Рецидив - Антон Владимирович Овчинников

– Папа!.. – зарыдал Шимон пряча лицо на плече мертвеца, – Почему, почему?..

Бледный как полотно мытарь завороженно смотрел на нас, не отпуская головы Ёзефа, приросшей на его глазах обратно к телу. Его стражники в ужасе сжались у полотняных стен.

– Прости меня, о, великий! – бухнулся на колени мытарь в лужу крови передо мной, – Меня зовут Матфей… Чем я могу искупить свою вину перед тобой?.. Все, что есть в этом лагере твое! Все, что есть на мне – забери, если хочешь и мою жизнь в придачу!

– Я бы с удовольствием! – выкрикнул Шимон, отпуская тело отца, и хватаясь за рукоять меча, все еще торчавшего из скамьи.

– Нет, Шимон! – остановил я его, – Закон «жизнь за жизнь» больше не должен быть для всех законом! Посмотри на этого человека, – я указал на распростертого у наших ног мытаря, – Если убьешь его, то тебя назовут разбойником! Чем ты будешь отличаться от него же?

Бывший мытарь Матфей присоединился к моей общине. Мы возвратились со всем награбленным им в Нашарет, где он сам, не обращая внимания на плевки и брань жителей, раздал все свое имущество людям.

***

Звезды… звезды! Звезды! Что Вы скрываете за своим светом, какие миры прячутся в нем? Йеуд с Шимоном остались ждать в прокураторской темнице моего возвращения от Антипы, что сейчас с ними, живы ли?..

Антипа встретил меня в главном зале своего дворца на холме.

– А, это и есть тот самый учитель учителей! – воскликнул он по-арамейски при виде меня.

Правитель Галилеи был необычайно толст, он сидел, развалившись на просторном троне, больше похожем на обеденное ложе. Рядом стояли столы накрытые вином и разнообразной снедью.

– Что же наш уважаемый магид стоит, да еще и со связанными руками!? – взмахнул он своими пухлыми ручками, – Эй, кто-нибудь, развяжите моего гостя!

– Не торопись, консул! – выступил вперед старшина римской стражи, доставившей меня сюда в клетке.

– Прочти сперва послание моего прокуратора! – закончил легионер, подавая Антипе запечатанный тубус.

Прочитав послание Пилатуса «царь» галилейский насупился, как обиженный ребенок и сказал.

– Неужели мои подданные посмели возвести на престол этого безродного бродягу? Подлые предатели!.. – Антипа мрачно замолчал.

Махнув рукой рабу, он принял от него полную чашу вина и залпом осушил ее.

– Слушай, новый царь галилейский, – обратился он ко мне, – Ты говорят, не только магид, но и многое можешь! Говорят, ты чуть ли не посланник самого Бога?

– Люди многое говорят, а я тот, кем являюсь… – ответил я уклончиво.

– И что? – он наклонился ко мне и перешел на наш язык, – Ты сможешь сделать, как я попрошу?

– Зависит от того, что ты попросишь… – ответил я с улыбкой, предвидя его просьбу.

Антипа жестом попросил римскую стражу отпустить меня, и махнул мне, чтобы я подошел к его ложу.

– Я отдам тебе престол Галилеи, а ты сделай меня молодым и поставь правителем Рима… – прошептал он мне в ухо, обдав кислым перегаром изо рта.

Я искренне рассмеялся!

– Ты опять совершаешь ошибку, Антипа! Ты помнишь, как убил другого известного магида, Йоана? – толстяк отпрянул от меня, завалился на спину и задрыгал жирными ногами.

– Ты хотел женить его на своей дочери, чтобы возвыситься в глазах народа Галилеи, – продолжил я, – Он отказал предателю своего народа и за это ты отдал его на растерзание зверю!

– Откуда… откуда, ты знаешь об этом?.. – простонал Антипа, пытаясь возвратиться в сидячее положение.

– Ты сам говорил, что я посланник самого Бога, от которого ты уже отказался! – продолжил я, повышая голос, – Скажи, что за истукан спрятан у тебя за занавеской в нише за троном?

– О, о, о… – взвыл Антипа, барахтая в воздухе руками и ногами, – Уберите его от меня! Стража!.. Охрана!.. Что вы стоите? Уведите его от меня…

Воины галилейского царя хотели броситься на меня, но ромей остановил их и послал ко мне своих солдат.

– Изволишь ли, ты, Антипа, дать письменный ответ моему прокуратору? – обратился он к барахтающемуся жирдяю.

– Да… Дам!.. Только помоги мне подняться!

Теперь моя клетка, запряженная парой мулов, двигалась обратно в Святой город, где посмел обосноваться самый ненавистный из всех ромеев – Прокуратор Иудеи, Идумеи и Самарии. Он занял царский дворец и вывесил на нем свои языческие знамена с изображениями зверей и людей69, а так как дворец был напротив входа в Храм, то люди, выходящие оттуда, должны были смотреть на это кощунство! Службы в Храме прекратились…

Что теперь с отцом Иегоакимом? Он так и не смог помочь мне…

Квинт Максимус сам пришел ко мне, когда я вернулся из Нашарета и поставил свой шатер на Масличной горе.

– Мир тебе, новый царь иудейский, – поклонился мне ромей в синем плаще и в полной боевой экипировке, преклоняя седую голову в медном шлеме с пышным гребнем.

Я знал, что мой настоящий отец придет ко мне – об этом мне сказал Йоан, когда прощался со мной…

Я тогда находился в гостях у Персидской диаспоры. Он пришел ко мне во сне. Началось привычное состояние, когда, не просыпаясь, я вступал в некую явь. Я встал, подкинул сухих верблюжьих лепешек в чуть тлеющий огонь и сквозь разгорающееся пламя, увидел сидящего напротив брата. Он был в ослепительно-белых одеждах, чего в здешних местах было невозможно себе представить.

– Йоан? – нехорошее предчувствие сжало мое сердце железной рукавицей.

– Да, Эмил, – ответил он со своей бесхитростной улыбкой, – Я хочу попросить тебя кое о чем.

Я хотел спросить его о том, как он здесь оказался, но он предостерегающе поднял ладонь, призывая меня потерпеть с вопросами.

– У меня очень мало времени, Эмил, – продолжил Йоан, – Слушай, потом все сам узнаешь! Когда ты вернешься в Иершалим, опоясанный царским мечом, жди в гости нашего отца… Можешь не опасаться его, на исходе своей жизни он обратился к Яхве. Я дал ему наше имя – Иегоаким, так он назовется тебе! Прошу тебя, отдай ему свиток, который был записан Цуром, когда мы жили за Иорданом.

– Скажи мне, как ты умер? – вставил я, наконец, свой вопрос.

– Ирод Антипа… – грустно улыбнулся Йоан, – А мою голову забрал новый ромейский прокуратор Пилатус, что бы послать в Рим…

Я был вне себя от горя, сердце было готово вырваться из груди, слезы сжимали горло, я готов был проснуться.

– Не печалься обо мне, я думаю, мы еще встретимся! – уже веселей улыбнулся мне брат, – Не бойся нашего отца и отдай ему мой свиток. Опасайся только Пилатуса…

Я проснулся тогда в слезах! Мои друзья и ученики вокруг, спокойно спали. Беззвучные рыдания сотрясали меня…

…

– Садись отец! – поднялся я на встречу Квинту Максимусу, – Садись, чувствуй себя, как дома…

При этих словах, ромей встрепенулся и побледнел.

– Ты?.. – отшатнулся он от меня, – Почему ты говоришь, как он?..

– Тебе нечего здесь бояться, отец! – успокоил я его, указывая на