру местного богатого купца, которая, прикрываясь положением брата, позволяла себе нарушать наш Закон с каждым кто ей понравился. Ишь, возомнила себя царевной египетской!
Чувствуя присутствие черной ненависти Красного дракона, я устремился к местному судилищу.
– Итак, люди! – вещал высокий, хорошо одетый человек, – Эта отступница дала кров незнакомому ей самаритянскому купцу, когда старшего мужчины ее рода не было в доме!
Народ, собравшийся вокруг, загалдел хриплыми голосами, подобно стае ворон.
– Блудница! Негодница!
– Развратная язычница!
– Если ее брат не может заставить ее чтить наш Закон, то как мы с вами поступим?! – задал главный вопрос оратор.
– Завалить ее камнями! – выкрикнул кто-то из собравшихся.
Вороний галдеж на миг затих.
– Точно! Так ее! Пусть отвечает по закону наших предков! – снова загалдели собравшиеся.
Я посмотрел на растрепанную женщину, полулежавшую у ног своих судей – молодая девушка в изорванной одежде, с распущенными волосами сжалась от страха в дорожной пыли. Ее руки были связаны, а рот забит тряпкой.
– Подождите, люди! – вмешался я, пробиваясь сквозь ряды собравшихся жителей Вифании, – Не торопитесь нести боль и страдания невинным!
– Ты смотри… – послышались шепотки с разных сторон, – Это кажется тот самый… который все может… Учителем учителей зовут… Даже ромеи его боятся…
Слава обо мне летела далеко впереди. Рядом вынырнул мой Иуда, откинув полу накидки, демонстрируя всем длинный кинжал на поясе.
– Люди! – продолжил я, – Почему вы судите человека, не давая ему возможности оправдаться? Разве об этом написано в Законе? Разве такое вы вкладываете в свои тфилины65, когда возносите мольбы Богу?
Я наклонился к осужденной и вырвал тряпку из ее рта.
– Скажи дева, не бойся!
– Что ты делаешь, учитель! – всполошился народный судья, – Зачем ты ее освобождаешь?
– Да лгут они все! – сказала девушка отплевываясь, – Завидуют! Вон ему, – она указала с земли подбородком на одного из стоявших рядом, – Нужно пастбище у ручья, что принадлежит моему брату, а «судье» я очень нравлюсь, только брату он сам не нравится…
– Ах ты, грязная тварь! – вскричал недавний «народный обвинитель» и сделал шаг к беззащитной девушке, намереваясь ударить ногой.
– Стоять! Ничтожный! – приказал я громко, Иуда выхватил свой длинный кинжал, больше похожий на короткий меч и встал рядом с пленницей.
Судья замер, как вкопанный. Мои ученики с дорожными посохами, растолкали толпу и окружили нас.
– Жители Вифании! – объявил я громко, – Скажите мне, видел ли кто ее грех?
– Нерушима я, учитель… – тихо промолвила девушка, – Пусть позовут повитуху, она подтвердит. А в дом я пустила такого же купца, как и мой брат, зная, что его так же приютили и обогрели в Самарии!
– Вы обвиняете в тяжком грехе свою соседку, желая ей смерти, что бы причинить боль ближнему своему, которому только завидуете! Не это ли грех, завещанный нам Падшими, отвернувшимися от Бога? А не хотите ли и вы, жители Вифании, отвернуться от Яхве и его Закона, убивая из зависти, подобно жителям Шадамма и Каморры?
Люди вокруг, как-то быстро потеряли интерес к судилищу и стали расходиться.
– Люди! – вскричал «судья», видя, что его план рушится, – Да кому вы верите? Каждое её слово требует доказательств!..
– Подожди напрягать горло, добрый человек, – подошел я к нему, – Тебе нужны доказательства? Пошли со мной!
– Ну, конечно же! – возмутился не сговорчивый «народный обвинитель», – У тебя вон, какой громила с длинным ножом, – указал он на Иуду, – Сейчас за угол заведешь, там меня и оставите…
Я от души рассмеялся, а вслед за мной и все мои ученики. Иуда помог подняться бедной девушке и уже разрезал на ее руках веревки.
– Каждый мнит о людях по себе!.. – сказал я на прощание несостоявшемуся «судье».
Мириям… Она оказалась доброй и очень умной девочкой. Ее брат Элиазер с радостью принял нас в своем доме, не поскупившись накормить всю мою кочевую Общину. После он охотно отпустил со мной свою сестру. Она стала мне верным другом и опорой! Я попросил маму принять ее и защитить. Теперь я всегда мог найти пристанище в доме Элиазера для всех своих…
Потом меня отыскали книжники зелотов и потребовали, чтобы я взошел на гору Фавор. Тогда я гостил в Нашарете, у отца-Ёзифа и матери.
Я появился в городке своего детства, в окружении нескольких десятков крепких мужей с оружием. Люди, работавшие на полях и в садах, прекращали свою работу и с подозрением разглядывали нас. Возможно мы напоминали шайку мытаря, так как у нас было несколько тяжело груженных мулов, а может – походили на отряд зелотов, возвращающихся из набега.
Мать не узнала меня, только Ёзиф прищурившись, с улыбкой сказал.
– Я знал, что ты не останешься в Общине, сынок!
Потом были горячие объятия и слезы! Ёзиф был настоящим моим отцом, несмотря на то, что не имел к моему зачатию никакого отношения. Я поведал ему все
